— Свет погас, — объясняет он. — Я как раз хотел включить его, когда ты поднялась по лестнице вверх. Увидев меня, ты закричала, а затем просто потеряла сознание.

Ее голова болит, как будто ее по ней ударили.

— Я тебя не узнала. Я думала, что ты… А как ты вообще попал на лестничную площадку?

— Я позвонил тебе, но никто не открыл дверь. Но через окно был виден свет, поэтому я хотел подождать минуту-другую, ну, если ты стоишь под душем. А затем одна из твоих соседок пришла домой и, поскольку как раз начался дождь, я хотел подождать тебя на лестничной площадке. Она согласилась.

— Соседка? — Дерия невольно думает о Солнце.

— Да, она пошла наверх.

— Случайно, не высокая женщина со светлыми волосами?

— Да, со светлыми локонами, у нее настоящая львиная грива.

Он может иметь в виду только Солнце. Но как Солнцу пришла в голову идея просто впустить его внутрь, если она в то же время сама нервирует Дерию своим недоверием и подозрением? Дерии моментально приходит в голову возможное объяснение: Солнце точно знает, что Якоб не может быть преступником, потому что преступник — она сама. Она выбрасывает эту мысль из головы. Нет, это все глупости. Солнце никогда бы этого не сделала. Какая причина должна быть у нее для этого?

— Пожалуйста, не злись на меня. Мне очень жаль, что я тебя так испугал.

— Это не твоя вина, — слабым голосом отвечает Дерия.

— Правда? Ты смотришь на меня так пристально.

Она улыбается вымученной улыбкой:

— Я просто задумалась. Эта женщина — ты можешь что-нибудь сказать мне о ней? Может быть, что-нибудь бросилось тебе в глаза в ней или она вела себя как-то странно?

— Извини, сожалею, — отвечает Якоб и проводит рукой по своим волосам. — Я действительно не обратил на нее внимания. Только впечатление, которое она произвела на меня, — милая… Но она ненадолго задержалась возле меня. Кстати, мне также очень жаль, что я раньше не позвонил тебе. У меня было собеседование в Гамбурге. Просто спонтанное.

— По крайней мере собеседование прошло хорошо?

Он презрительно хмыкает:

— Можно было и не ездить. Собственно говоря, я собирался позвонить тебе с дороги. Но, видимо, забыл свой мобильный еще по дороге туда, в поезде. Я приехал всего лишь час назад и хотел сразу же объяснить тебе, почему не звонил. — Он качает головой, а затем нежно гладит ее пальцем по щеке. — О чем я говорю? Теперь ведь это уже не важно. Ты действительно в порядке? Может, тебе что-то нужно? Если нужно отвезти к врачу, то я…

— Только не это. Уже все в порядке. — Несмотря на свое положение, у Дерии на душе становится легче, ведь теперь есть объяснение его исчезновению.

— Я появился очень не вовремя или как? — Он кривит рот в саркастической ухмылке. — От всей души поздравляю, я в этом просто чемпион мира.

— Нет, ты не пришел не вовремя, — отвечает она. Такого быть не может. — Дело в том, что у меня с нервами сейчас дела обстоят не самым лучшим образом. А теперь у меня еще и голова разболелась. — Она проводит рукой по голове и обнаруживает над правым ухо шишку.

— Мне действительно очень жаль, — повторяет Якоб. — Я попытался поймать тебя, но все случилось слишком быстро. Ты упала и ударилась головой о ступеньку. Тебе хоть не очень больно?

Она не помнит, чтобы он когда-то был таким неуверенным. Через каждую пару фраз он извиняется. Кажется, этот случай произвел на него очень тяжелое впечатление. Бедный, ей неприятно, что он из-за нее так беспокоится.

— Да ничего страшного, я так думаю. Просто очень больно. Наверное, мне на завтра понадобится шляпа или шапка, чтобы не выслушивать дюжину глупых вопросов и не давать дюжину глупых ответов.

— Подожди, — отвечает Якоб, встает и выходит из гостиной.

Она слышит, как он возится в кухне и немного спустя возвращается.

— Надо это охладить, тогда не будет такого сильного отека. Я, к сожалению, не нашел ничего лучшего, чем замороженную петрушку, идеальным был бы горох, но лучше петрушка, чем вообще ничего. В любом случае, травы полезны для здоровья.

Она чувствует себя как-то странно, когда он прижимает пакетик к ее шишке:

— Я правильно понимаю, что была без сознания и ты занес меня в мою квартиру?

