Воцарилась тишина. Толпа замерла, устремив взгляды на женское тело, неподвижно лежащее на полу. Потом все разом загалдели, как всегда, в поисках виновного разделившись на два лагеря.

— Это все Мэй начала, — заявил один из дилеров [2] заведения, кивая с абсолютно уверенным видом. — Я все видел.

— Я не начинала! — выкрикнула визгливым голодом женщина по имени Мэй. — Это все она затеяла. Я ее предупреждала, чтобы она не путалась с моими клиентами.

Вдруг Мэй начала плакать.

— Это случилось невзначай, Коултер, честно. Я вовсе не хотела ей навредить. — Она промокала подмалеванные тушью глаза краем подола своей юбки. — Ты должен мне поверить, Рэй. Этого не случилось бы, если б она не вытащила тот проклятый револьвер.

Крид украдкой взглянул на говорливого дилера, раздумывая над тем, имеет ли он какое-нибудь отношение к тому пареньку, что приставал к Джесси. По выражению лица Рэя Коултера чувствовалось, что он привык к таким беспорядкам. Узкий шрам портил его некогда красивое лицо. Его темно-каштановые волосы были коротко подстрижены, а бледно-зеленые глаза холодно блестели.

Две «голубки» расплакались, когда тело убитой выносили за дверь.

Несколько минут спустя прибыл шериф и стал задавать обычные вопросы свидетелям. Крид сгреб свои деньги и вышел из салуна. Его не волновало, кого там убили. «Чем меньше у меня дел с представителями закона, тем лучше», — решил он для себя.

Новость о происшествии в салуне «Лэйзи Эйс» облетела весь городок уже на следующий день. Добропорядочные леди Гаррисона, объединившись, говорили всем, кто хотел их слушать, что последний случай в «Лэйзи Эйс» только подтвердил правоту тех слов.

Самое время сейчас сжечь все эти ужасные хибары и отправить размалеванных красоток паковать свои вещички. Пусть себе едут в Додж, в Канзас-сити или в любой другой чертов город.

Ближе к вечеру, устроившись на открытой веранде магазина в любимом кресле-качалке, Крид невольно слышал обрывки разговоров прохожих о случившемся, но из-за того, что сидел здесь не очень долго, так и не выяснил имени погибшей женщины, хотя из разговоров и понял, что выстрел произошел случайно.

В данный момент несчастный случай в «Лэйзи Эйс» заботил его меньше всего, так как он всецело погрузился в чтение только что полученного письма, в котором содержалось предложение выполнить работу где-то в местечке Блэк Хоук. У шахтера по имени Рид Бертов возникли трудности с возвратом долга, и он просил приехать и разобраться с его должниками. Работа не пыльная, писал Бертон, но он готов уплатить Криду за услуги три «косых».

Крид поморщился, засовывая письмо в нагрудный карман рубашки. Если работа не пыльная, то Бертон и сам мог бы справиться. С другой стороны, три тысячи на дороге не валяются.

В промежутках между поимкой преступников и заказными убийствами Криду удавалось картами обеспечить себе красивую жизнь, что позволяло сохранять в секрете свои дела и поступать так, как ему заблагорассудится.

Утром того же дня Крид отправил шахтеру ответ, пообещав приехать сразу же, как только заживет рана на ноге. Уехать из города он собирался уже несколько недель тому назад, но именно тогда в его жизни появилась Джесси, и он вдруг обнаружил, что сам ищет предлог для того, чтобы остаться на денек, потом еще на один и еще… Однако больше откладывать он не имел права. Завтра утром — в дорогу.

Солнце уже садилось, и Крид начал подумывать о том, чтобы пойти к Джексону пообедать, как вдруг услышал со стороны хибар приглушенные всхлипывания, за ними последовало шумное шмыганье носом и сморкание. Потом, словно прорвало плотину, он услышал громкие рыдания в голос: не те, что бывают из-за мелких жизненных неурядиц, а настоящие, сопровождаемые душераздирающими криками.

И вот уже во второй раз за последние две недели Крид Мэддиган сделал то, что совершенно не соответствовало его характеру. Он пошел узнать, не может ли чем-нибудь помочь.

Скорее всего, Крид почувствовал, что это она. Он заметил на девушке одно из ее мешковатых платьев и про себя подумал, что придется еще раз потопывать с ее мамашей и вернуть Джесси то зеленое платье.

— Тебе нужна помощь, девочка?

При звуке голоса Джесси приподняла голову. Она едва разглядела его сквозь слезы, но манеру говорить, мягко растягивая слова, узнала сразу.

Все еще шмыгая носом, она вытерла глаза.

