Вера и Марина Воробей - Давай уйдем вместе

– Мама! – выкрикнула Катя, нарушая данное себе слово. – Мамочка!

Прижимаясь всем телом к маме, Катя чувствовала, как часто и гулко бьется ее сердце.

– Ложись! Хочешь, я тебе чаю горячего принесу? – Катя руками вытирала слезы с маминых щек.

– Нет… Давай лучше потихоньку проберемся на кухню и съедим по тарелке борща. Я сегодня такой классный борщ сварила, а ты даже не попробовала.

– Здорово ты придумала! – сказала Каркуша, скидывая с себя одеяло. – Я с утра съела только одно яйцо, представляешь? Совсем забыла, что люди должны хотя бы иногда есть.

Как две бесшумные тени мать и дочь проскользнули на кухню, включили зеленый ночник. Действуя почти на ощупь, Светлана Николаевна достала из холодильника белую эмалированную кастрюлю, зажгла плиту.

Спустя десять минут мать и дочь уплетали за обе щеки горячий, ароматный и необыкновенно вкусный борщ. Две горбушки они щедро натерли чесноком и посыпали сверху крупной солью.

И хотя Катя заснула уже в седьмом часу утра, проснувшись, она с трудом вспоминала события минувшей ночи. Словно это был всего лишь сон, причем воспоминания о нем вызывали в душе девушки досаду и раздражение. От той нежной жалости, которую она испытывала к матери, и следа не осталось. Будто не было ни горячих слез, ни разговора по душам, ни борща на темной, освещенной лишь слабым зеленым огоньком кухне. Что-то в ее душе за эти несколько часов изменилось. Причем изменилось круто и непроизвольно. Катя ясно чувствовала это и не испытывала ни разочарования, ни даже намека на сожаление. На смену нежности и жалости с удвоенной силой пришли обида и злость. И надо сказать, что такие резкие перепады настроения вполне соответствовали неуравновешенному и изменчивому характеру девушки.

«Сплошные фальшь и ложь. От первого до последнего слова. Нашла дурочку! Съешь, доченька, борщика! Ах, доченька! Ты в детстве была такой слабенькой, так часто болела! Я люблю тебя больше всех на свете! Даже больше Артема! Как же! Так я тебе и поверила! Сейчас пойду и выскажу ей все прямо в лицо, чтобы не думала, что меня так легко купить!» – думала Катя, открывая дверь большой комнаты.

К счастью, родители уже ушли на работу. Артема тоже не было дома. Телефонный звонок раздался в тот самый момент, когда Каркуша выдавливала из тюбика пасту на зубную щетку. Тюбик был почти пустым, поэтому Кате, чтобы покрыть зубную щетку полоской пасты, приходилось жать на него с силой.

– Кто там еще? – Каркуша швырнула щетку в раковину. – Зубы, блин, почистить не дадут!

Катя выключила кран. Почему-то ей ужасно не хотелось подходить к телефону. Но, пересилив себя, девушка все-таки сняла трубку.

– Алло!

– Кать, привет!

Это была Люся Черепахина.

– Привет, – сказала Каркуша. – Как дела?

– Нормально. Ну… ты как, придешь ко мне сегодня? – спросила Черепашка так, будто у них существовала какая-то давняя договоренность.

Каркуша в замешательстве медлила с ответом.

– К тебе? – наконец отозвалась она.

– Забыла! – с досадой выдохнула Люся. – Я так и знала! Вот всегда так! Как будто бы мне больше всех надо! А как же письмо?

– Письмо? – срывающимся голосом переспросила Катя. – Какое письмо? – Девушка чувствовала, как кровь резко ударила в лицо, стало трудно дышать, в глазах появилась противная рябь. Но откуда? Откуда Люся могла узнать про письмо?

– Что с тобой? – искренне недоумевала Черепашка. – Ну… помнишь, мы в последний день четверти договорились собраться у меня в конце каникул и написать письмо директору школы?

– Это жалобу, что ли, на Люстру? – вспомнила наконец Каркуша, выдохнув с облегчением.

– Ну слава богу! Так ты придешь?

– Знаешь, Люсь, я не смогу, наверное… Понимаешь, я заболела, – соврала Катя.

– А что с тобой? – В голосе Черепашки слышалось искреннее участие. – Что-то серьезное?

– Да нет, – протянула Катя. – Простыла.

– А, понятно… Ну тогда лечись. – Черепашка явно была разочарована. – Просто хотелось, чтобы были все. Ну ладно, мы тогда сами напишем, а ты потом подпишешься, хорошо?

– Конечно. – Катя обрадовалась, что Черепашка не стала ее уговаривать.

Сейчас школьные проблемы казались ей чем-то далеким и ненастоящим и к ней, к Кате Андреевой, не имеющим никакого отношения.