«Пожалуйста, скажи, что я, по крайней мере, сама заползла сюда».

Но Якоб кивает:

— Ты увидела меня, громко закричала, швырнула в меня свою связку ключей, а затем просто потеряла сознание. Я, наверное, испугался, прежде всего того, что не сразу смог привести тебя в чувство. Где-то на две минуты ты полностью отключилась. Я бы сразу позвонил в «скорую помощь», но, к сожалению, мой мобильный телефон исчез, а я не знал, где находится твой.

Дерия смотрит на свой домашний телефон, который стоит в двух метрах от него. К счастью, ему не пришла в голову идея использовать его. Приезд «скорой помощи» сегодня был бы вершиной драмы, стоил бы ей остатков нервов и, возможно, денег тоже.

— Я, — бормочет он, когда замечает ее взгляд, — был несколько переутомлен, вынужден это признать.

— Да все уже в лучшем виде. Я бы никогда не впустила тебя сюда, если бы даже целая орда санитаров штурмовала мою квартиру.

— Могу себе представить.

— Сегодня здесь было больше людей, чем когда-либо.

— В самом деле? — Он поправляет временный холодный компресс и отводит волосы Дерии в сторону. — Рассказывай. Ты устраивала здесь вечеринку и не пригласила меня?

— Да, было бы неплохо, — отвечает она. Голова болит, но далеко не так сильно, зато прикосновения Якоба доставляют ей удовольствие. — Но я не могла до тебя дозвониться.

А затем она рассказывает ему, что случилось. Когда она рассказывает о двух проникновениях в ее квартиру и об ужасной находке в своей постели, Якоб бледнеет, да так, что его кожа кажется почти прозрачной, а жилы на лбу, висках и подбородке резко выделяются. Если бы Дерии понадобилось доказательство для того, что он не может быть преступником, то оно вот, именно сейчас у нее в руках. Люди умеют манипулировать, играть, притворяться и применять свои слова, жесты и мимику, но никто не сможет специально побледнеть.

Даже Один, кажется, замечает, что Якобу плохо. Он, мурлыча, трется о его ноги, словно хочет его поддержать. Кота ничуть не смущает то, что Якоб не обращает на него внимания.

Дерия немного сердится, что вообще задумывалась об абсурдном утверждении Солнца. Какой мотив может быть у Якоба, чтобы вредить ей? Кроме Солнца, он — первый человек, который, кажется, действительно беспокоится о ней, который не использует ее ситуацию и не смеется над ней. Роберт, конечно, давно уже стал бы упрекать ее, что она сама виновата в этом коллапсе, говорить, что ей просто нужно больше спать и лучше питаться, тогда такого бы никогда не случилось. У Роберта всегда наготове были простые решения, и он никогда не занимался проблемой дольше, чем это было необходимо.

— Как я могу тебе помочь? — спрашивает Якоб после минуты молчаливого размышления. — Подскажи, что я могу сделать?

«Останься здесь!» — больше всего хочется крикнуть ей. Но этого сказать она не может. Не после этих двух событий — один раз секс и этот странный вечер здесь. Конечно, Якоб не какой-то случайный мужчина, с которым она видится впервые. Она ведь его уже знает, каждую родинку на его коже, каждую линию его тела. Тем не менее она не может его так воспринимать. Тем самым она бы сразу прогнала его снова.

— Думаю, что с новым замком я здесь в безопасности, — говорит она. Насколько хорош был этот план и как он рассыпался, она уже доказала. — До тех пор, пока я сама себя здесь не загоню в нокаут, потому что всего боюсь. Я должна выдержать.

Взгляд Якоба говорит, что именно в этом и заключается проблема — в ее нервах. Она сама это знает и в душе благодарит его за то, что он не сказал это вслух.

— Ты мог бы дать мне следующую часть твоей рукописи, — говорит она.

— Правда? Ты хочешь читать дальше?

— Я должна. Пожалуйста, не говори, что ты не писал ничего больше и я теперь должна целыми неделями ждать каждую новую главу.

— Нет, книга почти готова. — На его лице улыбка борется с выражением страха. — Я правильно понимаю тебя — он тебе нравится? Или этот роман как дорожно-транспортное происшествие — страшно, но ты просто не в силах оторвать взгляд?

Она смеется, и вся ситуация уже почти забыта.

— Твой роман великолепен, Якоб. Я бы никогда не подумала, что ты умеешь так писать.

