Мэрибет замялась, пытаясь найти единственно верные слова. Ей приходилось много размышлять над этим, особенно в последнее время.

— Знаешь, Томми, некоторые люди появляются в нашей жизни только для того, чтобы что-то дать нам — какой-то дар, знак судьбы, урок, который мы должны усвоить. Маленькая Энни научила тебя многому, я уверена… любви, умению дарить, заботиться о ком-то… и это был ее подарок тебе. А потом она покинула тебя, исполнив свое земное предназначение. Понимаешь? Может быть, ей просто не нужно было оставаться на этой земле дольше.

Энни отдала свой дар и стала свободной. Она была особенным человеком… и ее дар ты никогда не утратишь.

Томми кивнул, пытаясь воспринять неожиданную мудрость ее слов. То, что она говорила, было правильно и точно, но ему от этого не становилось легче. Однако разговор с Мэрибет заставил его по-новому взглянуть на многие вещи. Казалось, она действительно понимала, что ему пришлось пережить.

— Я бы хотел, чтобы сестренка не покинула нас так рано, — вздохнул он и с улыбкой добавил:

— Я бы хотел, чтобы она познакомилась с тобой. Она бы много чего поведала мне о том, нравишься ли ты мне, красивее ты других или нет и нравлюсь ли тебе я. Энни всегда высказывалась, когда ее не спрашивали. Очень часто она меня просто из себя выводила своими суждениями.

Мэрибет улыбнулась и пожалела о том, что никогда не увидит его сестру. Но ведь если бы Энни была жива, она вряд ли встретила бы Томми. Он явно не ходил бы в ресторан по три-четыре раза в неделю, а обедал бы дома, в кругу своей семьи.

— А что бы она сказала про нас? — улыбнулась Мэрибет.

Ей начинала нравиться эта игра. Сидеть на песке рядом с симпатичным и милым ей человеком было очень приятно.

За последние несколько месяцев она прекрасно усвоила, кому можно доверять, а кому нет, и поклялась, что больше никогда никому не поверит, но в глубине души она знала, что Томми Уиттейкер отличался от всех остальных.

— Она бы сказала, что ты классная девчонка и с тобой можно дружить, — ответил он с робкой усмешкой, и Мэрибет впервые заметила веснушки на крыльях его носа — маленькие и в солнечном свете казавшиеся почти золотыми. — И она была бы права. Пожалуй, в первый раз в жизни.

Энни немедленно бы почувствовала, как его тянет к Мэрибет. Это была самая красивая девушка из всех, кого он когда-либо встречал, и самая милая и внимательная.

— Я думаю, она бы очень тебя полюбила.

Он мягко улыбнулся и растянулся на песке, глядя на нее с нескрываемым восхищением.

— А ты? У тебя дома остался друг?

Теперь Томми решил расспросить о ее жизни, но Мэрибет явно колебалась с ответом.

Ей хотелось рассказать ему свою вымышленную историю про погибшего в Корее мужа, но она просто не смогла этого сделать. Мэрибет не могла ответить ложью на его искренность.

Она все объяснит ему позже — если в этом будет необходимость.

— Нет. Не совсем.

— То есть все-таки есть?

На этот раз она уверенно покачала головой.

— Я встречалась с парнем, который мне вроде бы нравился, но потом поняла, что это было ошибкой. К тому же он недавно женился.

Том выглядел заинтригованным. Надо же, у его новой знакомой за плечами такой жизненный опыт.

— А ты переживаешь, что он женился?

— Да нет, пожалуй.

Она переживала только о том, что Пол оставил ее с ребенком в животе. Ребенка она скрыть не могла — да и не хотела. Это ее очень волновало, но Томми она говорить об этом не стала.

— Кстати, сколько тебе лет?

— Шестнадцать, — ответила Мэрибет, и затем они выяснили, что их дни рождения разделяют всего несколько недель.

Они были ровесниками, но жизнь у них складывалась по-разному. Томми, несмотря на разлад с родителями, все же был частью семьи, у него был дом, и осенью он возвращался в школу.

У нее же ничего этого не было, и через неполных пять месяцев она должна была родить ребенка, сына или дочь человека, который никогда ее не любил. О, как это было страшно!

Через некоторое время Томми вошел в воду и забросил удочку. Пока он рыбачил, она тоже внимательно смотрела на поплавок, но клева не было, и вскоре Томми это надоело, он отнес снасти обратно на берег и кинулся в воду.

Мэрибет не стала к нему присоединяться.

