Майкл стоял и смотрел, не позволяя себе из зрителя превратиться в участника. Но через некоторое время он почти явственно услышал отдаленное эхо криков Рейчел. Казалось, ужасом были пропитаны стены, кошмар безысходности втягивал его в себя, проникал под кожу. Рейчел насиловали и били, ее кидали от одного к другому, ударяя кулаком в лицо, сломали нос, выбили зубы. Он почувствовал, как его руки сжались в кулаки, мускулы напряглись, будто он мог что-то сделать, остановить… Но все кончено и заперто в прошлом.

Майкл представил себе, каково смотреть на все это Чамберсу. Подобные муки невозможно вообразить. Вполне естественно, что он жаждет отомстить. Если бы такое случилось с Эллен, ничто не удержало бы его от этого. Но тем не менее убийцы живы, на свободе и, без сомнения, в каком-то роде прославились — отправили одну американку ко всем чертям в ад, а другой американец живет в аду на земле.

Нет, никакие их личные отношения и проблемы не должны помешать выходу фильма. Эту историю необходимо рассказать, чтобы те, кто совершил насилие и убийство, не ушли от правосудия.

Майкл все еще оставался под воздействием увиденного, но настойчивый стук молотков наконец проник в уши, он очнулся и машинально посмотрел на квадрат дневного света, белеющий в исписанной граффити стене. Потом взгляд его переместился в угол, почти скрытый темнотой. Еще не понимая почему, он почувствовал, как тело его медленно превращается в лед. Возможно, виновата тень или странный ход мыслей, но вдруг он сумел осознать, что увидел. Казалось, прошла вечность, а он все стоял и смотрел на Эллен, потерявшуюся в сильных объятиях Чамберса.

Он продолжал наблюдать за ней, отказываясь верить. Его сердце бухало о ребра, он чувствовал, как с каждым ударом разваливается его жизнь. Он хотел подскочить к ним, оттолкнуть друг от друга, разрушить то, что происходило между ними. Но слишком поздно — она носит ребенка Чамберса. Не издав ни звука, Майкл повернулся и ушел.

Глава 18

Когда Эллен отстранилась от Тома, ее щеки горели. Она взглянула ему в лицо и улыбнулась, неловко, даже застенчиво, потом со смешком произнесла:

— Я думаю, мне это было нужнее, чем тебе. Надеюсь, ты не возражаешь.

— Ну что ты, для меня это — сплошное удовольствие, — пошутил он в своей обычной манере.

Обняв Тома, она хотела его успокоить, но, оказавшись в его объятиях, поняла, насколько ей самой этого недоставало. Они простояли так довольно долго. Оба, ощутив тепло и понимая друг друга без слов, не спешили расцепить руки. Это было первое прикосновение с тех пор, как они занимались любовью, и, несмотря на явную привлекательность Тома, Эллен уже ни капли не сомневалась, что единственный ее мужчина — Майкл. Эллен тосковала без него так сильно, а некоторые дни, похожие на сегодняшний, становились просто невыносимыми.

Быстро оглядевшись, она проговорила:

— Я должна идти. У меня есть план на вечер, и я надеюсь, что он сработает.

Красивое лицо Тома осталось бесстрастным.

— Тогда желаю тебе удачи, — напутствовал он.

Когда они дошли до ее машины, она сказала:

— Почему бы тебе не позвонить Мэтти? Вы могли бы вместе подумать над ролью.

Он пожал плечами:

— Действительно, почему бы нет?

Эллен посмотрела в его серые глаза, и у нее возник соблазн снова обнять его, уж больно она разволновалась из-за своих планов на вечер. Ей казалось, что объятия Тома помогли бы успокоиться.

Выезжая со стоянки, Эллен быстро взглянула в зеркало заднего вида. Ее взгляд выхватил декорации, и она представила, что Том вернется туда и снова ощутит весь этот ужас. Вот почему она позвонила ему и попросила о встрече, она хотела быть рядом с ним, когда он впервые увидит воссозданное последнее земное пристанище Рейчел.

Хотя Том держался молодцом, Эллен чувствовала, как глубоко его потрясло увиденное, а сколько еще ему предстоит пережить во время съемок в той комнате. Они детально обсуждали эти сцены, и Том не всегда принимал участие в дискуссиях, предоставляя решение Вику Уоррену. Господи, какое трудное для него время! А она лишила его друга, который мог бы сейчас его поддержать, — Майкла.

Но она сделает все возможное, чтобы их отношения наладились.

