— Как только кто-нибудь из вас, из молодых людей, — как писал поэт-, жаждущих познаний, обо мне с благодарностью подумает — так сразу не забудьте сами или с какой оказией передать с той точки земного шара мне сувенир — бутылочку хорошую, да только не через тайник, а то продукт может пропасть, разве археологам светлого будущего повезет… И не «Столичную» — она к добру не приведет, проверено. Эх, молодежь… Садись, прощаю. Надеюсь, дошло до тебя…

Кто-то из курсантов, сидевших за мной, пытался уточнить:

— Товарищ полковник, а как же с санитарами-то….

Но после этого дурацкого вопроса перед нами предстал совсем иной полковник Толмачев. Он вдруг посерьезнел и жестко ответил:

— Если вам, товарищ курсант, интересна моя исключительно метода доведения важной практической информации до самых до ваших печенок, а не содержание занятия, то вы явно ошиблись адресом. Вам надо не разведке учиться, а сидеть на концертах этих дебильных «Дизель-шок» да придурков из «112-ого Квартала» с из гнусавым лидером — у них поучитесь пошлостям да кривляньям с дешевыми шуточками, может и згодятся в какой пивнушке за россказнями рыбацких баек с похожими на вас типами.

— Представьте, эти умники из квартала, эти «принципиальные» юмористы-разоблачители всех президентов и какой-то Юли, не находящие мужества использовать ежедневно в наши дни появляющиеся в Украине на государственном уровне анекдотические поводы для смеха сквозь слезы, провоцируемые и создаваемые бестолковыми и безграмотными действиями их бывшего коллеги со товарищи. Даже свой «знаменитый» номер игры будущего президента на фортепьяно воображаемым для зрителя его половым органом они не придумали сами, а грубо содрали с 50-летней давности номера артистов Лас-Вегаса. Можете легко проверить мои слова с помощью оперативного источника, работающего во всемирной паутине под псевдонимом «Ютуб». Он, «пианист», и сейчас, уже в должности то ли президента, то ли куклы на веревочках, играет под американскую дудку или под воздействием штатовских веревочек или ч… чччтоб ему, през…ику… (что — то даже икотка напала) этому, то есть президентишке марионеточному, нагло обманувшему свой народ… Ишь, что удумал — запретить ввозить им туда сказку про Илью нашего Муромца, а? Он что — диверсант наш, что ли, из моих курсантов? Да он же святой, его мощи хранятся в Киево-Печерской Лавре, я лично их видел, рядом стоял, склонив уважительно голову. Их что — тоже скоро запретят и выкинут? Это, товарищи курсанты, и называется мракобесием, запомните это хорошенько и берегите свои души. Очень вас прошу. Не уподобляйтесь некоторым политикам, ради кресла и неуемной жажды власти продавшим душу сами знаете кому.

— Даже отличившиеся сегодня герои дня, по их глазам вижу, осознали ошибки и впитывают саму суть, отделяют, как живые и мыслящие сепараторы, так сказать, зерна от плевел. Впрочем, ладно, и не таких работничков за кордоном повидал, как вы, товарищ курсант. Всякие беды и безделье — вот все их достижения.

— А ты, масон — вольный каменщик (за этим парнем так и закрепилась кликуха — Масон, он и не сопротивлялся и как — будто даже радовался этому прозвищу и гордился им — как же, САМ Толмачев меня так нарек, дорогого стоит) к занятиям по моей дисциплине будешь допущен исключительно по предъявлении этого самого каменного контейнера — булыжника с демонстрацией способа его открытия. Вот раздолбай, а? Кого я спрашиваю, чего молчишь, как камней в рот набрал! Или мечтаешь набрать полный рот дерьма и в меня плюнуть за критику твоих за…..х действий?

Но тут же гнев был сменен на милость, на контрасте любил вбивать информацию в наши головы:

— Но не поленился же! Один из всех так серьезно подошел к выполнению учебного задания, взялся за кувалду, — за это хвалю, молодец, пытался удивить. Но сейчас, когда все камни уже перемешаны, ступай и выполняй первое свое настоящее задание.

— Попадешься в дурку — там тебе и место, вызволять не буду, сам прояви смекалку, она вроде у тебя имеется. А предъявишь искомое — обещаю, определю этот контейнер в свой личный музей — коллекцию. Будет там на почетном месте — рядом с искусно и весьма натуралистично изготовленным из папье маше куском дерьма замысловато изогнутого — это ж как надо было…трудно представить, хм… ну, ладно, с кем ни бывает, да. Ох, и зря я — ну, сам прокололся, и на старуху бывает проруха.

