– Конечно, – не придя в себя от увиденного, ответил Илья. – Тебя не узнать! Совсем барышня и очень красивая!

– А поцеловать именинницу! – напомнила она и подставила щечку.

Илья быстро чмокнул ее и отстранился.

– Давай я цветочки поставлю, – сказала Юлька, вовсю кокетничая с ним.

– Ах да! Поздравляю тебя, Рыжик!

– Проходи скорее, уже все за столом, – играла Юлька новую роль.

И пошла по коридору, демонстрируя длинные ноги и голую спину. И шла она, как плыла, легкой пружинистой походкой.

Чтобы так продефилировать, Юлька тренировалась несколько дней. Она именно так все задумала! И то, как Илья, увидев ее, обалдеет от ее красоты и взрослости, и то, как она пойдет от него этой походочкой, демонстрируя свое неземное очарование! И платье, и туфли, прическа, макияж, даже колготы – все это было задумано ею именно и только для него. Чтобы он увидел и понял, что Юлька уже взрослая, а не сопливая девчонка и ее можно любить всерьез!

И сработало, сработало!

Входя в свою комнату, Юлька быстро глянула на Илью. Каким взглядом он ее провожал! Не тем, которого она ожидала, – влюбленным, восхищенным, – скорее наоборот, Илья смотрел как-то сурово, но ведь смотрел! Юлька быстро захлопнула дверь в комнату, скинула туфли и, прыгая от счастья, пропищала, зажав рот, чтобы не услышали:

– И-и-и!!!

Получилось, получилось!

– Ура! – сказала шепотом Юлька напоследок.

Быстро надев туфли, схватила вазу и пошла в кухню, поставить цветы.

Но, к великому сожалению и разочарованию Юльки, Илья пробыл совсем недолго. Где-то через час он извинился, объяснив, что у него сегодня еще какая-то работа, встал из-за стола. Юлька пошла его проводить. Ей сразу стало все неинтересно: платье, туфли и этот дурацкий день рождения.

Ну почему, почему он уходит? Она ведь так ждала!

– Ну почему ты уходишь? – спросила обиженно Юлька.

– Рыженький, у меня работа. Извини, пожалуйста, – ответил Илья, надевая плащ.

– Это несправедливо! – ныла Юлька. – Мы не виделись год, а ты пришел всего на час!

Илья достал из кармана пиджака маленькую бархатную коробочку и протянул ей.

– Поздравляю тебя, Юлечка, еще раз! Это очень важная дата – шестнадцать лет.

Он притянул ее к себе, обнял и поцеловал в макушку, как в детстве.

– Ты стала сногсшибательной девушкой! Помнишь, я обещал когда-то, что ты будешь красавицей? Вот ты ею и стала.

Он вздохнул, отодвинул от себя Юльку, посмотрел на нее внимательно, поцеловал в лоб и ушел.

А Юлька заплакала.

Она прошла к себе в комнату, скинула туфли, залезла с ногами на кровать и, вытирая слезы, открыла коробочку.

Там лежала тонкая золотая цепочка с кулончиком в виде сердечка из бирюзы, окаймленного золотым ободком. Очень нежное девичье украшение, бирюза была голубой, того же цвета, как ее глаза. Юлька перестала плакать, надела цепочку, погладила ладонью сердечко и решительно сказала себе:

– Он ведь не просто так мне его подарил? Значит, мы еще будем встречаться! И часто-часто!

Она вытерла слезы, встала с кровати, поправила макияж у зеркала, надела туфли и пошла к гостям праздновать дальше свое шестнадцатилетие и начало новой, взрослой жизни.

Юля поставила на стол пустую, остывшую чашку, погладила бирюзовое сердечко, которое никогда не снимала с того далекого дня рождения, и тихо произнесла, глядя в окно:

– И она не замедлила начаться первым самым большим, горьким разочарованием.


Ну, тогда-то ей казалось, что это катастрофа! Горе, конец всей жизни!

Через полгода после ее дня рождения Илья женился.

Когда папа за семейным ужином сообщил новость, Юлька замерла от ужаса.

– Как женится? – прохрипела она сразу севшим голосом. – Этого не может быть!

– Почему не может? – не понял папа. – Давно пора, ему уже тридцать один годок, сколько можно в холостяках ходить?

– Ну что ты, доченька? – спросила мама, погладив ее по руке. – Папа прав. Илье давно пора жениться. Что ты расстроилась, неужели твоя детская влюбленность не прошла?

– Это не детская влюбленность! – крикнула Юлька и, вскочив со стула, выбежала из кухни.

Два дня она была сама не своя: молча ходила по комнате из угла в угол, сосредоточенно о чем-то размышляя и отказываясь обсуждать с родителями свои переживания.