Опустив козырек от солнца, она проехала по Сансет и добралась до «Шале гурмэ», дорогого супермаркета. Несмотря на воскресенье, свободных мест на стоянке почти не осталось, в самый бампер ей уперся какой-то парень, и был велик соблазн хлопнуть по тормозам ему назло. Он ехал за ней почти от самой студии, Эллен терпеть не могла таких штучек, но подала машину чуть левее, уступая дорогу. Когда он поравнялся с ней, ей ужасно захотелось вытянуть средний палец, но в этом городе полно сумасшедших, и кто знает, на что нарвешься, позволив себе столь оскорбительный жест.

Взглянув на наглеца, она увидела, что он похож на сотню других латиносов, которые ездят на таких вот старых рыдванах со ржавыми пятнами на боках, лысыми шинами, без всяких прав или страховок. Что, черт возьми, ему делать на стоянке возле такого места, как «Шале гурмэ»? Должно быть, он намерен прицепиться к ней.

Она попыталась испепелить его взглядом, но от улыбки, которой он ее одарил, по телу поползли мурашки. Это был оскал, развратный и отвратительный настолько, что она содрогнулась. Мужчин такого типа следует держать под замком.

Он сделал жест, чтобы она опустила стекло, и поскольку Эллен не могла двинуться ни вперед, ни назад, она подчинилась. Эллен так взбесилась, что даже страх пропал, на который этот тип, по-видимому, рассчитывал. Самым приятным голосом, какой ей удалось из себя выдавить, она произнесла:

— Проезжай, идиот. В четыре мне надо быть в клинике, провериться на СПИД.

Ухмылка стала еще шире, он изобразил непристойный мастурбирующий жест и отъехал. Он что-то ей сказал напоследок, но она не разобрала, правда, ей показалось, мелькнуло что-то знакомое, несмотря на акцент. Но может быть, это работа воображения, откуда ему знать ее имя? Да Эллен и не ассоциировала себя с «госпожой Маккен», вероятно, какое-то испанское слово, звучавшее похоже.

Через час, сделав покупки, она вошла в квартиру Мэтти. Та как раз собралась уходить.

— К обеду меня не жди, — объявила сестра. — Возникла неразбериха с костюмами. Поеду разбираться, и одному Богу известно, чем дело кончится. Да, еще я должна примерить парик, Вик хочет, чтобы вы с Томом тоже посмотрели. Пьер собирается заняться стрижкой и хочет знать, нужен ли еще какой-нибудь парикмахер. Он будет в четыре.

— Пусть поговорит с Люси, это ее епархия, — бросила Эллен, унося пакеты в кухню. — Когда примерка парика? Не забудь, что у нас встреча с прессой.

— В девять. А пресса в одиннадцать, так что времени полно. О, между прочим, звонил Майкл.

Эллен резко повернулась:

— Когда?

Мэтти пожала плечами:

— Часа два назад. Он ничего не просил передать. Только сказал, что поймает тебя позже.

Эллен почувствовала слабость.

— Он не просил меня перезвонить? — поинтересовалась она.

— М-м… — Мэтти покачала головой, засовывая в рот виноградину. — Детка, какой виноград… Позвони, если хочешь. В конце концов, он твой муж.

— А также исполнительный сопродюсер, — напомнила ей Эллен. — Может быть, он звонил по делу.

— Но ты надеешься, что нет, — заметила Мэтти. — Я вижу по твоим глазам. Знаешь, на мой взгляд, все это тянется слишком долго…

— Не трать время на лекцию, — попросила Эллен. — Я полностью согласна, вот почему я все это купила. Я собираюсь пригласить его вместе с Робби и Клодой сегодня вечером на обед. По-моему, это шаг в правильном направлении.

— Не стану спорить, — быстро ответила Мэтти. — А теперь мне надо лететь. Желаю хорошо провести время, и оставь мне чего-нибудь хотя бы на два укуса.

— Это означает, что ты больше не голодаешь? — уточнила Эллен. — А как насчет диеты ради любовных сцен?

Мэтти угрожающе нахмурилась, схватила гроздь винограда, чмокнула ее в щеку и убежала.

Эллен продолжала распаковывать пакеты, когда зазвонил телефон, она взяла трубку и прижала ее щекой к плечу. Звонила Сэнди из Нью-Йорка, она хотела знать, есть ли у Эллен самые последние прогнозы по бюджету двадцатишестисерийного проекта. В кейсе Эллен оказался экземпляр, и они в течение пятнадцати минут штудировали его, так как у Сэнди на завтра была назначена встреча.

