Симона Бенке - Дар наслаждения

Ее нежность он понял как призыв, но Элен дала понять, что ему ничего не нужно делать, просто предоставить все ей и наслаждаться. Они заснули только под утро.

В шесть часов их разбудило радио, и Торальф вскочил с кровати. Элен очень устала и дремала, пока он бесшумно одевался и закрывал за собой дверь. Она знала эту его манеру. Днем, закончив работу с птицами, он позвонит ей и договорится о встрече.

Несмотря на усталость, Элен больше не могла спать. Она встала и отправилась в душ. В восемь часов она уже была одета и пошла завтракать. С чашкой кофе и тарелкой фруктовых мюсли Элен присела на террасе.

В лицо ей светили первые солнечные лучи. Она закрыла глаза и отмотала вчерашний день назад, как кинопленку. Объятия Торальфа на лестнице. То, как он вел себя в ресторане, когда официантка пролила вино. Эпизод на мосту. Когда Элен вспомнила, как его руки обхватили ее талию, ее охватило сладостное чувство. Как она рада, что наконец снова рядом с ним! Как же она выдержала десять месяцев вдали от него?

— Извините за беспокойство!

Элен испуганно открыла глаза. Перед ней стояла незнакомая супружеская пара.

— Мы хотели спросить, свободно ли за вашим столиком? Все остальные заняты. — Мужчина обвел рукой зал.

— Да, конечно! Присаживайтесь.

Официантка принесла заказ. Взгляд мужчины упал на бокал вина, который Элен получила за счет заведения, и он вежливо обратился к ней:

— Вы все время улыбаетесь. У вас, случайно, не день рожденья? Если так, то примите наши поздравления.

Его супруга, улыбаясь, кивнула.

Элен не ожидала этого вопроса, и ей только сейчас пришло в голову, что она, должно быть, производит странное впечатление.

— Нет, у меня не день рождения. Но для меня сегодня все равно особенный день.

Супруги смотрели на нее, ожидая продолжения. Элен сказала:

— Возможно, сегодня мой самый счастливый день за весь год. Иногда нужно на некоторое время расстаться с человеком, чтобы потом вновь найти его. И теперь я знаю — уже целых два часа назад поняла, — что для меня внимание одного необыкновенного мужчины так много значит, что я готова отдать все за то, чтобы только быть с ним рядом.

После этих слов все трое подняли бокалы. Мужчина сказал:

— Значит, вы вдруг встретили большую любовь? Это нужно отметить.

Они пригубили шампанское, и Элен добавила:

— Это случилось совсем не вдруг. Мне для этого потребовалось почти два года.

Днем Элен посетила необычную выставку, фотографии экспонатов которой уже много раз видела в журналах. Это были голограммы — трехмерные световые изображения в рамах.

В магазинчике рядом с музеем Элен наткнулась на голограмму, изображающую сокола, и решила ее купить, чтобы подарить Торальфу.

Потом Элен гуляла. Она невольно улыбалась, потому что смотрела на спешащих людей глазами Торальфа. Этой ночью он рассказал ей, что думает при виде людей, рыщущих по магазинам.

Часы показывали час дня, когда Элен почувствовала, что голодна. Несколько ступенек вели от людной улицы к небольшой площади, где стояло несколько столиков. Она заказала горячий бутерброд. На душе было неспокойно. Она не знала, занят сейчас Торальф или нет, но уже наступило время, когда он должен был позвонить. В это мгновение ее телефон подал сигнал. Элен очень обрадовалась, увидев номер.

— Привет! Как начался день?

Он ответил не сразу.

— Плохо.

— Что? Ты плохо себя чувствуешь?

— И это тоже. Да и на душе тоскливо.

По голосу было слышно, что он собран, но подавлен. Элен напряглась. Что случилось? Прежде чем она задала этот вопрос, он спросил:

— А у тебя как дела?

Элен, совершенно сбитая с толку, попыталась ответить кратко и честно:

— Хорошо. Спасибо. Немного устала, а так нормально.

— И чем ты занимаешься все утро?

Элен ничего не понимала. Что-то было в его голосе такое, чего она еще никогда не слышала. Она почувствовала неладное.

— Я… Я была в музее. Смотрела на людей… Как ты. Так, как ты учил меня.

Он молчал.

— А ты? Ты чем занимался?

— Был с птицами. Не знаю, заметила ли ты, но я всю ночь глаз не сомкнул, думая о нас с тобой.

