Она не знала, что теперь будет с ней. Ее привычка противостоять желаниям матери теперь казалась ей совершенно чуждой.

Наверное, отныне всю оставшуюся жизнь она проведет в скромных съемных комнатках, таких, как в таверне «У моряка».

Но маркиз, который, казалось, услышал ее мысли, предложил ей вернуться в «Парагон». Когда она попыталась возражать, что об этом не может быть и речи, он одним суровым взглядом заставил ее замолчать.

— Надевайте платье и спускайтесь во двор таверны, — велел он. — Я прикажу подать карету.

Он почти не разговаривал с Евгенией во время поездки, кроме обычных учтивых замечаний или вопросов, не хочет ли она остановиться и перекусить.

Он ничего не говорил о будущем, которое ожидает Евгению, до тех пор пока они не вышли из кареты возле ее любимого «Парагона». Отведя ее подальше, чтобы не слышал кучер, он сообщил ей о своем решении.

— Вы можете жить здесь, — сказал он. — Я буду продолжать обеспечивать вас, но не желаю никакого дальнейшего общения между нами. Объясняйте это своей матери как хотите. Я никогда не произнесу ни слова о том, что произошло между вами и Бродоски. Ваша репутация в связи с этим приключением не пострадает. Вы вольны выдумать любую другую причину нашего... раздельного проживания.

— Может, леди Уоллинг? — пробормотала Евгения с горечью, чуть не плача.

— Что вы имеете в виду?

Евгения прикусила губу.

— Ничего, милорд.

— Я уже не милорд для вас, Евгения. Отныне я для вас никто, и вы для меня никто.

Маркиз повернулся к ней спиной и пошел к карете. Евгения стояла на улице до тех пор, пока в темнеющем воздухе не затих стук колес. Потом она открыла дверь «Парагона» и вошла внутрь.

Это было два дня назад. Два дня! Самые одинокие в ее жизни. Ее единственными компаньонами были совы и дикие голуби, которые жили в их лесу. С ней не было даже пони Бада, потому что он теперь жил в конюшне Бакбери, а она не смела приближаться к дому маркиза из страха, что он может ее увидеть.

Неожиданно Евгения услышала тихий стук в дверь. Она подумала, что ей почудилось, но стук повторился. Наконец она подошла к двери, осторожно приоткрыла ее и выглянула наружу. Увидев Бриджит, девушка в изумлении отступила назад.

— Мне нужно увидеться с вами, мисс, — торопливо проговорила служанка. — Это очень важно.

Бриджит выглядела измученной, одежда ее покрылась грязью, чулки были порваны, шерстяную накидку своей хозяйки она, видимо, где-то потеряла. Евгения жестом пригласила ее войти. Бриджит с облегчением скользнула в дом. Она прошла следом за Евгенией в гостиную и со стоном опустилась на диван. Евгения, окинув ее взглядом, пошла на кухню и вернулась с хлебом, джемом и кружкой эля. Бриджит с жадностью набросилась на еду.

— Спасибо вам, мисс, спасибо! Я вам так благодарна! Я не заслуживаю такого обращения!

— Нет, — честно признала Евгения, — не заслуживаешь.

Она сама не знала, зачем помогает Бриджит. Может, просто из жалости?

— Чего ты хочешь от меня? — наконец спросила она Бриджит.

Служанка сделала глоток эля и вытерла губы рукавом.

— Я хотела вернуть вам вот это, — она бросила кожаный мешочек с драгоценностями на маленький столик возле дивана. — Они все тут, — добавила она.

Евгения уставилась на мешочек.

— Почему ты их возвращаешь, Бриджит? За них дали бы много денег — достаточно для того, чтобы ты могла начать новую жизнь где-нибудь далеко отсюда. Возможно, ты даже стала бы леди.

Бриджит залилась слезами.

— Я больше не хочу начинать новую жизнь, мисс. Я не хочу становиться леди. Я хочу просто вернуться в Лондон и, как раньше, присматривать за миссис Дьюитт, как было до появления Грэгора, который вскружил мне голову. Он вечно дразнил меня вами, мисс, даже когда занимался со мной любовью.

Евгения горько вздохнула и опустила голову.

— Занимался с тобой любовью?

