Мы погуляли ещё около часа, когда в портфеле ожил мой мобильник.

— Дарина, — прочитал я имя абонента.

Ариадна, словно услышав, открыла глаза и наморщилась, собираясь заплакать.

— Алло, — ответил я, свободной рукой потянувшись к её животику, чтобы пощекотать — она это любила.

— Привет. Ты уже не на работе? — голос Дары, как всегда, по телефону звучал совершенно не заинтересовано.

— Нет, свалил раньше. Гуляю с дочкой в парке. А ты что делаешь?

— Только что вернулась с утомительной тренировки, где мы учили новый танец в ботфортах для будущего турне. Дико хочу секса, причем…

— Так, стоп, не говори, потому что я в парке и не смогу скрывать стояк, который ты мне организуешь этими разговорами, — прервал я её.

— Может, тогда приедешь, я об этом позабочусь? — Вот теперь она замурлыкала, и я понял, что уже около минуты иду по направлению к дому. Температура тела увеличилась, подхлестывая меня — эту неделю я не виделся с Дариной и успел накопить энергии для такой ночи, которая ей будет сниться всю жизнь.

— Жди, — бросил я в трубку и завершил вызов.

Ариадна начала капризничать — ей явно не нравилась Дарина, но я утешал себя тем, что, если все пройдет гладко, скоро больше терпеть им друг друга не придется — и от этого я ускорил темп шагов. Мысленно я уже ехал к девушке, вдавливая педаль газа в пол.

— О, быстро вы, — улыбнулась Мария Валентиновна, когда мы с грохотом ввались в квартиру.

— А чего тянуть? Мария Валентиновна, мне нужно уехать… по делам… это на несколько часов, ладно? Никуда не выходите, покормите её, а я вернусь и доделаю всё остальное.

— Ну хорошо, — согласилась няня, вынимая девочку из коляски. — Но, Матвей, ты не задерживайся, хорошо? Я бы хотела поскорее домой поехать, там лекарства…

— Ага. — Честно — я даже не слышал, что говорила эта женщина, пока переодевался в своей комнате. — Весь мой дом в вашем распоряжении, ешьте, пейте, танцуйте, можете оккупировать мою коллекцию DVD.

Я, мысленно чертыхаясь, влез в туфли, брызнул на себя дорогой одеколон и склонился к низкой няне и Ариадне у неё на руках.

— Весело провести вечер, солнышко, — поцелуй в лобик — и папы растаял след.

И я не видел, как тревожно посмотрела мне в спину Мария Валентиновна.


Дара встретила меня ещё на пороге, сразу впившись в мои губы голодным поцелуем, а под рубашку нырнули её прохладные руки, посылая по телу заряды желания. Не разрывая поцелуй, я толкнул её в квартиру, ногой захлопнул дверь и прижал к стене, отчего её голова стукнулась, и это было бы больно, если бы эта девушка не любила ходить по грани между страстью и болью. Вместо возмущенного вскрика я услышал рык тигрицы, Дара, путаясь, кое-как расстегнула пуговицы и сорвала верхнюю одежду с меня, сразу же уткнувшись лицом в шею, и стала целовать всё ниже и ниже.

Измучился без секса тут, похоже, не я один.


Сердце Марии Валентиновны стучало всё сильнее, и женщина морщилась, ища в сумке пачку валидола. Кидала ведь утром… кажется. Ох, память дырявая…

На часах уже набежало девять часов, а Матвей всё не возвращался. Его, конечно, тоже можно понять, он молодой, красивый, ему нужно жизнь строить как можно прочнее сейчас… Но как же больно!..

Женщина взяла телефон и, найдя работодателя в списке контактов, набрала его. Гудки… пятый… седьмой…

Второй раз тоже ничего не дал. Мария Валентиновна отложила мобильный и пошла на кухню, чтобы заварить себе ещё чая. Он скоро приедет… обещал ведь. А Матвей мальчик хороший.


Горячие губы обласкали каждый сантиметр моего тела, я тяжело дышал, позволяя Дарине делать, что она хочет, но чувствовал, что долго я смиренным не буду. Пальцы зарылись в копну её волос, массируя голову, я стискивал зубы, подавляя нетерпеливый стон, а она дразнила, целуя живот, каждую секунду спускаясь ниже и легко порхая ладонями по внутренней стороне бедер.

Мне кажется, я слышал мелодию вызова моего телефона, но, Боже, рухни сейчас вся мировая экономика — даже это не отвлекло бы меня от того, что творила со мной эта ведьма…


— Давай теперь я вытру тебя, милая, — бормотала няня, заворачивая в полотенце агукающую Ариадну, а девочка, словно назло, ещё и ерзала, высовывая из кокона то ножку, то ручку и растопыривая пальчики.

