Он кивнул и, открыв двойные двери, зашагал через огромную, покрытую белыми коврами гостиную. Там были роскошные светлые диваны, стеклянные кофейные столики, традиционный набор из керамики, картин и скульптур, и все это смотрело через большие окна на сверкающий под солнцем бассейн.

Зная, куда он направился, Эллен положила трубку и встала, чтобы пойти за ним. К тому времени когда она догнала Майкла, он уже сидел в маленьком баре, расположенном в нише между кухней и «логовом», и успел налить себе большую порцию чистого скотча.

— Уже четыре дня, — произнес он, когда Эллен налила и себе тоже. — Что-то случилось.

Хотя Эллен не встречалась с Томом Чамберсом, она немало знала о нем. Дружба Тома и Майкла возникла в Рио-де-Жанейро, когда они вместе пытались выцарапать сына и младшего брата Майкла из лап безжалостной банды похитителей. С того времени Майкл несколько раз ездил к Чамберсу в Вашингтон, куда тот возвращался из своих поездок. Сейчас эти двое были целиком захвачены историей об убийстве подруги Чамберса, совершенном три года назад. Фильм об этом должен был стать первым художественным фильмом «Уорлд уайд».

— Нельзя было соглашаться, чтобы он вернулся туда, — сказал Майкл.

— Он сам принял такое решение.

— Но я должен был попытаться остановить его. А я? Я сказал ему, что если он сможет выяснить имена убийц, то фильм станет им приговором.

— Ты говорил это, чтобы удержать его от мести, — быстро напомнила Эллен. — Когда он сказал тебе, что возвращается в Колумбию, ты знал, зачем он едет, и предложил ему иной способ мести. Так что, Бога ради, Майкл, прекрати себя винить. Ты хотел как лучше. Если с ним что-то случилось, мы бы уже узнали.

Он вздохнул и приложил пальцы ко лбу.

— Ты права, — согласился Майкл. — К чему думать об этом, когда мы даже не знаем, вернется ли он. — Он мрачно усмехнулся. — Если нет, фильм станет еще большей сенсацией: два американских журналиста пропали в джунглях колумбийского наркобизнеса.

— Вот видишь, во всем можно найти положительную сторону, — неловко пошутила Эллен, но он не улыбнулся в ответ.

Он повернулся к ней и почувствовал, как напряжение начинает медленно отступать. Как она хороша! Иногда Майкл спрашивал себя: да знал ли он, в самом деле, что такое любовь, до того как встретил Эллен Шелби? Правда, мать Робби, Мичелл, бросив его, едва не разбила ему сердце, но этот эпизод казался теперь таким далеким, что он не мог сейчас и вспомнить, любил ли он ее.

— О чем ты думаешь? — поинтересовалась Эллен.

— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил он.

Эллен засмеялась.

— Это твой самый любимый вопрос? — поддразнила она его. — По-моему, ты уже в шестнадцатый раз спрашиваешь меня об этом. Учти, я считаю.

— Хватит разговоров, пора переходить к делу, — изрек Майкл, поднимая руку и касаясь ее волос. — Но мне нравится задавать этот вопрос и слышать твои ответы.

Она нахмурилась, вспоминая, как она ответила в прошлый раз. Потом ее глаза засияли.

— Незачем меня подкупать, чтобы затащить в постель, — процитировала она.

— Да уж, — с важным видом кивнул он, — ты так легко поддаешься… — Затем стал серьезным. — В общем, я думаю, нам надо пожениться. И поскорее.

Его взгляд заскользил по ней снизу вверх, сверху вниз. В его глазах отражалась вся сила жажды и нежности. Эллен улыбнулась.

— Налей-ка мне еще, — медленно протянул он, а его ищущий взгляд остановился на ее губах.

Она почувствовала, как напрягся у нее низ живота.

— Я принесу немного льда. — И она скатилась с барного стула, направляясь в кухню.

Через минуту, когда она вернулась назад с маленьким серебряным ковшиком для льда, на ней были только белые в обтяжку джинсы и ожерелье с каплей-жемчужиной. Она поставила перед ним выпивку, потом обошла вокруг стойки, чтобы встать рядом и продемонстрировать ему великолепные полные груди.

Они затеяли разговор. Казалось, беседуют незнакомцы: он — коммивояжер, а она девчонка из бара. Она поглаживала свои груди, играла волосами, упавшими на плечи, потом поманила его, предлагая прикоснуться к ней. Она почти перестала дышать, когда его руки приняли тяжесть ее грудей и пальцы сжали их. Потом Майкл наклонился и стал целовать их, одновременно расстегивая молнию на брюках.