— Н-нет. Со мной… все в порядке.

— Это точно?

Она грустно кивнула, но вдруг снова разрыдалась. Чувствуя себя совершенно беспомощным, Крид подошел и обнял ее. На мгновение ему показалось, что она хочет вырваться. От его прикосновения все ее тело напряглось, но затем обмякло, и Джесси буквально рухнула в его объятия, прижимаясь лицом к груди и сотрясаясь от рыданий.

Несколько минут он обнимал ее, понимая, что они стоят на виду у всех. Двое ковбоев, направлявшихся в сторону Франт-стрит, присвистнули и отпустили в их адрес несколько сальных замечаний.

Молча выругавшись, Крид подхватил Джесси на руки и направился через улицу в гостиницу, решив, что совсем ни к чему всему городу видеть, как она плачет в его объятиях.

Не обращая внимания на протесты, Крид понес ее вверх по лестнице в свою комнату, закрыл за собой дверь и сел в большое и жесткое, чересчур плотно набитое кресло, стоявшее возле кровати.

— Давай-ка поплачь, — сказал он грубовато. — Надо выплакаться, и станет легче.

Его рубашка на груди промокла от ее слез, когда она, странно вздрогнув, вдруг затихла.

— Ты не хочешь теперь рассказать мне о том, что случилось? — спросил он, предполагая, что, скорее всего, она поссорилась с кем-нибудь из приятелей.

— Моя… мама умерла.

Крид выругался про себя.

— Мне очень жаль. Когда это случилось?

— Да вчера в салуне.

«Значит, та убитая женщина — ее мать. Проклятое невезение, — подумал он, отвернувшись к темнеющему за окном небу. — Что можно сказать такого, чтобы облегчить страдания Джесси?..»

— Похороны состоятся завтра, — монотонно проговорила она. — Вы… вы придете?

— Не знаю…

— Пожалуйста. Вы…— она всхлипнула. — Вы мой единственный друг.

Он глубоко вздохнул, сдаваясь:

— Хорошо. В котором часу?

— В девять. Я знаю, что это рано, — добавила она торопливо, вспоминая, что он любит поздно вставать, — но…

— Я приду.

Она печально посмотрела на него, карие глаза блестели от слез, носик покраснел, и губы приоткрылись.

— Сколько тебе лет? — спросил он, недоумевая, зачем ему понадобилось знать это сейчас.

— Семнадцать.

Семнадцать! Крид выругался про себя. Он знал, что она молода, но, узнав, что настолько, почувствовал, будто его обманули.

— Почти восемнадцать, — торопливо добавила Джесси.

— Пойдем, — сказал он, помогая ей встать с его колен. — Я провожу тебя домой.

— Не стоит.

Он кивнул, чувствуя себя так, как будто за последние несколько секунд постарел лет на десять.

— А я говорю — пошли.

Она жила в одной из дешевых хибарок с жестяной крышей и глухой стеной, выходившей в проулок. Краска давно облупилась, одно из окон на передней стене оказалось затянутым промасленной тканью, другое — заколочено наглухо.

Перед дверью Джесси остановилась. В сгущающихся сумерках ее лицо светилось бледным овалом.

— По-настоящему я смогу отблагодарить вас чуть позже, — проговорила она тихо. Крид пожал плечами:

— Не волнуйся из-за этого. И не думай, что ты должна печь для меня печенье. — Оно вам не понравилось?

Несмотря на ее догадливость, он не собирался сейчас признаваться ей в этом. А она глядела на него, ожидая ответа, с выражением полной беззащитности на лице, как у новорожденного ребенка… У него не хватило духа оскорбить ее чувства.

— Оно мне определенно понравилось, — ответил он чуть грубовато. — Увидимся утром.

У открытой могилы стояло семь человек, включая священника.

Крид стоял чуть поодаль, со шляпой в руке, и слушал как священник говорил о преисподней, проклятии и о непременной надежде на прощение в будущей жизни. Он говорил и говорил, перескакивая с одной темы на другую, и оживился только, сев на Своего конька и заговорив наконец о Марии Магдалине, о том, что ее обвинители бесследно разбежались, как только Спаситель предложил тому, кто безгрешен, первым бросить в нее камень.

«В итоге, — подумал Крид, — вся служба проходит в весьма дурном тоне». Но он и не думал, что кто-нибудь еще слушает священника. Джесси, одетая в старое длинное, явно с чужого плеча, черное платье, не сводила глаз с простого дощатого гроба. Ее лицо казалось необычайно бледным, красные глаза и веки опухли от слез.