Она ждала его, сидя на песке, и он, выйдя из воды, спросил ее, почему она не хочет поплавать. Был жаркий день, и в воде было очень хорошо. Ах, Мэрибет с удовольствием искупалась бы вместе с ним, но ей не хотелось, чтобы Томми увидел ее увеличившийся живот. Сняв джинсы, чтобы зайти в воду, она так и осталась в отцовской рубашке.

— Ты что, плавать не умеешь? — удивленно спросил Томми. , — Умею, просто сегодня не хочу. Мне всегда как-то страшновато купаться в озерах — никогда не знаешь, на что наткнешься в воде. — Ее объяснение звучало не слишком убедительно.

— Ерунда какая. Иди сюда! Здесь даже рыбы нет, ты же видела, что я ничего не поймал! — воскликнул Томми.

— В следующий раз, — ответила Мэрибет, рисуя пальцем узоры на песке.

Усевшись в тени огромного дерева и уплетая ленч, они разговорились о своих семьях и детских впечатлениях. Мэрибет рассказала ему о Райане и Ноэль и о своем отце, который считал, что мальчикам можно все, а девочки должны только выходить замуж и рожать детей.

Она поведала ему о своем желании добиться в жизни как можно большего — стать учителем, адвокатом или писателем, а не просто превратиться в домохозяйку, погрязшую в воспитании детей и домашних делах сразу же после окончания школы.

— Ты рассуждаешь совсем как моя мама, — улыбнулся Томми. — После того как она окончила школу, она заставила моего отца ждать шесть лет. Моя мама поступила в колледж, получила ученую степень и целых два года преподавала, и только после этого они поженились.

Меня она родила только через семь лет, а Энни — еще через десять. Похоже, им это непросто далось. Но к образованию мама относится очень серьезно. Она говорит, что самое ценное в жизни — это ум и образование.

— Если бы и моя мама так думала, — со вздохом сказала Мэрибет. — Она делает все так, как велит ей папа. Она считает, что в колледже девочкам делать нечего. Родители не хотят, чтобы я туда поступала. Райану они бы, наверное, разрешили, если бы он захотел, но он, по-моему, только о том и мечтает, чтобы всю жизнь работать вместе с отцом. Если бы не плоскостопие, он бы отправился в Корею.

Папа говорит, что он хороший механик. Знаешь, — она пыталась объяснить ему то, о чем никогда еще ни с кем не говорила, — я всегда чувствовала, что отличаюсь от них. Мне всегда хотелось того, что остальных членов моей семьи совершенно не интересует. Я хочу ходить в школу, я хочу многому научиться, я хочу стать эрудированной и образованной. Понимаешь, я не собираюсь всю жизнь заниматься хозяйством и рожать детей от какого-нибудь парня, пусть даже очень хорошего. Я не хочу быть пустым местом. Правда, меня все считают фантазеркой.

Томми разделял ее мечты, она это чувствовала. Он воспитывался в семье, в которой и она хотела бы вырасти. Ей казалось, что она родилась не там, и вся жизнь ее до этого момента была полна каких-то недоразумений.

— Моя сестра, наверное, в конце концов станет такой, какой хотят ее видеть родители, — продолжила Мэрибет после паузы. — Она пытается с ними спорить, но вообще-то она послушная. Ей всего тринадцать, но она уже помешана на мальчиках…

С другой стороны, это же не Ноэль забеременела от Пола Брауна, переспав в первую же встречу, даже не испытывая к нему любви.

Мэрибет чувствовала, что не вправе так говорить о младшей сестре.

— Знаешь, тебе надо познакомиться с моей мамой. Я думаю, она тебе понравится, Мэрибет.

— Наверное, — откликнулась она, но потом посмотрела на него с любопытством. — Как ты считаешь, а я ей понравлюсь? Матери обычно очень подозрительно относятся к девочкам, за которыми ухаживают их сыновья.

Особенно к ней… уже через месяц. Нет, с миссис Уиттейкер ей знакомиться не следует.

Уже через пару недель она не сможет скрывать свой живот и даже с Томми встречаться перестанет.

Мэрибет еще не решила, что она скажет ему, хотя понимала, что ей придется сделать это в самом скором времени — ведь он всегда может увидеть ее в ресторане. Придется рассказать ему историю про погибшего в Корее мужа — несмотря на то, что теперь это прозвучит совсем глупо.

Мэрибет хотела бы признаться ему во всем, но не могла. Случившееся с ней было слишком ужасно, слишком безответственно и слишком шокирующе для каждого, кто узнал бы об этом. Она была уверена в том, что после этого он и видеть ее не захочет.