Наконец он втянул ее губы в себя, его язык протолкнулся меж ними. Пока они целовались, он расстегнул ее джинсы и спустил их с бедер. Он застонал, когда ее ладонь стиснула его возбужденную плоть. Он соскользнул с барного стула, встал перед ней и попытался вторгнуться между ее ног. Он двигался назад и вперед, быстрее и быстрее, пока ее дыхание не стало прерывистым и она не почувствовала приближающуюся мощь оргазма каждой клеточкой, к которой он прикасался. Тогда он внезапно поднял ее на стул, стащил с нее трусы и джинсы и широко развел ноги.

Он вошел в нее и почувствовал, как она пульсирует. Она требовала его, втягивала его в себя все глубже и глубже. Он вонзился в нее жестко, сильно и быстро, на всю длину, ловя ее крики ртом, а она билась в его руках. Тогда он дал себе волю, семя потоком хлынуло из него, он зарылся так глубоко, как только смог. Она обвила его вся: руки — шею, ноги — вокруг его талии; он снова и снова искал ее рот, впивался, нежно ласкал.

— Все лучше и лучше, — констатировал он, когда наконец его дыхание стало ровным.

— Да, — прошептала она.

Она посмотрела ему в глаза, потом они улыбнулись друг другу. Внезапно в кабинете зазвонил телефон.

Натягивая джинсы, Эллен слышала, как Майкл кричит, стараясь, чтобы его расслышали на другом конце провода. Вероятно, неуловимый Том Чамберс наконец-то вышел на связь.

Направляясь на кухню за лифчиком и футболкой, Эллен собиралась обдумать меню сегодняшнего обеда, но ее мысли внезапно устремились в другом направлении. Она снова уловила в себе странное беспокойство. Остановившись перед холодильником с прилепленными при помощи магнитов произведениями Робби, она попробовала вычислить, откуда взялось это чувство. Оно явилось не впервые, Эллен уже узнавала его, но все еще не могла понять истоки, разобраться в причине.

— Он уже в Картахене, — объявил Майкл, вваливаясь в кухню и в поисках съедобного алчно оглядываясь по сторонам. — Ведь наверняка кто-то видел похищение. Кто-то ведь проезжал мимо?

— Но никаких новостей насчет имен похитителей? — спросила Эллен, вынимая салат из холодильника.

— Наверняка за этим стоит наркокороль Эрнан Галеано, — проворчал Майкл, откусывая яблоко.

— А Том объяснил, почему несколько дней не выходил на связь?

Майкл покачал головой.

— Знаешь, — сказал он, прожевав, — если Вираго Нокс внесет два миллиона на развитие проекта, то мы могли бы заложить этот дом и получить еще два. Тогда у нас появится реальная возможность заманить звезду. Это единственный путь для нас раздобыть остальную часть денег в этом тысячелетии. Мы просто вынуждены рискнуть.

— Но дом?..

Внезапно раздался громкий топот.

— Папа! Эллен! Папа!

Глаза Майкла засверкали.

— Адские звуки раздались довольно рано, — заметил он, когда кухонная дверь распахнулась и ворвался Робби. — На целых пять минут раньше… — Он усмехнулся, Робби уже подскочил к ним, а его щенок Спот нетерпеливо подпрыгивал на задних лапах.

— Папа, Эллен! Джереми приглашает поехать с ним и его папой посмотреть на игру «Райдерз». Они сидят в машине. Можно мне поехать, да? Спасибо, вы такие крутые! До свидания.

— Нет-нет, не так быстро! — крикнула Эллен, схватив его за руку и подтягивая назад. — Ты ел что-нибудь?

— Я не хочу.

— У тебя есть деньги?

— Папа Джереми заплатит.

— Это мой сын? — Голос Майкла прозвучал серьезно.

Робби посмотрел на отца, его густые темные волосы свисали сосульками, но ярко-синие глаза пылали от нетерпения.

— Я должен идти. Папа, это всамделишно важная игра.

— На самом деле, — поправил Майкл.

— Да, на самом деле, — торопливо согласился Робби.

Майкл закатил глаза.

— Тогда я думаю, мне лучше пойти и поговорить с папой Джереми.

— Майкл, — окликнула Эллен, когда они с Робби уже стояли у порога и Спот с ними, не собираясь отставать, — почему бы тебе не поехать со всей компанией?

— О да! — завопил Робби, ударяя кулаком по воздуху. — Пожалуйста, папа, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Майкл посмотрел на Робби, потом на Эллен. Сегодняшний вечер был их первым свободным вечером за последний месяц, и они собирались куда-нибудь пойти.