Левая рука немного онемела, но без неё Мария Валентиновна не могла справиться, поэтому приходилось, превозмогая боль, пеленать подопечную, а потом, сжимая правой, левой придерживать её, неся в кроватку.

Было уже десять часов. Няня вновь набрала телефон Матвея, но он не ответил…

— Господи, помоги мне, — прошептала она, откидываясь на спинку кресла. Перед глазами бежали красные мушки, и страшно кружилась голова…


Я приходил в себя после просто нереально крышесносного минета, а Дара лежала на моей груди, щекоча ресницами. Я ощущал шевеление её губ, легкие поцелуи и пощипывания, но это уже не смогло заглушить нарастающий звонок телефона. Брюки лежали тут, рядом с кроватью, поэтому далеко за ними ползти не пришлось.

Четыре пропущенных от Марии Валентиновны.

— Черт, — прошептал я и нажал на вызов.

Ха, теперь она не отвечает… Обиделась, что ли?

— Кто это? — тихо спросила Дарина.

— Няня. Я обещал вернуться сегодня.

Она сжала меня в объятиях, оседлав мои бедра и касаясь грудью возбуждающего тела. Твою мать…

— А я? Я не собиралась отпускать тебя так быстро… Да и вообще до утра. — Она провела губами по шее.

— Дарин, я ведь… ох, черт… я обещал… — слова терялись, когда она вот так прикусывала кожу над яремной веной, а животом ложилась на встающую эрекцию. — Я вообще-то говорить пытаюсь…

— М? — Она подняла лицо, вглядываясь в мои глаза своими, а длинные пальчики скользнули вниз по животу к головке, рождая толпу мурашек. — Что ты хотел сказать?

В конце концов, Мария Валентиновна уже не раз оставалась ночевать у меня… утром заплачу ей двойной гонорар за ночную смену.

Дара выпрямилась и приподнялась, нависнув на полным готовности членом, не разрывая зрительного контакта. Она провела рукой по своей груди, задела ярко выделяющийся на фоне белой кожи сосок, и это стало последним пунктом, удерживающим меня. Я нажал на красную кнопку выключения телефона и отбросил айфон в сторону.

— Забудь, — рыкнул я, взял обеими руками за талию и резко опустил вниз.


Мария Валентиновна видела, что телефон звонит, встала, чтобы ответить — это ведь Матвей, он сейчас приедет — и её ноги подкосились. Сознание покинуло её ещё до того, как её голова коснулась пола.

Прошло минуты три тишины, угнетающей и давящей на уши… и по квартире разнесся тонкий жалобный плач Ариадны.

XIX

Утро разбудило меня горячими поцелуями и продолжением того, что было ночью. Не ограничившись постелью, мы переместились с Дарой в душ, где повторили все ещё раз, и, наконец, я смог нормально помыться, пока девушка ушла готовить завтрак.

Зачесывая челку вверх, я смотрел на себя в зеркало и улыбался. Скажи я сам себе, что найдется такая девушка, которая покорит меня настолько, что я смогу признать, что не против бы назвать её своей девушкой на официальном уровне, я бы долго смеялся. Но нет, такая нашлась… И если это не все её секреты, то я определенно хочу их все разгадать.

Невольно вспомнились чувства, что я испытывал к одной девушке пару лет назад… Сложно сказать, была ли тогда влюбленность, но сводящая с ума симпатия — точно. Что-то подобное было и сейчас, но между тем и этим случаем есть огромная разница — здесь я получил то, что хотел, и даже больше, а там меня прокатили… Там было светло и чисто, а в этих отношениях преобладал пульсирующий бордовый, цвет страсти и секса — и, да, мне это чертовски нравилось!

Ноздрей коснулся запах жарящегося бекона, и я, быстро сполоснув лицо, пошел на кухню.

Дарина парила между столом и индукционной плитой, полутанцуя-полускользя носками по полу. Лямка майки сползла с её плеча, обнажив один из засосов, которыми я украсил её грудь, плечи и спину. Не удержавшись, я обнял её сзади и прижал к столу, целуя сгиб у основания шеи.

— Если ты не прекратишь, будем есть угли, — пробормотала девушка, извернувшись и подставляя под мои губы лицо. — Все, хватит. Если захочешь, продолжим вечером.

Твою мать… сегодня же встреча с Абраменко, что б им…

— Да, хорошо. — Я сел за стол и принял из её рук тарелку. — Днем я встречаюсь с усыновителями.

— Все-таки нашлись, — улыбнулась Дара. Поставив рядом две чашки кофе, она села напротив меня. — Вот видишь, все быстро и легко.

— Ага… не легко это. Я привязался к дочке, — вздохнул я, ковырнув омлет. От мыслей, что скоро придется расстаться с Ариадной, пропал аппетит.