— Ладно, расскажу. Тот курсант тоже ошибочку допустил, как ты с суперклеем и координатами клинописью — вообще — то мне понравился ход твоих мыслей, главное, что они — мысли — в твоей голове присутствуют, молодой человек, скажу я честно — откровенно! Изготовил тот специалист — фекалист, чтоб ему, такой контейнер очень профессионально, со знанием дела, видите ли, да. Не учел только, что этот контейнер имеет демаскирующий признак — очень опасное явление в нашем подпольном деле — нет запаха и так его и сяк, и одной ноздрей, и другой, и обеими, а нет! Все — пиши: пропало! Так же и операцию сорвать можно! Правильно я мыслю? На этом он и погорел, так сказать, при учебной, в весьма недвусмысленной позе, закладки сего куска, так сказать, контейнера в одном общественном туалете на окраине города, который лет сто не убирался из-за того, что его давным давно коммунальщики сняли со своего баланса. Это курсант все четко разузнал и просчитал, учел эти детали, молодчага, красава, е-мое его это самое.

— Товарищ полковник, разрешите абсолютно практический вопрос, исключительно в целях повышения своего профессионального уровня, — несмелым голосом проблеял один из курсантов.

— Ну ладно, задавай, только без всякой такой вашей курсантской гнусной пошлятины — не люблю, знаешь ли. Излагай с выражением, будто поэта А.С. Пушкина читаешь. Идешь направо — песнь заводишь, налево — сказку говоришь. Кстати, а вот этого — сказку, то есть, не надо. Итак, начинай — благодушно ответил наш преподаватель, вольготно развалившись на стуле, беспечно постукивая карандашом по столу, попеременно переворачивая его концами. Зря он расслабился — курсанты тоже не из папье маше деланы, умеют подметить важное, недосказанное и заковыристо так, как бы случайно, ненароком, попытаться выведать, как на практических занятиях по применению методов выведывания информации — это когда чисто с помощью необычайно натренированного интеллекта, а не с применением шанцевого и иного пассатижного инструмента.

— А каким же это образом, товарищ полковник, — с трудом сдерживая злорадное ехидство, начал этот отчаянный курсант с выражением и вопрошающе поднятой рукой, — вы определили сию позорную недоработку нашего коллеги среди обилия, так сказать, образцов для исследования на указанном вами объекте, как нашли искомое сокровище среди россыпи этого алмазного фонда? Наверное, применяли какую-то бесконтактную, очень дистанционную спецтехнику направленного нюханья, нам еще неизвестную по незначительному сроку службы, по малолетству, так сказать, нашему и недалекости мышления примитивного и курсантского?

— Так, курсант, стоп, не гони, так сказать. Любознательность твою со всем своим удовольствием поощряю, молодец. Даже горжусь тобой и рад знакомству. Только за один умный вопрос, все обратите на это внимание, ставлю отличную оценку. Но запрещаю впредь обсуждать где-либо этот практический опыт, ибо он составляет государственную тайну, а у вас еще недостаточно высокая категория допуска.

— Поработаете с мое, с такими как вы чудаками, мастерами камуфляжа — сами догадаетесь о спецтехнике. Я из-за ее применения нюх потерял, хронический насморк в дополнение ко всем своим с вами приобретенным профессиональным заболеваниям заработал, йопт… И…и все, все. Молчок. Больше при мне об этом никогда, поняли все? Не надругивайтесь при мне над государственной тайной, не вы ее создавали, не вам ее и…Короче, всем молчать намертво, как на допросе у гнусных гестаповцев или на допросе в секретных тюрьмах цру — принципиально говорю маленькими буковками этих мерзавцев — после известных вам африканских недоразумений готов их, цэрэушников этих…ух их… Кстати, подумал, а может это их коварное дело — подсунули моему вудуисту вместо «Столичной» какую-нибудь паленую виску и он того, попал в иное измерение своей головой. А ведь светлая голова была, всем бы вам такую! В общем, не рассуждать попусту. Иначе сейчас все по моим стопам туда пойдете, хотя нет, это слишком легко. Все мои следы, наверняка, до сих пор там видны, это ж только на прошлом курсе случилось, и местные ханурики не успели, так сказать, ну вы понимаете, заполнить все пробелы и бреши на пути моих исканий и метаний…

Вот в такой оригинальной форме мы с удовольствием впитывали все новые и новые знания. Все навечно фиксировалось в наших мозгах, каждое слово до последней интонации. Какой мастер преподавания, таких поискать!

Я, почувствовав общий творческий настрой, умело созданный Толмачевым, осмелев, видя, что гроза вроде бы проходит стороной, решил спросить, какие замечания по нашей с Егором закладке, чем она плоха, ведь все требования были соблюдены. Также высказал сожаление территориальным ограничением задания, так как буквально через дорогу было несколько просто идеальных мест для оборудования тайника. Получил очень простой, но удовлетворивший меня на сто процентов ответ, научивший меня многому.

