Дженнифер Доусон - Дай мне шанс

Митч судорожно сглотнул. Она действительно пыталась его прикончить? Или хотела испытать, проверить, годился ли он в святые?

Он пристально оглядывал ее. И не видел никакого кокетства, никакого лукавства – ничего подобного. Уж скорее она выглядела как… Снова сглотнув, Митч заявил:

– Я много чего могу с тобой сделать, но мой член для этого не понадобится, Мадди.

Она тихо ахнула. Невольно отступила – и замерла. Лиф платья немного соскользнул.

– Но я не понимаю…

– Принцесса, что тебя смущает?

Мадди нахмурилась.

– Что получишь от этого ты?

– Я буду ласкать тебя. Вот что я получу, – ответил Митч.

Мадди уставилась на него в изумлении. Губы ее приоткрылись, но тут же снова сомкнулись.

Причины ее побега из церкви с каждой секундой становились все яснее, но Митч понимал, что лучше держать рот на замке. Однако же…

– Не все мужчины эгоистичные козлы в постели! – выпалил он неожиданно.

Она еще на шаг отступила. И тихо прошептала:

– Этот разговор… как-то… не очень-то приличен, не так ли?

– Да, неприличен, очень неприличен, – согласился Митч. Она ужасно неловко держала перед собой ворох ткани и, казалось, вот-вот уронит его. Но хотел ли он этого?

– Однако у тебя есть возможность пойти в спальню. Не забыла?

Мадди кивнула и попятилась к выходу.

– Спасибо, что помог.

– Не за что, принцесса. – Ей лучше немедленно убраться отсюда – иначе он пойдет за ней! – Спокойной ночи, Мадди!

– И тебе, – пробормотала она, направляясь к лестнице и исчезая наверху. Секунд через пятнадцать послышался хлопок двери.

Митч шумно выдохнул. Было ясно, что впереди его ждала долгая бессонная ночь.

Мадди прижала пальцы к пульсирующему виску и заморгала, когда в глаза ударил утренний свет. Еда и кофе, которые сотворят чудо с ее похмельем, ждали внизу, но она еще не была готова встретиться с Митчем Райли.

Она думала о своей жизни, и угрызения совести заставляли ее то и дело посматривать на старомодный телефон, стоявший на секретере. Прекрасный предмет мебели, разрисованный облупившимися цветами.

Выглянув в окно, Мадди окинула взглядом двор, мысленно делая кое-какие преобразования. Немного работы – и двор станет великолепным. А сейчас… Плакучие ивы и полевые цветы покачивались на летнем ветерке, создавая идиллический пейзаж. Здесь росли также дубы и клены, по виду – столетние. Между листвой проглядывала река, лениво несущая свои воды. Картина была идеальная, так что даже руки зачесались – ужасно хотелось нарисовать все это. Удивительно! Она ничего не рисовала с пятнадцати лет, когда умер ее отец.

При мысли об отце Мадди снова посмотрела на телефон. Он был исправен – она проверила его ночью и даже собиралась позвонить. Но не позвонила. Хотя и понимала, что нужно связаться с семьей, дать знать, что она жива и в безопасности. Но при мысли о звонке в животе все переворачивалось!..

Конечно, она любила их и хотела все делать правильно. Но если она позвонит сейчас… Родные наверняка уговорят ее вернуться домой. Мать станет плакать, а Стив скажет, что она безответственная и безрассудная. Шейн же начнет… Ох, об этом даже думать не хотелось. В общем, они доведут ее до истерики, и угрызения совести окончательно ее доконают. В результате она наговорит глупостей, и все станет только хуже. Так что звонить домой – это не выход. Нет, она не позволит отнять у нее свободу. Ведь надо хоть немного насладиться ею.

Разумеется, можно было принять самое простое решение – позвонить лучшим подругам. Пенелопа и Софи не осудят ее. И, конечно же, сообщат ее родне, что она в безопасности.

Сначала следовало позвонить Пенелопе. Пенелопа Уоткинс в любых обстоятельствах была самим хладнокровием и умела разрешать любые затруднения. Брат называл ее Железным кулаком. В отличие от Мадди, которая была всего лишь сестрой босса, Пенелопа являлась неотъемлемой частью бизнеса Шейна. Если кто-то хотел получить доступ к Шейну, следовало сначала прорваться к Пенелопе. Так что же, звонить ей?

Мадди подошла к постели и присела. Повинуясь порыву, она заблокировала номер, прежде чем позвонить на мобильник лучшей подруги. Та немедленно произнесла:

– Алло, слушаю.

Мадди обернула шнур вокруг пальца и прошептала:

– Ты одна?

– Мадди? Слава Богу, – сказала Пенелопа без малейшего беспокойства в голосе. – Ты где?