– Я сейчас не могу об этом говорить, мне надо подумать! – отвечала она на их попытки разговорить дочь.

Ничего она тогда не надумала, только чувствовала жгучую обиду и несправедливость. Как же так? А я? Как же я?

Юлька забросила домашние дела, не в состоянии отвлечься от своих переживаний, лишь часами рисовала картину за картиной, все больше в красных тонах.

В день бракосочетания Ильи, на которое, конечно же, пригласили Расковых, Юлька встала перед зеркалом и сказала, глядя на собственное отражение:

– Я справлюсь! И потом, у меня целых полтора года впереди, может, к тому времени он разведется!

В таком боевом настроении она отправилась с родителями в ЗАГС.

Невеста Ильи Юльке не понравилась, кто бы сомневался! Ее звали Лена, высокая, стройная, если честно, красивая… и беременная, что было заметно даже в подвенечном платье, скроенном так, чтобы скрыть данное обстоятельство.

Вот это Юльку доконало!

Когда она поняла, что у Ильи скоро появится ребенок и он совершенно окончательно и безнадежно женится, Юлька почувствовала такое горе! У нее что-то сжалось в груди и стало так больно, что она никак не могла вдохнуть. Юлька не помнила, как прошла регистрация брака, не помнила дорогу в ресторан, где отмечалось торжество. Сквозь пелену навернувшихся слез она вообще ничего не видела, занятая только тем, чтобы не разрыдаться.

Вот уж дудки! Ей не одиннадцать лет, и плакать она не будет!

Она не подошла к молодоженам, чтобы поздравить, наоборот, старалась держаться как можно дальше и вообще не смотреть в их сторону. Потом Юлька отвела в сторону папу и попросила денег на такси, чтобы уехать домой.

Он перепугался не на шутку, увидев выражение ее лица.

– Юлечка, ты заболела, тебе плохо?

– Плохо, – призналась она.

– Тогда мы сейчас все вместе поедем домой!

– Нет, не надо! – испугалась Юлька, ей хотелось побыть одной. – Я сама доеду и спать лягу.

– Игорь, что у вас случилось? – подошла к ним мама.

– Юлька плохо себя чувствует.

– Юлечка, что у тебя болит? – забеспокоилась мама и потрогала лоб дочери.

– Я просто хочу домой! – сдерживаясь из последних сил, произнесла она.

– Идем, – сказал папа. – Я посажу тебя в такси.

– Я сама, вы идите за стол, уже тосты произносят.

– Ну ладно, – сдался папа.

Проходя вдоль длинного свадебного стола, Юлька вдруг притормозила, подумала секунду, цапнула бутылку шампанского и, сопровождаемая изумленными взглядами сидевших гостей, из-под носа которых увела выпивон, вышла из зала.

– Вот возьму и напьюсь, назло всем! – сказала она гардеробщику.

– Ну, ну, – ответил дедок, передавая ей куртку.

Юлька расплакалась в такси, и плакала так горько, отчаянно, что водитель, посматривающий на пассажирку в зеркало заднего обзора, не выдержал и спросил:

– Девушка, что у вас случилось? Может, помощь нужна?

– Нечем мне помочь! – пожаловалась Юлька.

Она влетела в квартиру, захлопнула с размаху дверь и, сев на пол, зарыдала, уже не сдерживаясь. Пережив первый приступ самых горьких, самых отчаянных слез, Юлька поднялась и пошла в кухню открывать шампанское.

Как надо его открывать, она не знала, потому что раньше только наблюдала, как делают это другие. Громко хлопнув, пробка выскочила из пальцев и, ударив в потолок, улетела куда-то за холодильник, пена с шипением вырвалась из бутылки, заливая стол и стекая на пол. Юлька посмотрела бутылку на свет – осталось больше половины.

Впрочем, ей хватило. Можно сказать, с лихвой!

Не обращая внимания на растекающуюся лужу, она взяла бокал и пошла в свою комнату, включила все освещение – люстру, торшер и бра над кроватью, – достала из стола заветную папку, в которую складывала портреты Ильи, нарисованные с натуры или по памяти, расставила и разложила их на столе и на полу.

Затем налила в бокал шампанское до краев, специально ожидая, когда опустится первая шапка пены, чтобы налить полный-полный бокал. Удовлетворившись результатом, Юлька подняла вверх бокал и произнесла тост, обращаясь к смотревшему на нее со всех рисунков Илье:

– Поздравляю тебя с женитьбой, а себя со смертью всех моих надежд!

И выпила залпом!