— Поезжай, — повторила Эллен.

— Ты уверена, что не против? — спросил Майкл.

— Почему бы мне быть против? — Она засмеялась.

Майкл вернулся, сунул Спота в руки Эллен и медленно поцеловал ее.

Через несколько минут после отъезда Майкла и Робби «телефон Тома» снова ожил. Пока Эллен гонялась за Спотом, пытавшимся догнать хозяина и уже выскочившим на дорогу, сработал автоответчик. Когда Эллен вошла наконец в кабинет, она услышала голос Чамберса:

— Майкл, я забыл спросить, ты разговаривал с Мичелл? Думаю, мы могли бы продолжить это дело, если меня не повесят. Передай привет Робби. Свяжемся через пару дней. В любом случае.

Голос Тома умолк, а Эллен все еще стояла, пытаясь побороть чувство обиды. Конечно, Чамберс ее никогда не видел, а с Мичелл, матерью Робби, они старые друзья, но все-таки ей не очень понравилось, что он заставил ее почувствовать себя чужой в жизни Майкла. В конце концов, он наверняка знает, что и она работает над картиной. Разве уже этого не достаточно, чтобы вести себя по отношению к ней повежливее?

Прослушивая запись снова и снова, она задавалась вопросом: что Том, Майкл и Мичелл могли бы продолжить? Во всяком случае, ее в это явно не включали, и хотя Эллен была чужда подобная мелочность, одолевал соблазн вообще стереть это сообщение. Но она удержалась и понадеялась, что Майклу не придет в голову сумасшедшая мысль поехать к Чамберсу в Колумбию. Это как раз в духе Мичелл: эксцентричная британская актриса вполне могла предложить что-нибудь подобное. Но нет, Майкл сейчас не может покинуть Лос-Анджелес. Слишком много дел в «Уорлд уайд», да вряд ли Майкл смог бы, как Чамберс, работать в столь опасных условиях.

Глава 2

Поднявшись из-за грубо сколоченного стола, за которым он работал, Том Чамберс вынул пиво из холодильника, стоявшего в углу затененной комнаты, потом подошел к окну. На узкой улочке было тихо, только двое ребятишек пинали проколотый мяч возле грязной канавы с размокшим мусором.

Звуки музыки, больше похожие на какофонию, протяжный гул машин, доносившийся с близлежащих улиц, пропитывали битком набитые людьми лабиринты гетто. Здесь стены жирно измазаны надписями, окна и двери постоянно закрыты, а дух насилия витает в воздухе.

Приезд сюда мог для Тома Чамберса с легкостью оказаться последним поступком в его жизни. Безумнее было только решение, которое он принял три года назад, — оно-то теперь и определяет сюжетную линию его пути. Он приехал в город, где Рейчел, женщина, которую он любил, погибла из-за его собственной глупости и высокомерия.

Скользнув поверх крыш, глаза Тома прошлись по видневшимся вдали серым стенам Кастильо-де-Сан-Фелипе. Теперь этот форт посещали туристы, тревожа призраки прошлого. Когда-то засевшие там испанцы окончательно разбили англичан, а совсем недавно зашедший в один из казематов охранник объявил о страшной находке — мертвой женщине.

Тело Рейчел.

Невыносимый огонь по-прежнему жег его грудь, когда он возвращался памятью в тот день. Он знал уже, что сделали с ней, — они послали фотографии, не скрывшие ни единой отвратительной, унизительной детали. Чего не было на снимках, так это лиц похитителей. А лицо, которое можно было разглядеть, было не ее лицо — распухшее, изуродованное, сведенное судорогой боли; он похоронил память о нем глубоко внутри себя и с тех пор нес в себе ее боль. Но Боже, как он тосковал без нее! Как до сих пор он хотел ее! Как горько ему было, что стрелки часов невозможно повернуть назад.

Когда они встретились, Рейчел была редактором отдела по правам человека в Новом Орлеане. Через несколько недель она встала из-за письменного стола и отправилась «в поле», чтобы применить журналистские навыки за пределами редакционных стен, ограничивающих ее свободу.

Воспоминания снова зажали сердце Тома Чамберса в тиски боли. Несмотря на ставни, сырость и влажность тихонько вползали в дом, тело его взмокло от пота. Он поднес пиво к губам и машинально пил, оно вливалось внутрь, быстро заполняя желудок. Возвращение сюда, призраки прошлого, стремление бередить незажившие раны — это, конечно, сумасшествие, но он всегда знал, что однажды так произойдет.