Мадди окинула взглядом комнату; ей вдруг представилось, что из-за кружевных занавесок вот-вот выскочат ее братья.

– У меня все в порядке. Ты одна?

– Здесь Софи, – сообщила Пенелопа. – Уверена, что ты в порядке? Все с ума сходят от тревоги. Твоя мать бьется в истерике. Шейн лопает антацид как конфеты, а все остальные мечутся по дому, как львы по клетке.

– Где она, где она?! – послышался в трубке голос Софи Кинкейд. – Дай мне пять секунд, чтобы все узнать!

Грудь Мадди сдавило. Зря она позвонила.

И тут снова заговорила Пенелопа.

– Мы волнуемся, Мадди. Тебе нужна помощь?

– Нет-нет, я в порядке. Можешь дать им знать?

В ответ – молчание. И Мадди живо представила свою подругу Пенелопу, сдержанную, собранную – ни один волосок не выбился из прически. Впрочем, она всегда была такой… Даже в то время, когда они вместе ходили в детский сад. Всегда тщательно выглаженная католическая форма и черные лакированные туфли – такие блестящие, что можно было видеть в них свое отражение.

– Ты не собираешься им позвонить?

Вопрос подруги вывел Мадди из задумчивости.

– Я не хочу говорить с ними. Не могу.

– Ничего-ничего! – воскликнула Пенелопа, смягчившись. – Все в порядке, дорогая. Я позабочусь о них. Скажи, что хочешь передать.

– Передай, что я жива и здорова. – Мадди наматывала шнур на пальцы, пока они не посинели. – И еще передай, что мне очень жаль и что я в безопасности.

– Дай мне поговорить с ней, – попросила Софи.

– Еще минуту, – ответила Пенелопа. – Мадди, ты действительно уверена, что все в порядке? Поверить не могу, что ты сбежала, не предупредив нас.

– Я оставила записку, – пролепетала Маделин.

– Что-то случилось со Стивом?

Мадди покачала головой, хотя Пенелопа не могла ее видеть.

– Ничего не случилось. Не знаю. Я сидела одна, чувствуя, что меня вот-вот вырвет. И вдруг поняла… Поняла, что так не должно быть. Пен, я чувствовала себя… не так, как полагается. – Голос Мадди дрогнул. Глаза наполнились слезами. – Теперь все меня ненавидят, да?

– Как ты можешь даже думать такое?! Жаль, что я не знала, как ты несчастна.

– Прости, Пен. – Мадди утерла слезы. – Все любят Стива. Он само совершенство.

– Нет, мы любим тебя. Его мы терпели.

– Но все, что он сделал для меня…

– Тебе было пятнадцать, – перебила Пенелопа. – И давно пора забыть о покаянии. Да, он был добр и помог, но это не означает, что ты обязана выйти за него.

– Моя мама…

– Переживет! – Пенелопа еще что-то добавила, но Мадди не разобрала слов. – Твоя жизнь – это твоя жизнь, – заявила подруга, помолчав.

Мадди снова прижала пальцы к ноющему виску. Ей не хотелось сейчас думать о Стиве.

– Скажи ему, что мне очень жаль.

– Да, обязательно. Как насчет денег? – спросила Пенелопа. Она всегда была практичная, – возможно, уже писала «инструкцию для сбежавшей невесты». – Тебе нужны деньги? Может, выслать?

«Да, конечно!» – мысленно воскликнула Маделин. Но тогда пришлось бы сказать, где она находится, а ей по какой-то причине не хотелось этого делать. Она не могла признаться. Даже своим лучшим подругам.

– Я как-нибудь перебьюсь.

– Уверена?

– Да.

– Тогда хотя бы скажи, где тебя искать. – Послышался шорох. Возможно, Пенелопа вытащила свою записную книжку. – Так где же?..

– Какая разница? – пробурчала Мадди.

Тут воцарилась тишина. Прошло несколько секунд, прежде чем Пенелопа проговорила:

– Ты же знаешь, что я никому ничего не скажу.

– Знаю, – ответила Мадди. – Но у моих братьев всюду есть связи…

– Поняла, – хмыкнула Пенелопа. И, к удивлению подруги, рассмеялась. После чего деловито заявила: – Но имей в виду, ты должна каждый день звонить либо мне, либо Софи и докладывать. Ясно?

– Разумеется. – Мадди улыбнулась.

– Прекрасно. Звони завтра или… Клянусь Богом, напущу на тебя Шейна. Не заставляй меня вести грязную игру.

– Не буду. Обещаю. Дай мне Софи.

– Если что-то понадобится, сразу звони.

– Обязательно. До завтра.

– Вот и хорошо. Даю Софи.

Софи тут же воскликнула:

– Не знала, что ты все еще способна на такое!

Мадди снова улыбнулась. От взволнованного голоса Софи ей, как всегда, становилось лучше. Они встретились еще в школе и, поскольку обе были склонны к мятежу, немедленно подружились.

– Мадди, у тебя все нормально?

– Думаю, что да. – Возможно, так оно и было.

– О, замечательно!.. Я уверена, что ты права!

Мадди в очередной раз улыбнулась.

– Рада, что ты одобряешь.

– Дорогая, давно пора. Мне не хватало прежней Мадди. – Софи вздохнула. – Я знала, что он тебе не подходит. Понятно, что он кажется самим совершенством, но трудно вынести его манеру постоянно тебя поучать.

– Ты никогда ничего подобного не говорила. – Мадди нахмурилась.

– Не хотелось говорить гадости про твоего бойфренда. Ты ведь вечно твердила, что он так много для тебя сделал. Конечно, он вовсе не подлец. По крайней мере я ничего такого о нем не знаю. Но я рада, что ты наконец от него сбежала.

– Спасибо. – Только это и могла сказать Мадди в данный момент.

– Жаль только, что меня с тобой не было, – продолжила подруга. – Тогда мы могли бы отправиться в путешествие, как Тельма и Луиза.

Мадди рассмеялась, вспомнив, сколько раз они смотрели этот фильм, очарованные молодым Брэдом Питтом.

– Думаю, мне нужно отправиться в свое собственное путешествие и понять, кто я такая, черт возьми!

– Да, Мадди, Понимаю. Но пообещай мне кое-что…

– Что именно?

– Если встретишь по дороге горячего парня, обязательно потом расскажешь мне все подробности.

– Ох, Софи… – Щеки Маделин вспыхнули. Ведь именно этот самый горячий парень сейчас ждал ее внизу. Она стиснула зубы, борясь с внезапной потребностью исповедаться. Софи всегда производила на нее такой эффект, никогда не позволяла ей забыть ту девочку, которой она, Мадди, была когда-то…

Тут послышался голос Пенелопы, а потом Софи пробурчала:

– Мне тут читают нравоучения…

Мадди молчала. А часы на тумбочке протикали еще минуту.

– Знаешь, Софи… В общем, мне нужно идти. Но я позвоню вам завтра.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Мадди осторожно положила трубку и обхватила себя за плечи. Футболка Митча, в которой она спала, пахла мылом… и опасным мужчиной.

Прошедшей ночью, которая должна была стать ее брачной ночью, она не думала о своем женихе. Не думала ни о Боге, ни об аде – не думала и о том, как ужасно себя вела. Зато она целый час пялилась на трещины в потолке, предаваясь неприличным и недостойным размышлениям о Митче Райли. Интересно, что случилось бы, если бы их беседа продолжилась? И что произошло бы, если бы платье ее упало на пол?

Похоже, этот незнакомец, занимавший все ее мысли и заставлявший томиться тело, заставил Мадди также вспомнить о том, что когда-то она была очень скверной девчонкой. И теперь ей придется встретиться со своим прошлым…

Спускаясь по лестнице, Мадди услышала голоса. Слов не разобрала, но поняла, что один из голосов – женский. Она споткнулась, вскрикнула – и остановилась. Хорошо еще, что вовремя успела схватиться за перила и вцепиться в них, как во вновь обретенного любовника.

Когда пульс перестал частить, Мадди выпрямилась и вознесла благодарственную молитву за то, что не покатилась по лестнице кубарем. Не хватало еще столь торжественного появления!

Пошире расставив ноги, она отпустила перила и откинула с лица локон.

– Мадди!

Услышав голос Митча, она вздрогнула и снова вскрикнула, прижав ладонь к груди. Еще немного в этом доме – и она умрет от сердечного приступа.

– В чем дело?! – крикнула Мадди.

Один взгляд на него – и шум крови в ушах стал почти невыносимым. Будь он проклят! До чего же несправедливо, что она выглядит так, словно ее вытащили из мусорного бака, тогда как он смотрелся сущим грехом, стоявшим в золотистом солнечном свете.

Он и вчера был великолепен, но сегодня утром казался совершенно неотразимым в черной футболке и выцветших джинсах. Он уже успел побриться, и теперь чеканные черты его лица были идеальны, безупречны.

Мадди молча уставилась на него. Ей очень хотелось бы списать на ви€ски свое влечение к нему. «Что ж, а может быть, действительно все дело в этом?» – подумала она.

– Похмелье, да? – Он ухмыльнулся.

– Нет-нет! – ответила Мадди громким шепотом. И яростно помотала головой, отчего она еще сильнее заболела.