— Так? — Он заинтересованно поднимает бровь. — Такой мыльный? Такой театральный?

Он очень хорошо умеет ловить комплименты, считает она, поэтому говорит только:

— Вот именно, — и наслаждается его смущенным лицом. — Нет, глупости, я имею в виду то, что он такой жизненный. Я хорошо помню твои статьи в школьной газете. Твоя подпись стояла там, где были нужные формулировки, не только очень чистые, а очень точные, тщательно расследованные факты, и ни одного лишнего слова. Поэтому я предполагала, что мне придется читать роман в этом трезвом холодном стиле.

Он качает головой:

— Тексты для газет должны быть трезвыми и понятными. Но не романы. Романы должны быть приятными, романы должны опьянять, как коктейль, — ты должна заметить, что внутри, когда уже слишком поздно.

Дерия вздыхает:

— Мы понимаем друг друга. Если это был твой план, то он раскрыт.

— Ты ведь даже не знаешь, что будет дальше.

— Нет, но я хочу это узнать. Так когда же я получу остальное?

— Скоро, — обещает он и прячет улыбку в уголках своих губ. — Я уйду и принесу тебе еще одну главу, но я не уверен, что могу оставить тебя здесь одну. Ты действительно выглядишь не очень хорошо.

— О, спасибо, я тронута.

Он смеется, чем изрядно ее удивляет. Он не выглядит ни на день старше, чем тогда. Может быть, более зрелым, в любом случае более взрослым, но не старше.

— Я просто ужасно устала, — объясняет она. — Просплю целую ночь и стану новым человеком, обещаю. Может быть, тогда мы сможем встретиться и что-нибудь предпринять?

Она надеется, что он поймет ее правильно и заметит, насколько ей не хочется просить его уходить сейчас.

Якоб кажется немного разочарованным, но кивает:

— О’кей, так и сделаем. Разреши мне воспользоваться твоим мобильным телефоном и послать твой номер на мой новый телефон.

— Конечно, мне ведь тоже нужен твой новый номер. — Она хочет подняться, чтобы взять свою сумку, но Якоб мягко прижимает ее к постели.

— Лежи, Дерия. Иначе ты снова упадешь и тогда на сегодня от меня уже не избавишься. Это угроза, а не обещание.

— Ну ладно. Телефон лежит в моей сумке в гардеробе.

Якоб уходит и быстро возвращается. Она раздумывает, нужно ли попросить его приготовить ей что-нибудь поесть или хотя бы остаться, пока она сама приготовит еду. Но какое-то трудно определимое чувство мешает ей. Он прощается, наклоняется над нею и целует ее в лоб. Затем Якоб берет свою куртку, и, пока она еще раздумывает, что бы сказать ему, чтобы он, может быть, что-нибудь сделал для нее, он уже уходит и Дерия снова остается одна.

У нее немного кружится голова, когда она с трудом поднимается с дивана. Да, она тут же начинает сердиться на себя за свою глупую гордость. Она могла бы попросить его приготовить ей чай. Вместе с тем она рада, что он вел себя ненавязчиво. Но от чая ей придется отказаться. Она не уверена, что ей удастся без приключений добраться до кухни: удар по голове все же был сильнее, чем она раньше думала. Дерия снова опускается на подушку. Если она какое-то время отдохнет и ей удастся хотя бы на полчаса закрыть глаза, после этого ей, конечно, будет лучше.

Когда в дверь кто-то стучит, она сначала думает, что не прошло и пяти минут. Однако взгляд на часы показывает ей, что уже десятый час. Она, должно быть, проспала больше двух часов. Кто это теперь может быть? Якоб? Нет, тот бы позвонил в домофон. Ее сердце начинает колотиться, она не может решиться, идти ли ей к двери или на всякий случай притвориться, что ее тут нет.

В конце концов она слышит, как кто-то снаружи приглушенно зовет ей по имени. Это Солнце. У Дерии камень падает с души. Она с трудом поднимается, ее коленки все еще дрожат, но ей уже лучше. Она убирает теплый и ставший мокрым пакетик с петрушкой с головы. Якоб был прав, отек значительно уменьшился.

— Дерия? — слышит она еще раз голос Солнца.

— Я иду, минуточку!

Она обнимает подругу прямо на пороге. Затем, кажется, Солнце замечает, что что-то не в порядке. Она засовывает что-то в свою сумку, которую раньше держала в руке, хватает Дерию за плечи, немного отодвигает от себя, чтобы лучше рассмотреть ее: