— Понятно, товарищ генерал — майор. Разрешите выполнять?

«Да, — с досадой на себя подумал я, — слегка оплошал, хоть и несимпатичен мне этот генерал, но он прав. Поторопился, очень хотел навести порядок со снабжением военнослужащих, а о другом порядке — порядке прохождения документации — забыл впопыхах. Будет мне наука».

— Еще, чтобы вы не расслаблялись и развивали свое аналитическое мышление, возьмите для работы последнее дело Головко Ивана Константиновича, — Сажин протянул мне тощую папку с завязками. — Хочу сказать, что дело было очень сложным и закончилось не так, как ожидало руководство разведки.

— От этого дела уже нафталином должно пахнуть, почти тридцать лет прошло.

— Бывают серьезные дела, не имеющие срока давности, острая надобность во внесении ясности в которые возникает из оперативной необходимости, в оказавшихся, так сказать, смежными, делах — это из такой категории. Через неделю хочу услышать ваши выводы. Прошу учесть: в связи с задействованием в основной многоходовой операции, подошедшей к стадии реализации, нелегальной резидентуры, порученное вам дело находится на контроле на самом верху, — сказав последнюю фразу, генерал со значением показал пальцем куда-то наверх, куда я свой разноглазый взор подобострастно не устремлял, так как во мне его — подобострастия отродясь не было, да и знал прекрасно, что там всего лишь потолок, — Ладно, идите, работайте.

Шутки — прибаутки — в сторону: наконец-то конкретная задача поставлена, буду вникать в последнее дело деда со всем упорством и серьезностью. Пока трудно понять, в чем состоит главный смысл этого поручения, действительно ли за всем этим стоит реальная операция нелегальной разведки или что-то иное, шкурное. Выводы делать преждевременно. Ясно одно — каким-то невообразимым образом во всем этом задействована моя семья. Меня хотят использовать — это однозначно. В благих целях или нет — вопрос. Хотя интуиция подсказывала мне: нет, не в благих, а значит естественно ожидать подстав и подлянок, как пить дать, что-то возникнет.

И я, естественно, умолчу об информации, полученной от Говоркова и от прекрасной Ирины. Вспоминая ее — я теребил монетку, и наоборот: обращая внимание на цепочку — всегда вспоминал те, не подлежащие забвению и в прямом смысле слова головокружительные ощущения. Надо испытать проверенный способ — мою золотую Фортуну. Так, на всякий случай и не у всех на виду. Иначе подумают, что приняли на службу в святая святых отечественных спецслужб какого-то экстрасенса — любителя, шута горохового. Ворожить, видите ли он будет в самой штаб-квартире, еще косточки выбросит для гадания…

Я, невольно вспомнив рассказ любимого преподавателя о его агенте-вуду, подумал: все-таки в этом рассказе есть рациональное зерно. Использовали же Мессинга. Он, что — лучше моей помощницы — удачи? Да ни в коем случае! И я, решительно зайдя в туалетную кабинку, подбросил свой талисман. И первый, и второй бросок говорили об опасности и необходимости ухо держать востро. Так сказать: ушки на макушку и глаз да глаз. Подумал последнее — рассмеялся: о себе — ни в бровь, а в глаз. Ну и ну, закаламбурил, давно этого не было. Засмеявшись, вышел из кабинки, для конспирации спустив воду.

Да, тут я одной рукой выполнил требования конспирации, а другой, то есть своим даже для себя неожиданным смехом — нарушил. Обратил внимание на свои действия, даже ввел в ступор какого-то еще мне неизвестного коллегу, который, как я заметил, засуетился, ошарашено и воровато заглянул в кабинку, приподняв удивленно брови, чтобы его глазам лучше виделось, и повторно посмотрел на меня, пока я мыл руки. Задать вопрос он мне поостерегся, так как это — признак непрофессионализма, а вдруг так надо для какой-то тайной операции? За некоторые вопросы, знаете ли, могут не дать состариться, кому это надо? Мне вспомнилось из далекого детства как один лопоухий пацан — герой детского фильма спрашивал всех: «А что это вы здесь делаете, а?». Но свидетель моего неуместного смеха не побоялся — зашел в ту же кабинку и, не сомневаюсь, обследовал ее досконально. Мелочь, но это внимание товарища, не сомневаюсь, станет достоянием коллег. Чепуха, конечно, но… Но главное: третий раз Фортуна ко мне благоволила. Ничего — это такая просто мистическая составляющая моего «Я». Мне так интересно, да и в тонусе определенном поддерживает. Я, конечно, и без этих ритуалов буду соблюдать повышенную осторожность — все же я нормальный человек. Правда, где-то в глубине души остался какой — то юношеский азарт, что ли. Это не то, что детство в одном месте играет. Ну, прихоть такая, игра безобидная! Себя наивно проверяю — осталась еще причитающаяся мне удача — да, ну и отлично! Всегда это приятно еще раз от кого-то услышать, пусть и от золотой монетки! Это у меня как мужская игрушка, сродни хорошей зажигалке или спиннингу уловистому или ружью удачливому. Все равно решения принимаю на основе всесторонне проанализированной информации, а также интуиции.

Почему-то мне казалось, что генерал возложенную на меня задачу делить с нашими аналитиками остерегается. Это тоже о многом говорило. Но за пределами наших сейфов и компьютеров со всей нашей системой защиты информации много чего полезного для меня можно в наше время добыть.

Поэтому-то я утаю и тот факт, что огромный объем открытой информации мне подберет мой старый друг Алексей, с которым у меня состоялся такой разговор с очередного «безопасного» телефона.

— Привет мой стройный розовощекий друг, — радостно обратился я к Алексею и, вспомнив о том, что после неизвестной «Обществу защиты животных» битвы с шаловливым котом Персиком Юля надолго перекрыла своему незадачливому возлюбленному краник поступления в его организм «живительной влаги», жалостливым тоном добавил,— Привет, трезвенник. Как ты там, держишься? Уважаю!

— Да ладно тебе, Фортуна, какой я тебе трезвенник. Трезвенник — это человек с патологически бедной фантазией, он, горемыка, не может даже придумать нормальный повод выпить. У меня с фантазией все окей. Я хоть сейчас, на пустом месте, не сойти мне с этого места, придумаю легко и непринужденно, но я в завязке на идейной основе — перед любимой женщиной стыдно. Да и перед Персиком тоже.

— Вот видишь, а ты все гундел, что он дармоед и бездельник, что пользы от него, вишь, никакой. А ведь ты не без его бескорыстной помощи, вон, жизнь новую начал…

— Проблема у нас с Персиком, Влад…Юля все плачет да по ветеринарам его все возит. А те ничего утешительного сказать не могут, головами только качают — старенький он у нас, что-то с кишками, забиваются его длиннющей шестью намертво: любит себя повылизывать, не запретишь. В общем, даже у меня сердце сжимается — лежит он целыми днями тихо-тихо, не скачет, в обувь мою не гадит, не шкодит, еду не ворует, не царапает ничего, смотрит грустными глазами…

— Извини, не знал я — ты ж молчишь, лишний раз позвонить трудно, что ли? Жалко его. Ты Юле передай, если надо чего достать, лекарства там, может я помогу, короче, всегда помогу, ты знаешь. Пусть быстрее поправляется и опять прыгает по квартире..

— Я уже сам на все согласен, пусть все елки изгрызет — лишь бы они с Юлей повеселели. Я, глядя на них и сам что-то не очень…

— Не переживай, он — кот мощный — какие кости грыз, как овчарка, выдюжит, и Юле передай мои добрые пожелания и надежды.

— Хорошо, спасибо. Что там у тебя? Заклопотанный ты какой-то в последнее время, носа не кажешь, грузят по-взрослому, да?

— Не то слово. Подробностями тебя обременять не могу, сам понимаешь. Телефон видишь, с какого звоню — о том, что попрошу тебя — по нему свяжешься — доложишься, когда все сделаешь. И кроме меня — никому, даже Персику, пусть он будет здоров. Врубился?

— Пока нет, но я внимаю со всем вниманием. Начинай, что там требуется от хакера-самоучки, повелителя клавиатуры Клавы.

— Вызвал сегодня меня на ковер большой и злой начальник и сказал: «Есть у вас, товарищ капитан, неделя на выполнение задания государственной важности от самого товарища Правительства и завтра эта неделя заканчивается. Так что не подведите, на вас вся надежда, иначе третьей мировой нашей бренной планете со звонким именем Земля не избежать…»Ладно, шуточки-хахоньки в сторону. Мне нужно, чтобы ты порылся в информационных завалах всемирной сети. Подобрал мне все мало-мальски интересные исторические данные, статьи в периодике, упоминания в мемуарах разведчиков и политиков о партийных функционерах, руководстве КПСС, скандалах в их среде, связях с иностранцами партийных бонз, кадровых перестановках в руководстве СССР и скрытых пружинах этого — кто кого протеже и прочее. О «золоте партии» не забудь. О движухе среди всяких террорюг. Папарацци всякие — народ гнусный, но зоркий, может и наши где-то прощелкали, а тут и ты со своей незаменимой помощью: их статейки да фотки мне и преподнесешь.