Оказалось, что пить шампанское залпом – это экстремальный вид особого спорта! Она чуть не задохнулась, давясь пузырьками, норовившими вернуться на исходную позицию – в бокал – вместе с жидкостью, их образовавшей.

Но Юлька стоически, упорно выпила. Икнула. И налила еще.

Она села на стул и, потягивая теперь уже не торопясь шампанское, принялась рассказывать нарисованному Илье, как она его любит… и как он ее предал.

Юлька не запомнила, что тогда говорила его изображению, она сразу опьянела и болтала без остановки, запивая шампанским текущие по лицу слезы, все время попадавшие на губы, отчего вкус у него становился солено-сладким.

Вот странное дело, ни одного слова из того своего монолога она не помнила, а этот солено-сладкий вкус запомнила на всю жизнь.

Родители, встревоженные Юлькиным непонятным недомоганием, ушли пораньше из ресторана, чтобы проверить, как дочка себя чувствует и все ли с ней в порядке.

Проверили! Мама и папа нашли Юльку в ужасном состоянии.

От переживаний и рыданий она сразу и тяжело опьянела от двух бокалов шампанского. Никогда до этого не пившей Юльке казалось, что она умирает. Нет, она, конечно, не была пай-девочкой, пробовала шампанское и раньше, и вино. Но только пробовала! Несколько глотков под бдительным оком родителей, ну, с друзьями тайком в школьном дворе, но это были только глотки, чтобы понять вкус. А так, чтобы залпом да целых два бокала шипучего напитка, и на голодный желудок!

Папа с мамой бросились спасать неразумное дитя.

Для начала ее требовалось раздеть, потому что она не потрудилась снять даже обувь. Юлька отталкивала их руки, стонала, плакала, жаловалась на что-то.

– Боже мой, Игорь! – плакала мама вместе с дочкой, стягивая с нее юбку и колготки. – Мы с тобой идиоты! Зачем мы потащили ее на эту свадьбу?!

– Давай это потом обсудим, сейчас надо привести Юльку в чувство и уложить спать!

– Господи, ну кто же мог знать, что у нее все так серьезно! – не могла остановиться мама.

– Марин, потом все переживания!

Папа сделал горячий, очень крепкий и сладкий чай и, не обращая внимания на пьяные Юлькины возражения, влил в нее целебный для такого состояния напиток. Потом отнес ее на руках в ванную и держал, пока мама поливала голову дочери из душа чуть теплой водой. После чего тело транспортировали на кухню и усадили на стул.

У протрезвевшей на пару градусов от родительских стараний Юльки полярно поменялось настроение, став бесшабашно веселым.

– О, родители, это вы, привет! – обрадовалось дитя, обнаружив папу с мамой.

– Ну что, процесс отрезвления пошел! – усмехнулся папа. – Ребенок заметил родителей!

– Игорь! – попеняла мама и обеспокоенно спросила: – Юлечка, тебе получше?

– Да мне хорошо! Что вы переживаете? – пьяно-бодрым голосом проговорила Юлька. – Все нормально! Найду себе ровесн… ровесен… в общем, молодого и влюблюсь! И к черту этого Илью!

– Конечно, найдешь, конечно, влюбишься, – соглашалась мама, вытирая ей полотенцем волосы.

Папа держал сидящую на стуле дочку за плечи, чтобы не свалилась.

– И пусть живет со своей Леночкой! И на здоровье! – шумела она.

– Игорь, надо еще чаю! – обратилась мама к отцу поверх Юлькиной головы.

Папа кивнул, соглашаясь, отпустил дочкины плечи и шагнул к плите. Юлька стала заваливаться набок.

– Стоп, стоп! – подхватила дочь мама.

– А я, мамочка, – продолжила рассуждения Юлька, – буду жить с ров… – вспомнив, что не справилась с этим словом, она махнула рукой, – с молодым! А Илья станет сморщенный весь и ста-а-аренький!

И скорчив рожицу, Юлька показала руками, каким стареньким он станет.

– Вот и хорошо, вот и правильно, – согласилась с ней мама, как с тяжелобольной.

Папа присел перед Юлькой на корточки и стал поить дочку новой порцией чая. Она покорно сделала несколько глотков, но отодвинула от себя папины руки, державшие кружку, почувствовав, что все силы у нее закончились.

– Только сначала мне надо его разлюбить, – тяжело вздохнула Юлька.

И уснула. В одно мгновение.

Много лет спустя мама рассказала ей, как они тогда долго сидели с отцом рядом со спящей Юлькой, рассматривали портреты Ильи и разговаривали шепотом.

– Что ты об этом думаешь? – спросила мама.

– Об этом? – папа протянул ей один из портретов. – Только то, что наша дочь очень талантлива, она так точно уловила все мелочи и выбрала ракурс.