Полковник Толмачев, а звали его Павлом Андреевичем, вздохнув устало сказал, по свойски обратившись ко мне по имени:

— Владислав! Я бы поставил вашей паре отличную оценку только за то, что вы проявили творчество, настойчивость, разумную инициативу, а не тупо зациклились, как было в реальности, на заданной вам преподавателем территории. Помыслили бы неординарно, нестандартно, неожиданно, дерзко, в конце — концов. Если бы вы удивили меня любым, пусть не идеальным, но местом, которого от вас никто не ожидал. Хотя я, честно, говоря, рассчитывал, что кое-кто из вас, из молодых людей, найдется, как говорил классик… К сожалению, огромному моему сожалению, ни один не рискнул. Не рискнул не тупо, шашку наголо и на танки, а тайник — на двойную разделительную полосу проспекта. Нет, я не этого ждал, не глупости несусветной. Но риска просчитанного, надежного. Конечно в реальной жизни, не учебной, бывают и четкие и совсем неожиданные указания что-то сделать именно так и никак не иначе, но это происходит исходя из конкретных требований оперативной обстановки. А вы все поступили ожидаемо, предсказуемо, серо — это не относится, конечно, к товарищу Масону. Он сегодня, понятно, на высоте, герой…Тут да, удивил, век не забуду и благо — вытесню воспоминания о папье маше, да … Я провел специфический оперативный эксперимент и все вы пошли вот так вот тупо, по пунктам, у меня на поводу.

— Конечно, надо разведчику быть очень терпеливым, как рыболов. Но и активных действий, активных мероприятий никто не отменял. Всему свое время, думать надо над каждым шагом. Представьте, вы действуете традиционно, ну как все время в миссионерской позе: если первая фрикция туда, то сто процентов надо ждать тебя вот тут — где обратно, понятно, надеюсь, или среди нас есть несчастные, обделенные судьбой и прекрасными женщинами девственники?…Понятно всем? Это радует. Противник наперед знает ваши стандартные действия и телодвижения. Кстати, порой таким миссионерством грешат црушники, нас недооценивая. И чем все кончится — окажетесь в каком-нибудь зиндане, в вонючей местной тюряге. Сожрут и не поперхнутся, косточек не выплюнут. А вот если вы заставите их действовать по своим правилам, в непривычной для них обстановке — им станет не до вас, тут уже вы взберетесь на самый верх пищевой цепочки.

— Представьте, вы долго подбирали наживки, меняли места ее заброса, меняли размеры крючка и толщины поводка и основной лески, применяли необычные, оригинальные прикормки. Клюет! Вы подсекаете заветную рыбку и вытаскиваете ее на берег, на воздух, в непривычную для нее среду. Она таращит глаза, хватает непривычный воздух своим ртом и ей, уверяю вас: не до рыбака, не до каких-то козней по отношению к нему. Как говорится: не до жиру, быть бы живу. Пока она трепыхается, вы делаете с ней все, что вам надо — снимаете с крючка, но уже крепко держа в своих мужественных и чистых, как завещал товарищ Дзержинский, руках. Далее — в садок, за решетку. А после — хоть чешую с нее долой и на сковородку, хоть в засолку, в зависимости от ситуации, сорта, размера рыбки или стоящих перед нами целей. Можно и вместо живца, а почему нет, на крючочек незаметный, но ого-го какой острый да крепкий? А если мелочь какая — то и коту какому на съедение, пусть потренируется на живом да изворотливом противнике. Но все эти действия уже полностью вами контролируются и вся игра идет по устанавливаемым вами, и никем иным, правилам. Экспериментируйте, но с умом, удивляйте противника, как меня удивляют некоторые высокохудожественные натуры — скульпторы да папье машисты, вот говнюк, фу…Как мне забыть этот кошмар, в который он меня окунул в прямом смысле этого слова?

— Но ни в коем случае не недооценивайте его, противника, а то подтянете рыбку к берегу, берете беспечно в белы ручки, а она — пиранья скрытая, сволочь, маскировавшаяся под молодого лещика — подлещика — клац и оттяпает пальцы по самую шею, разумеете, к чему я? Это еще повезет, если по самую шею, а если по самые помидоры — не до шуток будет, ребята, я вам это точно говорю — на себе проверил, да…. Ну, не подумайте, что на своем опыте. Он у меня, конечно, богатый, но не такой радикальный. Ну, что это за это — опять кальный. Куда ни взгляни — сплошное говно, прошу меня милостиво простить за столь вычурные слова и сравнения, господа курсанты. Нашло что-то на меня, ностальгия, что ли. Опять невпопад, пора завершать занятие, но еще минуту внимания и уже серьезно.