— С самого первого дня, мисс. Но... флиртовал с вами, мисс, как флиртовал бы с любой, кто попадется на его пути. А я так ревновала! Я обрадовалась, когда вы с матерью уехали в Бакбери. Потом Грэгор неожиданно узнал от вашей двоюродной бабушки, что она собирается оставить вам все свое состояние, и это заставило его задуматься. Он все время повторял, что хозяйка старая и скоро умрет. И если он сможет заставить вас выйти за него замуж, он разбогатеет. Я говорила, что не хочу, чтобы он женился на вас, но Грэгор велел мне молчать и не быть дурочкой, потому что как только он завладеет деньгами, он бросит вас и сбежит со мной. Он говорил, что я — то, что ему нужно. Он с нетерпением ждал, когда вы вернетесь в Лондон, чтобы осуществить свой план. Потом миссис Дьюитт получила приглашение навестить вас в Бакбери. Грэгор был в восторге. Он заставил меня пообещать, что как только я приеду туда, тотчас же начну вас обрабатывать.

— Обрабатывать меня? — Евгения подняла голову.

— Ну, подготавливать вас до тех пор, пока он не приедет и не займется вами лично. Заставить вас поверить, что... он вас любит. Я делала, как он велел, хотя мне этого очень не хотелось. А потом вы обручились. Даже Грэгор решил, что теперь его план не сработает. А потом поступил заказ нарисовать ваш портрет. Он согласился, потому что был уверен, что сможет снова уговорить вас ради него отказаться от маркиза. Но это не сработало. После вашего брака он и правда сдался. Я не хотела оставлять его, но вы настояли, чтобы я поехала с вами в отель, где вы проводили ваш медовый месяц. Я готова была убить вас... пока... пока не узнала, что вы с маркизом не... стали еще по-настоящему мужем и женой. Я написала Грэгору, и... он ответил, что теперь вы от нас никуда не денетесь, он уверен в этом. Он решил ждать вашего возвращения в «Парагоне» до тех пор, пока я не решу, что вы «созрели».

— Созрела... — потрясенно повторила Евгения.

— Да, мисс. Пока вы не почувствовали себя достаточно несчастной, чтобы оставить мужа. Потом я должна была привезти вас в «Парагон», а... а он уже сделает все остальное. Это сработало. Вы поехали с нами, — Бриджит принялась нервно теребить прядь своих волос. — Он говорил мне, что бросит вас, как только получит от маркиза деньги. Я не думала, что Грэгор собирается сделать то, что он пытался... Честно! Я бы никогда не согласилась на это, мисс!

Евгения кивнула и уставилась на мешочек с драгоценностями.

— А это?

Бриджит снова разрыдалась.

— Я не хочу, чтобы меня повесили за нитку жемчуга и несколько колец, мисс. Если я верну их, может, вы замолвите за меня словечко маркизу и попросите не выдвигать против меня обвинения. Вы это сделаете, мисс?

Евгения отодвинула от себя мешочек.

— Я не считаю, что они мои. И я больше не имею влияния на маркиза по понятным тебе причинам. Ты должна сама пойти к нему и молить о пощаде.

Бриджит шмыгнула носом и взяла мешочек.

— Вы уверены, что он выслушает меня? — с сомнением спросила она.

— Уверена, — сказала Евгения.

Подкрепив силы едой и элем, Бриджит ушла. Евгения закрыла за ней дверь, но не заперла ее. Она вернулась в гостиную и опустилась в кресло перед камином. Мысли ее еще больше запутались. Она с самого начала была всего лишь пешкой в игре и все время верила, что испытывает огромную тайную страсть. Дура, дура, дура!

Она пошла в кухню и приготовила себе еду. Все остальное время она провела перед камином. Она попыталась читать, но уронила книгу на колени, попыталась шить — и снова бросила. Ничто не могло отвлечь ее от мыслей об истории, которую рассказала Бриджит.

Приближалась полночь. Огонь начал угасать, потому что она уже около часа не подбрасывала поленья в камин. Тлеющие угольки, казалось, ввели ее в транс, и она сидела, не отрывая от них взгляда.

Она не сразу осознала, что кто-то вошел в дом. Может, это Бриджит вернулась?

— Кто здесь? — со страхом окликнула Евгения.

Маркиз шагнул из коридора в комнату. Евгения вскрикнула и вскочила.

— Простите, что напугал вас, — извинился маркиз. — Я стучал, но вы не слышали. Дверь была не заперта на засов, поэтому я вошел. — Его тон был не таким суровым, как при их последней встрече, и Евгения сильно удивилась этому.

— Вы сказали... что не желаете общаться со мной.

Маркиз мрачно кивнул.

— Да, говорил. Но... у меня сегодня была посетительница, которая заставила меня понять, что у нас... есть одно незаконченное дело.

Евгения не могла понять выражения его лица.

— Вы имеете в виду Бриджит?