Рядом с нею стояла высокая стройная женщина, тоже в черном. Крид узнал в ней одну из крашеных «голубок» из салуна «Лэйзи Эйс». Он никак не мог вспомнить ее имени. Эта симпатичная темноволосая и кареглазая девица могла похвастаться хорошей фигурой. И была совсем неплоха в постели.

Милт Кембридж, хозяин «Лэйзи Эйс», стоял у дальнего края могилы вместе с двумя другими девицами из салуна.

Крид взглянул на Джесси, когда священник наконец завершил свою службу, произнеся «аминь», и гроб медленно опустили в могилу. Высокая стройная женщина бросила на гроб горсть земли, и в это мгновение до Крида с болезненной неотвратимостью дошло, что она — сестра Джесси.

Священник ушел, и очень скоро у свежей могилы остались только Крид и Джесси. Теперь она плакала, не стесняясь никого и даже не пытаясь вытирать стекавшие по щекам слезы.

Покачав головой, Крид оттолкнулся от дерева, к которому прислонялся все это время, и начал спускаться вниз по склону холма. Он выполнил ее просьбу и побывал на похоронах.

Надев шляпу, он прошел еще несколько шагов, но вдруг, отругав себя: «Какой же я дурак!», — повернул назад, к могиле. Обняв Джесси, он неожиданно для себя задумался над тем, что же в ней такого, что заставляет его чувствовать в себе непреодолимую потребность защищать ее.

Легкий вздох слетел с губ Джесси, когда она почувствовала прикосновение рук Крида. Его объятия, даже просто его присутствие успокаивали ее. Она не переставала удивляться, почему с ним чувствует себя в безопасности, и знала только одно: ее не страшит ни прошлое, ни будущее, если он рядом.

Девушка закрыла глаза, желая только, чтобы вот так же он держал ее всегда. От него пахло виски и табаком — запахами, которые она раньше не переносила. Он ничего не говорил: ни пустых слов утешения, ни обещаний светлого воссоединения в потустороннем мире… Этого она от него не услышала. Он просто прижимал ее к себе и нежно гладил по волосам большой смуглой рукой.

Постепенно Джесси почувствовала под своей щекой и шелковистую поверхность его рубашки, и сильное, мерное биение сердца, и вдруг поняла, что едва достаем головой ему до плеча.

Крид глубоко вздохнул, слегка смущенный теми чувствами, которые бередила в нем эта девушка, тем, что она будила в нем желание.

Ее нельзя было отнести к разряду красавиц, к тому же Крида никогда прежде не привлекали рыжеволосые женщины, но тем не менее она заняла в его мыслях особое место с того момента, когда он впервые увидел ее в злополучном проулке. Он не мог не заметить, как естественно она чувствовала себя в его объятиях, что пугало его, ибо между ними была пропасть, обусловленная не только ее возрастом.

— Тебе лучше? — спросил он, немного погодя. Джесси кивнула. Просто в его объятиях ей все представлялось в другом свете. — Ну что, пойдем домой?

Джесси подумала о мрачной тесной хижине, о комнате, в которой они спали вместе с Розой, и отрицательно покачала головой.

— Но мы же не можем простоять здесь целый день. Пойдем тогда позавтракаем.

Она улыбнулась ему так, будто он только что предложил купить ей карету с четверкой лошадей.

У Крида в голове мелькнула мысль, что ее появление на людях с метисом-наемником отнюдь не улучшит ее репутацию… но потом ухмыльнулся: «Черт возьми, ее мать-проститутка убита в пьяной драке, так что мое присутствие с ней на людях не запятнает ее еще больше».

Он повел ее к Джексону, где заказал им обоим по бифштексу с картофелем, стакан молока для Джесси и чашку кофе для себя. Когда официантка ушла, он подумал: «А что, собственно говоря, я вообще здесь делаю, за одним столом с этой девочкой, почти вдвое младше меня?»

— И чем ты собираешься заняться теперь, когда не стало мамы?

— Не знаю, — тупо ответила Джесси. — Роза говорит, что я очень скоро смогу работать в салуне.

— Роза?

— Да, моя сестра.

Крид изо всех сил сжал в ладонях чашку.

— Это та темноволосая, что стояла рядом с тобой на похоронах? — спросил он, взмолившись, чтобы она сказала «нет».

Джесси кивнула:

— А еще она говорит, что в большинстве случаев это не так уж и плохо.

— Внезапно в нем вспыхнуло чувство неукротима ярости, когда он представил себе, что Джесси придется работать в «Лэйзи Эйс», подавать спиртное толпе ковбоев, позволяя чужим мужчинам уводить себя наверх…