У Элен застрял комок в горле. Прозвучало это как-то зловеще.

— И… к чему ты пришел?

Она сжала трубку, уже зная, что сейчас услышит.

— Нам не нужно больше встречаться.

Она склонилась над столом, опершись на локти. В этот момент официантка ставила перед ней тарелку с горячей едой. Элен бессмысленным взглядом уставилась на расплавившийся сыр и почувствовала дурноту. Официантка заметила, что она пытается сдержать тошноту, и уже хотела позвать на помощь. Но Элен знаком показала ей побыстрее убрать тарелку.

Следует сосредоточиться. Он сказал, что не нужно больше видеться… Что он имел в виду? Сегодня? На этих выходных?.. Или никогда больше не видеться?

Она молчала, и Торальф сказал:

— Да. Между нами все уже не так, как раньше. По-моему, ты тоже это почувствовала. Просто нам не хватило смелости об этом сказать.

Элен ничего не понимала и только мотала головой.

— Но, Торальф!.. Это неправда!

— Нет, правда. Я хорошенько подумал, прежде чем сказать тебе это. Приеду ли я к тебе или… Не важно, ты сама видишь результат.

Элен не издала ни звука.

— Элен, скажи что-нибудь!

— Что я должна сказать? Я не могу верить ни единому твоему слову. Все, до свидания.

— Элен… Я не это имел в виду. — Последние слова он произнес как-то неуверенно.

— Да? А что же ты имел в виду? — спросила Элен, борясь с нарастающим гневом.

— Я не хочу, чтобы мы перестали общаться.

— Почему? — поинтересовалась она.

— Потому что ты замечательный, чудесный человек. Но у меня нет ни времени, ни сил для тебя.

Элен засмеялась.

— Хватит! Не надо говорить: «Давай останемся друзьями».

Торальф вздохнул и ответил твердо:

— Хорошо. Будь по-твоему. Но я прошу тебя уважать мое решение.

Элен чувствовала злость, растерянность и отчаяние.

— Торальф, но мы же не можем так просто расстаться. Нужно хотя бы сесть и спокойно поговорить. Давай встретимся где-нибудь.

— Нет, Элен, я не хочу. Мне даже по телефону трудно об этом говорить. А если я буду видеть тебя, то просто не смогу… — Его голос смягчился и дрогнул. — Я знаю, что ставлю тебя в неприятное положение. Очень жаль, что ты из-за меня должна это пережить. Я был бы рад, если бы мы позже созвонились… Если у тебя будет время об этом подумать, то… В общем, я очень рад, что ты приехала. Поверь мне!

Элен попыталась быстро сложить эту головоломку. Но ничего не получалось. Он решил все прекратить, потому что больше ничего к ней не чувствует. И при этом у него не хватало мужества посмотреть ей в глаза. И он был рад, что она приехала…

— Торальф, я не понимаю. Что я сделала не так? Ты должен объяснить! Я ничего не могу понять.

— Что еще я должен объяснять? Я все сказал. Ты все сделала правильно. Если бы что-то было не так, я бы сказал. Элен, будь честной сама с собой. Ты ведь понимаешь, что так будет лучше. Все не так, как год назад.

Она вдруг успокоилась и сказала, слыша свой голос словно издалека:

— Да, правда. Все действительно не так, как год назад. Только есть маленькая разница. Произошло как раз обратное тому, о чем ты говоришь.

Он, похоже, не мог понять, о чем она говорит.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не собираюсь тебе больше ничего объяснять!

Элен нечего было добавить. Как и Торальфу. Он искал слова, чтобы закончить разговор.

— Ладно. Тогда желаю тебе хорошо провести время в Инсбруке. И я надеюсь, что мы еще как-нибудь свяжемся. Может, у кого-то из нас возникнет желание позвонить.

Элен снова почувствовала, что в ней закипает злость.

— Ты что, издеваешься? Как я могу после такого разговора хорошо проводить время? Мне этот город напоминает о тебе. Нет, дорогой мой. И на звонки мои можешь не надеяться. Почему я должна звонить, если это ты прогоняешь меня?

— Тогда не звони. Счастливо доехать домой!

«Домой? А где мой дом?» Элен знала только одно: она хочет уехать отсюда. И побыстрее.

— Всего хорошего, Торальф!

— Тебе тоже. Мне очень жаль.

