Лаура Дейв - Давай отпразднуем развод

– Мэгги любит диетическую колу, – вставляет Нейт.

Мэгги кивает, понимая, что так он пытается включить ее в разговор, но от этого становится еще хуже. Нельзя было выбрать для разговора тему получше, чем кола?

– А кто не любит? – ухмыляется Мерф.

– Наверно, те, кто ее производит, – замечает Мэгги.

Она удивлена злости в голосе и собственной шутке на грани, но Мерф ничего не замечает. Или, по крайней мере, делает вид, что не замечает. Вместо этого она громко смеется, закинув голову назад.

Мерф загораживает путь другим пассажирам, из-за чего у Мэгги появляется надежда, что Мерф, скорее всего, вернется на свое место. Но, кажется, она не замечает, что мешает пройти. Или Мерф просто все равно.

– Кстати, у меня с тобой счеты.

Ну конечно.

– Как ты мог не явиться на нашу встречу? Оставить меня одну со всеми этими психами, зная, что после этого мне конец?

– Прости. Мы тогда еще были в Калифорнии и пытались организовать поездку.

– Отговорки, пустые отговорки. Ужинали мы в ресторане «Сохо хаус». Грэйсон приехала из Бостона, а Лиз и Марло прилетели из Дубаи. Ведущим пригласили Бедлана Блумберга, но он, конечно, слишком тянул одеяло на себя. Так о чем я? В общем, всего мы выпили бутылок девять шампанского. Клянусь, я за столом чуть сознание не потеряла. К трем часам ночи мы уже изрядно выпили, и тут Бадди встает произнести тост, говорит, что ему надо что-то нам рассказать, и заявляет: я гей. Бадди, да что ты, блин, несешь? Мы об этом всю жизнь знаем. Но спасибо за подсказку, осел. – Она замолкает и вздыхает. – Вот это была попойка.

Нейт начинает слишком громко смеяться, отчего Мэгги кажется, что она что-то пропустила. И такое может быть. Что они с Нейтом рассказывали друг другу о школе? Сейчас и не вспомнить. Может, почти ничего, раз она решила, что школа Нейта не отличалась от обычных школ? Школ с большим спортзалом, гадкой едой в столовой и еще более гадкой футбольной командой? Какой рассказ о школе заставил ее так думать? Она пристально смотрит на Нейта. О чем еще стоит спросить прямо сейчас? Что еще она узнает о его детстве за следующие двадцать четыре часа?

Мерф держит руку на груди Нейта, на его сердце.

– До меня тут слухи дошли. Ты навсегда возвращаешься из Сан-Франциско и открываешь крутой ресторан?

– Я бы не стал сразу называть его крутым, мы открываем ресторанчик в Бруклине, точнее, в Ред-Хук, – говорит Нейт.

К счастью для Мэгги, Нейт отстраняется от Мерф, и ей приходится убрать руки с его груди. Нейт смотрит на Мэгги и в извинение пожимает плечами. Она пожимает плечами в ответ, пытаясь показать, что все в порядке. Но, честно говоря – если ей можно быть честной с собой, – не все в порядке, по крайней мере не совсем.

– Ред-Хук, говоришь? – переспрашивает Мерф. – Не знала, что там вообще кто-то живет. Вау! Да ты, кажется, первооткрыватель!

– Ага, типа того, – отвечает Нейт.

– Когда открытие?

– Пробное открытие на Хеллоуин. И если все пойдет по плану, то мы все доработаем и запустимся на праздниках.

– Очень интересно.

Мужчина позади Мерф громко кашляет. Она немного отодвигается, так что он едва может пролезть. Ожидая, что ему все-таки дадут пройти, он снова робко кашляет, Мерф оборачивается и окидывает его недовольным взглядом.

– Ладно, лучше я вернусь на первые ряды. Меня сзади всегда мутит, так что с вами я сидеть не буду, Капитан.

Капитан?

– Надо потусоваться на выходных. Может, собрать всех вместе и отправиться в таверну «Liars Saloon». Немного выпить. Повеселиться. Как в старые добрые времена в школе. Будет круто.

Нейт кивает.

– Если удастся вырваться. Нам просто предстоят довольно сумасшедшие выходные, мы здесь только из-за…

– Точно-точно. Как я могла забыть? Я слышала, что Гвин и Томас вечером празднуют развод. Меня, честно говоря, удивило их расставание. Уверена, это на время, уверена. Я даже готова поспорить, что на время.

Мерф поворачивается к Мэгги:

– Как можно не любить Гвин и Томаса? Стоит только на них посмотреть. Они идеально друг другу подходят, лучшей пары для каждого из них не найти.