Когда разговор закончился, Эллен почувствовала себя еще более озадаченной и раздраженной, чем обычно после общения с Сэнди. Невозможно привыкнуть к ее новому облику. Трудно держаться холодно с человеком, который к тебе столь дружески расположен, и, продолжая щебетать, Эллен утверждалась во мнении: эта женщина — сука, и, возможно, теперь еще более опасная.

Вернувшись на кухню, она закончила наконец разбирать покупки, потом, не давая себе времени испугаться или пойти на попятный, сняла трубку, чтобы позвонить Майклу. Но прежде чем Эллен набрала номер, ей снова позвонили, и целых полчаса она занималась решением проблем с фильмом. Зная, что и Майкл живет точно в таком же ненормальном ритме, она гадала, как он чувствует себя сейчас, за неделю до того, как застрекочут кинокамеры. Без сомнения, он тоже возбужден и так же, как она, опасается, что вдруг все пойдет не так.

Эллен не хотела думать об этом сейчас, она желала отодвинуть работу в сторону и посвятить этот вечер семье, как в прежние времена, ведь стартовая черта марафона уже совсем близко. Это было бы впервые за три месяца, после того как свадьба и прочее разорвали их жизнь в клочья.

— Привет, это я, — сказала она, когда Майкл подошел к телефону. Эллен ждала, слушая его молчание, но тут она напомнила себе, что это снова его гордость, и со смехом продолжила: — У меня сегодня кулинарное настроение и возникла мысль: почему бы вам не прийти ко мне в гости и не составить компанию за обедом.

Пауза, потом его голос:

— Думаю, не стоит.

Она была ошеломлена. Ей и в голову не приходило, что он может отказаться, отвергнуть ее приглашение, и она не знала, что сказать.

— Но почему? — нашлась она наконец.

— Просто нет, — ответил Майкл сухо и холодно.

— Должно быть, у тебя есть причина.

— Ты знаешь причину, — раздалось в ответ. — Мы можем водить за нос других, но пора прекратить притворяться друг перед другом.

— Что значит «притворяться»? — Эллен почувствовала, как ее голос начинает срываться. — Я люблю тебя, Майкл, какое здесь притворство?

Его слова были такими резкими, что она едва могла поверить: да он ли это говорит?

— Не знаю, какую игру ты ведешь, Эллен, — бросил он. — Но если ты считаешь, что можешь водить нас обоих за нос, пока не узнаешь, кто отец ребенка, хорошенько подумай.

— Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь? — закричала она.

— Ты сама все знаешь, — сказал он и, прежде чем она смогла возразить хоть что-то, бросил трубку.

Эллен огляделась, все еще пребывая в полном ошеломлении, схватила сумку и вытащила из нее записную книжку, потом принялась быстро набирать номер. Джо, дизайнера, не было дома, поэтому она начала звонить на мобильный, но, присмотревшись, обнаружила, что это телефон одного из продюсеров. Продюсеру она дала отбой, потом набрала другой номер.

Возможно, Майкл узнал, что на съемочной площадке они с Томом стояли обнявшись? Это длилось всего несколько мгновений, но кто-то увидел и сказал ему. Ей просто необходимо выяснить, кто это был. Наконец Эллен дозвонилась до Рона Хаббарда, одного из менеджеров, находившегося в павильоне с самого утра.

— Нет, я не говорил с Майклом, — услышала Эллен. — Но я его видел.

— Ты видел его? — повторила она, и ее сердце понеслось вскачь. — Где?

— Он был возле декораций, между прочим, искал тебя. Я полагаю, так и не нашел, да?

— Господи, — выдохнула Эллен, потом, вспомнив, с кем говорит, быстро попрощалась и повесила трубку. — Господи, — снова пробормотала она. — Ну надо же! Какое ужасное совпадение!

Телефон зазвонил.

— Да, — резко бросила она.

— Эллен, у меня на другой линии «Госсип шоу»[2], — объявила старший референт по связям с общественностью. — Они спрашивают, не хочешь ли ты прокомментировать слух насчет твоего романа с Томом Чамберсом.

Глаза Эллен расширились, а голос внутри вопил, требовал, чтобы все это немедленно прекратилось.

— Ты сошла с ума? — закричала она. — Нет никакого романа у нас с Чамберсом, и я хочу знать, кто, черт возьми, распускает такие слухи!

— Журналистка не хочет раскрывать источник, — сказала ей референт. — Мне все отрицать или действовать по принципу «никаких комментариев»?

— Отрицай! — рявкнула Эллен. — Отрицай категорически! Скажи, что если они обнародуют эту сплетню, то я предъявлю иск.