Элен швырнула на стол двадцать евро и выскочила из ресторана. Она шла в отель, словно сомнамбула. Консьерж встретил ее сияющей улыбкой и сообщил, что менеджер велел подать в ее номер бутылку шампанского. Он хотел, чтобы она чувствовала себя как дома. Элен его не слушала и попросила счет. Она рвалась отсюда прочь.

Элен уже сидела в своей машине, когда поняла, что у нее нет карты города. Ничего, она разберется. Все время в сторону Германии. На Мюнхен.

В городе на дорогах было сильное движение, и Элен пришлось собраться, чтобы не сбиться с пути. Когда она наконец выехала на автобан, то с облегчением толкнула диск в проигрыватель. Из колонок донеслись успокаивающие звуки фортепиано. Сначала она подумывала сделать вид, что Торальф ни о чем не говорил, и просто приехать к нему в замок. Но она не сделала этого, и не потому, что ей не хватило смелости последовать своему сердцу. Смелостью Элен обладала. Просто она приедет и очутится перед запертыми воротами. Даже если позвонить ему, он не захочет ее видеть. В этом можно было не сомневаться. И сколько ей тогда его ждать? Может, он вообще уехал, чтобы побыть одному. И приедет только завтра.

Элен попыталась об этом не думать. Но, когда проезжала мимо замка, не смогла сдержать слез.

Два часа езды до Мюнхена Элен представляла угрозу для остальных участников движения: ее нога словно срослась с педалью газа, и она постоянно обгоняла другие машины. Хотя из-за слез она почти ничего не видела.

В ее голове постоянно прокручивались события вчерашнего дня. Она не могла взять в толк, в чем дело. Чтобы собрать эту головоломку, ей не хватало деталей. Она не могла понять Торальфа. Да, были случаи, когда и она задумывалась, а стоит ли продолжать. Но она не видела причин, чтобы так поступить. Тем более он так горячо заверял, что рад снова видеть ее.

Прошла неделя. Элен занималась рутинными делами, погруженная в свои мысли и печальная. Она не могла отделаться от вопроса почему? Сначала она думала рассказать все подруге из «Дневника катастроф», но потом решила этого не делать. Ее мир разделился на беззаботное и светлое время «до» и мрачное и безысходное — «после». Она до сих пор не могла прийти в себя, и ответ на вопрос мог дать только Торальф. Если в его жизни была какая-то другая женщина, она смогла бы это понять. Это было не так страшно, как лихорадочные поиски ответа.

После еще одной бессонной ночи Элен все-таки решилась позвонить Торальфу. Ей нужно было узнать ответ, чтобы она могла отпустить его. Нет ничего хуже неясности и бессмысленных догадок.

Элен сидела за кухонным столом и набрасывала, что скажет, когда в дверь позвонили. Почтальон вручил ей посылку.

Элен пила кофе, внимательно рассматривая маленькую картонную коробку. Отправитель не был указан, а ее адрес написан в спешке. Она не представляла, кто бы мог ей это прислать, и сняла упаковку.

Когда она увидела хорошо знакомый серый мобильный телефон, ее бросило в дрожь. Она осторожно достала телефон Торальфа из пленки, в которую он был завернут, и увидела записку. На маленьком листочке синими чернилами было написано только одно предложение:

«Все в жизни случается либо вовремя, либо слишком поздно».

Сердце Элен билось как бешеное, пальцы дрожали. Она вертела коробку в поисках адреса отправителя, но ничего не обнаружила.

Днем Элен села в машину и поехала в направлении Альп. Чтобы решить проблему, нужно было посмотреть на нее со стороны.

В такие моменты ей обычно помогали горы. Для восхождения она выбрала не очень высокую, но такую, с которой открывался живописный вид на альпийское предгорье.

Элен не чувствовала боли. Шок оказался слишком сильным. Но она знала, что это не предел и в ближайшие дни станет намного хуже. Себя она изучила достаточно хорошо.

Зачем Торальф это делает? То, что он написал в записке, было ее первыми словами, обращенными к нему еще тогда, в «Голубом чуде».

Если он утверждает, что она все сделала правильно и что он просто больше ничего к ней не чувствует, то почему посылает ей этот телефон? Предлагает звонить ему?

Наверное, он со страхом думает о том, что Элен может поймать его на слове. Ей было ясно: он больше не хочет иметь с ней ничего общего. Да, а на что он надеялся? Что она бросится за ним? После того как он так холодно ее оставил?