— Да, — снова кивнул маркиз. — Я согласился не выдвигать против нее обвинений.

— Я рада.

Маркиз смотрел на нее, склонив голову набок.

— Я верю, что вы рады. У вас благородная, хотя и слишком импульсивная душа.

— Но вы же пришли сюда не затем, чтобы сделать мне комплимент, правда?

— Нет. У меня... есть кое-что, что принадлежит вам, и я подумал, что мне следует это вернуть.

— Что именно? — всполошилась Евгения.

— Во-первых, это. И его содержимое, — маркиз достал из-под плаща и бросил на стол ее ридикюль. Евгения замерла. В сумочке лежали те три письма, которые она получила от Грэгора. Она подняла на маркиза полные тоски глаза.

— Вы знаете... что внутри?

— К сожалению, да.

Евгения дрожащими руками достала письма.

— Вы... прочли их?

— Мадам, я знаю, что они...

— Это... некрасиво с вашей стороны, — воскликнула она, решив, что он действительно читал их. — И нехорошо, сэр, бросать их мне теперь, когда вы уже вынесли мне приговор. Как еще вы хотите меня наказать?

— Я еще не обдумывал вопрос о наказании, — пробормотал маркиз.

Тяжело дыша, отчего грудь ее вздымалась, Евгения подняла подбородок.

— Вы сказали, что это только первая вещь. Что еще?

Маркиз заколебался.

— Она... в коридоре. Я принесу ее.

Он вышел из комнаты. Убитая стыдом и раскаянием, Евгения держала в руке злополучные письма. Маркиз вернулся, и она уставилась на предмет, который он сжимал под мышкой. Кровь отлила от щек Евгении. Хотя он и был завернут в белый холст, Евгения была уверена, что это тот самый портрет, который писал с нее Грэгор.

— Я подумал, что вы захотите иметь его.

Евгения больше не могла выносить эту пытку. Она кинулась к нему, выхватила картину из его рук, развернулась на каблуках и швырнула ее в догорающий огонь.

— Вы не хотите даже взглянуть на него? — воскликнул маркиз.

— Нет. Нет. Не хочу! И это я тоже не хочу видеть, — бросила она письма в оживший камин. — Мне ничего не нужно оттого человека. Ничего! Я не хочу помнить о нем и о том, какой дурочкой я была.

Она схватила кочергу и ткнула ею в портрет, пытаясь затолкать его поглубже в огонь. Он должен полностью сгореть, превратиться в пепел. Убедившись, что картина горит, девушка отшвырнула кочергу в сторону, повернулась и с вызовом посмотрела на маркиза, который все это время молча стоял у нее за спиной.

— Все. Наказывайте меня как хотите. Мне теперь все равно.

— Все равно? — Маркиз шагнул вперед и крепко схватил ее за руки. — Ты не будешь возражать, если я накажу тебя вот так?

Она лишь ахнула, когда мужчина запустил пальцы в ее волосы, запрокинул голову и стал жадно целовать ее в губы.

— И так, и так, и еще вот так... — повторял он.

— Что вы делаете? — воскликнула Евгения.

— Беру то, что принадлежит мне по праву! — ответил маркиз. — Я с ума сходил от ревности с того самого момента, когда понял, что ты влюблена в другого! Думал, терпение и доброта помогут мне завоевать тебя. Я решил, что все будет хорошо, когда мы поженимся. Но твои слезы в ночь после нашей свадьбы убедили меня в обратном. Потом ты сбежала. Моих мучений не передать! Я мучился еще сильнее, когда узнал, ради кого ты меня покинула. Этот человек, я уверен, сумел навязать тебе свою волю, хотя я сам должен был заставить тебя покориться моей воле. И я заставлю тебя покориться, моя дорогая!

Он снова со стоном наклонил голову и укусил ее губу с такой силой, что у нее потекла кровь. Возбуждение горячей волной пробежало по всему телу Евгении. Это были новые, неведомые ей ощущения. Как ни сильно билось сердце маркиза, ее сердце стучало еще сильнее.

— Милорд! — пролепетала Евгения, прижимаясь к его груди.

— Да, я твой лорд, твой повелитель, а ты — моя леди!

Девушка с беспокойством посмотрела на него.

— Но вы, должно быть, издеваетесь надо мной! Как вы можете хотеть меня, если верите, что я... принадлежала этому ужасному человеку?

Стараясь сдержать страсть, маркиз взял в ладони ее лицо.

— Я ошибался в тебе, любимая. Бриджит мне все рассказала.

Евгения затрепетала, почувствовав облегчение.