Что ж, придется прервать отношения с Томми через несколько недель, соврав, что она встречается с кем-то еще. А потом он вернется в школу, будет заниматься и влюбится там в кого-нибудь — в хорошую девочку, которую можно спокойно привести в дом и представить родителям…

— Эй, о чем ты там думаешь? — прервал Томми ее размышления. Мысли Мэрибет были за миллионы миль от этого места. — Ты такая грустная, Мэрибет. Что-то не так?

Томми понимал, что ее что-то беспокоит, в душе у нее не все в порядке, но он не знал, как выяснить, в чем же дело, — ведь знакомы они были так недолго. Но все равно он бы очень хотел помочь ей.

В первый раз за много месяцев его боль, связанная со смертью Энни, немного утихла благодаря этой рыжеволосой девушке, и теперь он хотел отблагодарить ее за это.

— Нет… похоже, я просто размечталась.

Ничего особенного.

Просто растущий как на дрожжах ребенок в животе, а так все хорошо.

— Пошли прогуляемся?

Они шли по берегу, то балансируя на камнях, то бредя по колено в воде, то пересекая песчаные пляжи. Это было небольшое и очень живописное озеро, и на обратном пути к машине он предложил ей пробежаться наперегонки по песку, однако она не смогла угнаться за ним своими длинными красивыми ногами.

В конце концов они вместе повалились на землю, задыхаясь, хохоча и глядя в голубое небо.

— А ты неплохая спортсменка, — заявил Томми, и она рассмеялась в ответ.

Ей было рядом с ним легко и просто, она воспринимала его как брата или старого доброго друга.

— Я бы тебя догнала, если бы не споткнулась о камень.

— Да ничего ты не споткнулась! Ты от меня отстала на целую милю.

— Ну да, а ты побежал раньше меня… Это нечестно!

Мэрибет звонко смеялась, и лица их были совсем рядом. Томми смотрел на нее, приходя в восторг от каждого ее движения, замирал от звука ее голоса.

— Ничего подобного! — защищался он, отчаянно желая поцеловать ее.

— Нет, нечестно! Ну ничего, в следующий раз я тебя обгоню…

Ему так нравилось поддразнивать ее, лежа рядышком на теплом песке. Томми часто задумывался над тем, что такое близость с женщиной. О, как бы он хотел это узнать… вместе с Мэрибет… но она была столь женственной и столь невинной одновременно, что он просто боялся дотронуться до нее.

Вместо этого он перевернулся и лег на живот, чтобы она не заметила, как сильно нравится ему и как он возбужден.

Мэрибет лежала рядом с ним на спине и внезапно почувствовала что-то странное. Это было ни с чем не сравнимое ощущение, нечто, чего она никогда не испытывала, — как будто внутри ее вдруг раскрыла крылья бабочка.

Ощущение было совершенно незнакомым, но внезапно ее осенило: это ребенок — ее ребенок — подавал первые признаки жизни…

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Томми, потому что взгляд ее на мгновение изменился — как будто ее что-то удивило, а потом до смерти испугало.

— Ничего, — тихо ответила она, пораженная значимостью события, которое только что произошло здесь, на этом песчаном пляже.

Она словно упала с небес на землю, вспомнив, насколько реален ее ребенок. Он живет своей жизнью, и время стремительно бежит вперед, хочет она этого или нет.

Мэрибет уже думала о том, что ей пора отправиться к врачу и выяснить, все ли у нее в порядке, но она никого тут не знала, и, хотя у нее складывались хорошие отношения с Джулией, Мэрибет пока не находила в себе силы, чтобы сказать ей о своей беременности и попросить совета.

— Иногда мне кажется, что ты где-то очень далеко, — сказал Томми.

«О чем она думает в такие минуты? О, как бы мне хотелось знать о ней все».

— Я просто думаю о своих родителях… или о сестре.

— Ты общаешься с ними?

Мэрибет окружали какие-то тайны, недоговоренности, и это было так ново и интересно.

— Я пишу им письма, — сказала Мэрибет. — Так лучше. Если я звоню, мой отец просто свирепеет от звука моего голоса и начинает орать.

— Наверное, ты его очень рассердила, — сочувственно вздохнул Томми.

— Это долгая история. Когда-нибудь я расскажу тебе, может быть, в следующий раз.

Если он будет, этот следующий раз.

— А когда у тебя теперь будет выходной?

Томми не терпелось еще куда-нибудь ее пригласить. Ему нравилось быть с ней рядом, вдыхать аромат ее волос, смотреть ей в глаза и чувствовать мягкость ее кожи, когда она случайно касалась его руки.