Мэгги качает головой:

– Честно говоря, я их еще не видела. Мы часто говорили по телефону, но увидимся только сейчас, – похоже, Мэгги понесло. – Лично не встречались, мы-то были в Калифорнии – а они здесь, мы работали над рестораном – они решали свои проблемы.

Мерф удивленно поднимает брови: ты со мной разговариваешь или сама с собой?

Мэгги хотелось бы знать ответ, но в душе она понимает, что просто озвучила все причины, по которым Нейт еще не познакомил ее со своей семьей. Пока она говорила, ей стало интересно, известна ли ей настоящая причина.

– Ты в любом случае их полюбишь, – говорит Мерф. – Помню, каждый раз, когда мы встречались, они сидели на диване близко-близко друг к другу, ели сыр из одной тарелки и пили вино из одного бокала. Я вообще не помню, чтобы мои родители сидели в одной комнате без посторонних. Вот таким парам и надо разводиться, но, думаю, маме лень искать новый дом. – Она умолкает и качает головой. – Но Гвин и Томас год за годом жили душа в душу. Действительно странно, что они разводятся. Вообще говорят, что это все определяет.

– Что все? – спрашивает Нейт.

– Как счастлив ты будешь в браке. Если родители счастливы в браке, то в твоей семье все будет так же хорошо. Или даже лучше, потому что всегда хочется создать еще более крепкую семью.

– Глупости, – встревает Мэгги.

Нейт и Мерф поворачиваются и внимательно на нее смотрят. Мэгги краснеет. Она не собиралась говорить это вслух, она вообще не собиралась говорить, ей просто захотелось, чтобы Мерф ушла. Немедленно.

Мэгги кашляет.

– Множество людей счастливы в браке, даже если вначале все было не очень гладко. Даже если у них нет конкретного образца для подражания.

– У твоих родителей тоже все худо? – отвечает Мерф.

– Что, прости?

Вместо ответа Мерф поворачивается к Нейту:

– Я, скорее всего, приду. Ты же знаешь, как Льюис и Марша любят тусоваться, к тому же я не могу разочаровать родителей.

– Хорошо, будем рады.

Она незаметно машет рукой и, когда автобус заводится, идет к первым рядам; они проезжают по Фотифёрст-стрит, а женщина-контролер идет по рядам, раздает каждому пассажиру по пакетику крендельков и бутылке воды. Берет пятьдесят один доллар с каждого за билеты туда и обратно.

Как только Мерф уходит, Нейт поближе придвигается к Мэгги, обнимает ее за плечи.

– Она нормальная, Мэгги. Как только узнаешь ее чуть поближе. Она неплохой человек.

– Верю. Очень мило с ее стороны дать тебе две упаковки крендельков. Думаю, остальным дают по одному.

– Мэгги, – перебивает Нейт. – Я о Мерф.

– Знаю я, о ком ты говоришь.

– Прости, что из-за нее ты чувствовала себя неловко.

Мэгги качает головой.

– Вовсе нет, – замечает она. – Неловко было тебе. Я не поняла, что она говорила про свадьбу.

– Ты о чем?

– Ты сказал, что мы помолвлены. Почему она так удивилась? Тебе же не двадцать лет, ты не так уж юн. Чему так удивляться?

– Не помню, чтобы она так сказала, – говорит Нейт.

На его лице появляется очень странное выражение, которое Мэгги прежде не замечала.

– Нейт.

– Что?

– Ты мне сейчас врешь?

– Нет, не вру.

Но она знает, что он врет. Чувствует. Просто Мэгги слишком устала, чтобы сейчас догадываться о причинах лжи. Сейчас еще раннее утро. А впереди целый день. Лучше она просто поверит Нейту, и все.

– Знаешь что? – начинает она. – Давай не будем об этом сейчас говорить. Давай послушаем музыку. Может, я немного посплю.

Он с облегчением улыбается, что на Мэгги производит совершенно обратный эффект.

– О’кей.

Он достает айпод. Наушники одни, поэтому они будут слушать песню вдвоем. И кода Мэгги понимает, какую песню он сейчас включит, она начинает осознавать всю важность момента. Песня «Great Lake Swimmers» «Moving Pictures, Silent Films». Он впервые поставил эту песню для Мэгги через месяц после того, как они начали встречаться, во время недельной поездки в штат Вайоминг. Они ехали по Коди[12] – мимо потрясающих оранжевых скал, ничего более космического Мэгги раньше не видела, – именно тогда Нейт включил эту песню.

– Думаю, тебе понравится, – сказал тогда Нейт.

Мэгги сразу влюбилась в песню. И в Нейта.

– Поставь на секунду на паузу, – говорит Мэгги.