— Ты хороший отец, — Дара коснулась моей руки. — И поэтому ты делаешь правильно, что отдаешь её людям, которые будут любить её больше тебя.

Я хмыкнул, спрятавшись за чашку с кофе. Не будут они любить её больше. Потому что больше меня никто…

А вот этого не надо, Сафировский.

— Послушай, — совсем другим тоном заговорила Дарина. — Через три недели у нас мировой тур. Поедем по станам Европы на запад, потом в США и Канаду. Поехали со мной?

Я поднял голову, боясь, что что-то не так услышал.

— С тобой в турне?

— Да. Ты говорил, что тебя могут отпустить на месяц раньше в отпуск. Давай, будет круто. В Ванкувере мои родители, я познакомлю вас.

Она смотрела на меня лучистыми синими глазами, и я видел, как она этого хочет. Девушка вся светилась от этой мысли, улыбаясь и предвкушая, описывая, в каких странах мы будем, как там здорово. Призналась, что уже все уши прожужжала подругам и брату обо мне, и они страшно хотят со мной увидеться. Что уже заказала везде двухместные номера в отелях, где они будут останавливаться…

— Поехали! — почти подпрыгивала она на стуле, позабыв про завтрак. — Пожалуйста, Матвей.

— Дара…

— Ты ведь будешь свободен! Подпишешь бумаги, отдашь дочь и останься со мной. Я… ты мне нравишься.

Она сказала другое, но я по глазам увидел, что она хотела сказать. И — не испытывал ли я того же?

— Дара, это… — вновь начал я, но она стремительно выпорхнула из-за стола и села мне на колени.

— Пожалуйста, Матвей. И я буду твоя. Всегда. Только твоя. — Она коснулась губами губ, не целуя, но я ощутил их знакомый вкус.

Я не мог ей сопротивляться.

— Хорошо, — ответил я, сам же целуя самым настоящим образом.


Однако всё моё хорошее настроение слилось, когда я включил телефон. Три звонка от соседки по лестничной площадке Катерины, два пропущенных от Насти, по пять от папы и Дениса и пятнадцать от мамы. Резко почувствовав себя двенадцатилетним пацаном, который прошляпил звонок от мамы и сейчас получит таких люлей, что надолго запомнит, я нажал на зеленый квадрат.

— В первую клиническую больницу. Быстро! — В голосе моей матери прозвучало столько ярости, что я даже не подумал что-то возразить.

Стоило бы заехать домой, извиниться перед Марией Валентиновной, но я решил сначала поехать в больницу — вдруг что-то с папой или дедом?

На парковке больницы я увидел машины и мамы, и Дениса — наверное, он привез Настю. Тревога скрутила мои внутренности сильнее.

Мама была в приемном покое и, увидев в дверях меня, рванула навстречу.

— Что слу… — Договорить я не смог, потому что она размахнулась и влепила мне такую звонкую пощечину, что голова мотнулась и едва не треснула в шее.

Дед хорошо научил единственную дочурку защищаться и нападать.

Во рту появился привкус крови, но я стерпел, лишь глотнув и прокашлявшись.

— Где, блядь, ты был?! — Небесно-голубые глаза мамы сейчас пылали животной ненавистью. — Тебе звонили все! Все, понимаешь?!

— Что произошло? Почему ты такая злая?

— Потому что ты сволочь! Потому что я напрасно думала, что ты станешь хорошим отцом! Потому что ты не достоин того дара, что тебе вручила эта Солнечная девочка!

— Что-то с Ариадной? — холодея и чувствуя, как отнимаются ноги и руки, прошептал я.

— И не с ней одной! Её няня, Мария Валентиновна, сейчас на операции! Она может умереть!

Я открыл рот, а потом закрыл. Ну я и придурок… мог бы, сам бы залепил себе такого же "леща", как мама. Меня же она предупреждала, что ей плохо… просила, чтобы я приехал пораньше… А я остался трахаться… Десять баллов, Сафировский!

— У неё случился сердечный приступ, и Бог знает, сколько бы она пролежала на твоем гребаном полу и, может, даже умерла, если бы наша крошка Ариадна не была такой чувствительной и настойчивой, когда хочет, — уже тише, но печальнее произнесла моя мать. — Она плакала и плакала, и, к счастью, это услышала Катя. Когда через час никто не успокоил девочку, она стала звонить тебе, и в дверь. Потом нашла мой номер, я ей когда-то давала. А ключи от твоей квартиры у Насти, поэтому я связалась с ней. Матвей, у неё годовалый ребёнок, и ей надо было поднимать его и мужа в час ночи, чтобы поехать к тебе, скажи? Но нет, она это сделала, приехала и нашла полумертвую няню и Ариадну с высоченной температурой! Так ответь мне, сын, где в это время был ты?!