А я это и наложу одно на другое, на чисто свое. Ну, может еще что-то тебе самому еще придумается на подобные темы. Это все за 1980-ые годы, до, скажем, 1991-ого, до распада Союза. Также посмотри всякие статьи о рассекреченных действиях спецназа разных стран в 1980 — х годах и так далее. Считай — пишу диссертацию по политологии. Конечно, я бы и сам мог порыться, но очень много служебной информации перелопатить надо и не всегда вроде бы и открытые источники информации так уж на виду. Самое то для тебя. Сгруппируешь по темам: все в кучу не мешай, времени останется только пробежать глазами и выхватить, что кинется в глаза.

Весь этот ворох скачай и мне на мой домашний комп переправь, только так, как ты умеешь — чтобы если кто в него залезет, то не понял от кого это все. Тебя никак светить не могу. Ни о чем секретном речи нет, иначе говорили бы где-то на природе, если вообще говорили. Это все на всяк случай — и Фортуна так рекомендует, я к ней прислушиваюсь, ты знаешь. От греха подальше. Проанализирую все сам, тебя ориентировать сложно ибо сам не знаю, какая мелочь сыграет решающую роль. Но и воду откровенную отсей — лишнее мне тоже не нужно. Потом, когда все решится я и поляну накрою, не бойсь — безалкогольную, все понимаю и поддерживаю тебя в этом, но деликатесную, ты меня знаешь, жмотничать — не в моем характере.

— Какое время ты мне выделяешь на все про все? Задачу я примерно понял, сейчас все обмозгую, а дальше как снежный ком. Вот я тебе снежную бабу и слеплю, ха-ха-ха… Но холодная она будет, ты таких не любишь. Но если своей у тебя нету, то и этой возрадуешься!

— Да ну тебя, трепач, лишь бы языком чесать.

— С кем поведешься, как говорят. Хорошо, сейчас же и займусь. Для меня ночная охота за информацией — медом не корми. Предполагаю, к утру будет готово, еще и с собой на службу успеешь забрать. Флэшка-то у тебя, грамотей-шутник есть? Или ты не знаешь, что это такое? Это такая маленькая штучка…

— Знаю, знаю, — перебил я Лешика, — как твоя маленькая штучка, такого же ничтожного размерчика, только понадежнее — из пластика, ха-ха-ха.

— Ну, ты и гадюка.

— Согласен, пока.

— Пока.

Вернувшись в кабинет, с головой ушел в изучение дела. Надо отметить, что дело сформировано относительно недавно, описи в нем составлены и отпечатаны с использованием компьютерной техники. В те далекие годы подобной техники не было, значит, материалы дела специально формировались именно в таком виде. Все документы подшиты строго в хронологическом порядке и пронумерованы карандашом. Я внимательно осмотрел листы, и нашел на них оттиски от предыдущих нумераций. По крайней мере, некоторые документы имели по три номера, что свидетельствует, о вдумчивой и кропотливой работе с материалами.

Углубившись в чтение, я обнаружил, что приказом Председателя КГБ СССР Крючкова № 125сс от 05 января 1991 года санкционировалось проведение операции.

Старшим группы транспортировки и контакта назначен майор Сажин. На него и на капитана Смолина возлагалась ответственность за транспортировку груза в адрес. Этим же приказом назначались группы: обеспечения, контроля и эвакуации. Все списки лиц в деле имелись. Общее руководство, согласно приказу, возлагалось на моего деда, возглавившего штаб операции из троих человек.

Сотрудники Первого главного управления должны были осуществить передачу финансовой помощи Организации освобождения Палестины (ООП) и молодому Исламскому движению сопротивления (ХАМАС), вернее их лидерам.

На основании приказа был разработан план и проверен маршрут выдвижения сотрудников ПГУ на исходную точку, которой определен Мюнхен в Германии и дальше в Париж. Разработаны способы связи, места встречи и определены пароли. Кстати, план разработан бабушкой, а утвержден заместителем начальника ПГУ — генерал-лейтенантом Титовым. Отметки Сажина и Смолина об ознакомлении с планом имеются.

06 января 1991 года начальник группы обеспечения капитан Смирнов шифровкой через посольство СССР в Германии доложил деду о прибытии Сажина и Смолина в Мюнхен.