Она сжимает его плечо, идет мимо него к туалету; Мэгги хочет умыться, надеется, что ей полегчает и беспокойство исчезнет.

Но у двери уборной, словно поджидая не только своей очереди, но и Мэгги, стоит Мерф.

– Вот мы и встретились вновь.

Мэгги пытается улыбнуться.

– Ага.

– Ты уже была тут раньше? Если нет, хочу тебя предупредить. Система сложная.

– Правда?

Мерф кивает.

– Надо обязательно наклониться влево, иначе дверь хлопнет по холодной голой заднице, а рука застрянет в туалете. Что бы ты ни делала потом, наклон влево.

– Хороший совет, – отвечает Мэгги.

– Поймешь, насколько хороший, только если не последуешь. Можешь мне поверить.

Мэгги смеется. Может, Мерф вовсе ей не враг? И вообще, какая уже разница? Разве стоит об этом думать? Мэгги просто слишком устала, чтобы разумно мыслить. Можно попытаться: надо успокоиться, перестать думать об утреннем признании Нейта, о деталях его прошлого и не придавать слишком большого значения предстоящему празднованию развода.

– Нейт – классный парень. Ты знаешь, да? Возможно, лучше меня. Мне нет смысла тебе об этом говорить. Но все всегда так думали. Он всегда был самым популярным парнем в школе.

– Самым популярным из одиннадцати человек?

– Именно.

Мерф убирает волосы с лица и улыбается Мэгги:

– В любом случае я правда за тебя рада. Попытки найти хорошего парня превращаются в один сплошной кошмар. Сейчас большинство парней думают, что достаточно просто предъявить себя. Они думают, стоит им тебя полапать, как им тут же надо вручать награду. Понимаешь, о чем я?

Мэгги улыбается.

– Вроде да, – отвечает она.

– Обычно мы занимались сексом в ванной моих родителей. Мы с Нейтом. У них огромная ванна безумного объема. Боже, мы вообще не понимали, что творим. Ну, первые раз пятьдесят точно не понимали.

Мэгги теряет дар речи. Ей хочется уйти.

– Хотя какая разница. Опыт приходит с практикой, да? Можешь меня потом поблагодарить за то, что он так хорошо целуется.

В этот момент открывается дверь в туалет, оттуда выходит застегивающий молнию старик, Мерф заходит с левой стороны. Затем подмигивает Мэгги и скрывается за дверью.

На Гвин сильно повлияло то, что ее отец – священник. Она не умеет злиться. Не привыкла вынашивать обиду. С раннего детства ей много раз напоминали, что злиться и проявлять жестокость неправильно. Если Гвин обижают, то надо простить. В этом нет ничего сложного. Так считали в их доме.

В восемь лет Гвин услышала, как Миа Робински из второго класса рассказывала, что у всех классных девчонок кудрявые волосы и их нужно укладывать арахисовым маслом. Миа сама вручила Гвин банку с маслом. Гвин всю ее израсходовала, нанося вязкую и клейкую массу на светлые локоны от корней до кончиков, пока волосы не запутались в узлы. И не затвердели. Мэгги сделала все по инструкции Миа.

Позднее именно отец мыл голову Гвин смесью кетчупа и уксуса в кухонной раковине, а она кричала и плакала от жжения и обиды за потерянные волосы. Несмотря на истерику дочери, отец был невозмутим.

– Гвин, ты воплощение любви, – говорил он. – А Миа только зародыш. Она пока только учится.

– Учится чему? Как быть кем? Стервой?!

Отец ее ударил. Не очень сильно, но все же ударил. Влепил пощечину.

Лишь дважды он применил по отношению к ней физическую силу. Второй случай произошел, когда она залезла в косметичку матери и чуть не отрезала себе палец лежавшими там ножницами. Он ударил ее по руке. Чтобы не причиняла себе боль.

Неправильно было не только злиться на других, но и не оказывать им постоянного сочувствия. Этот урок Гвин получала всякий раз, когда к дому приходил очередной болеющий или страдающий прихожанин. Подробности их историй уже не имели значения. Они стали едины: мужчина, страдающий от того, что беременная жена от него уходит; женщина, с которой отказывается разговаривать умирающая мать; мужчина, бывшая жена которого потеряла все сбережения из-за финансовой пирамиды. Тяжелее судеб не придумаешь. Голос ее отца всегда раздавался, словно одна и та же спокойная мантра: Мы должны понять, как двигаться дальше, и простить. Должны.

Гвин кажется, что именно поэтому отец никогда особо не следил за тем, что у нее получалось и в чем она преуспевала. Иначе Гвин чувствовала бы, что к ней относятся по-особенному, и злилась на тех, кто ее не хвалит.