«И все-таки нехорошо получилось, – ругала себя Каркуша, положив трубку. – Наверное, надо было пойти. Но ведь я правда очень плохо себя чувствую. Конечно, я не простыла, но почему, когда человек простужается, это считается уважительной причиной, а если он скажет, что у него болит душа, все только посмеются?»

Ангелина Валентиновна, по прозвищу Люстра, была классной руководительницей Каркушиного класса. Она преподавала русский язык и литературу. В третьей четверти по литературе Люстра выставила всему классу тройки. Эта была мера наказания. Где-то в середине четверти семь человек не сдали в срок домашнее сочинение на свободную тему. А в результате пострадали все, даже отличница и поэтесса Снегирева, которая уверенно шла на медаль. У Юрки Ермолаева тоже по литературе всегда были одни пятерки, да к тому же и он, и Снегирева написали это дурацкое сочинение. Написала его и Каркуша, и Люся Черепахина, и Геранмае, да почти все написали… И разве это справедливо, что из-за семерых учеников пострадали все! Вообще-то, когда Люстра в последний день четверти объявила о своем решении выставить всему классу тройки, ребята просто обалдели. К тому времени они уже забыли о том происшествии. Они-то забыли, а вот Люстра и не думала забывать!

И вообще у этой Люстры в последнее время крыша съехала. На одном из уроков она ударила Володю Надыкто указкой по голове за то, что он «не слушал ее, а пялился весь урок в окно». Тогда еще разгорелся жуткий скандал. Мама Вадима приходила в школу, разговаривала с директором, грозилась написать жалобу в Департамент образования, но почему-то передумала. Теперь же ребята твердо решили положить конец этому беспределу. Кто-то призывал пойти к директору в последний день четверти, но рассудительная Галя Снегирева предложила сделать все по уму: четвертные оценки им уже все равно не удастся исправить. А тогда стоит ли спешить? Может, лучше собраться всем у кого-нибудь дома в конце каникул и в спокойной обстановке написать письмо на имя директора школы. А потом, если директор не отреагирует на письмо и не примет надлежащих мер, они напишут в Департамент образования и в Министерство образования, если потребуется, тоже пошлют письмо! Ребята избегали слово «жалоба», предпочитая ему нейтральное «письмо». И в нем, в этом письме, они грамотно изложат все свои претензии и пожелания.

Претензий было много, а вот пожелание только одно: такому педагогу не место в их школе! Пусть Люстра досрочно уходит на пенсию или меняет место работы. Пусть что хочет делает, но они не намерены больше становиться жертвами ее нездоровой психики. Мало того, что Люстра ненавидит своих учеников, причем даже не дает себе труда скрывать свое истинное отношение, так она еще решила под конец испортить всем аттестаты! А ведь до окончания школы остается не так уж и много времени.

Каркуша готова была подписаться под каждым словом, произнесенным тогда Галей Снегиревой. Она вообще ненавидела несправедливость и не могла спокойно смотреть на то, как людей обижают и унижают. Да ей и самой частенько доставалось от Люстры. Та чуть ли не каждую неделю звонила Светлане Николаевне: то Каркуша своими глупыми замечаниями срывает уроки, то она опять опоздала. А однажды Люстра и вовсе потребовала, чтобы мама перевела Катю в другую школу, потому что своим поведением Катя якобы деморализует весь класс. К счастью, Светлана Николаевна относилась к звонкам истеричной учительницы спокойно и с пониманием. Ведь всем было известно, что это любимое развлечение Ангелины Валентиновны – нагонять страх на родителей своих учеников.

Конечно, если бы Каркуша пошла сегодня к Черепашке, уж она-то внесла бы в общее дело свою заметную лепту. Вспомнив вечно блестевшую наглую физиономию Люстры, Каркуша уже почти было передумала, решив пойти на общий сбор, и даже к телефону шагнула, но вовремя вспомнила про Фишкина. Конечно, он там будет! Еще бы! Фишкина вообще в классе считают во всех бочках затычкой. А чтобы такое важное событие в жизни класса, как составление жалобы на Люстру, обошлось без него?! Нет, быть такого не может! Но только встречаться с Фишкиным Каркуше хотелось сейчас меньше всего на свете. Нет, она не пойдет сегодня к Черепашке, но письмо, которое составят ребята, обязательно подпишет и, возможно, даже вызовется отнести его директору, если других желающих не найдется.

С такими мыслями Каркуша и села за компьютер. Нет, никакой особой надобности у девушки в этом не было. Просто сейчас ей необходимо было хоть как-то отвлечься, хоть на короткое время забыть о своей неразрешимой проблеме. Но, вместо того чтобы войти на сайт какой-нибудь рок-группы, девушка написала в графе «поиск»: «Не хочу жить».

Анти: Парень?

Зеро: Ну да. Ты встречаешься с кем-нибудь?

Анти: Ты бы видела сейчас мою рожу! Ха-ха! Через месяц после аварии он меня бросил.

Зеро: Извини. Но ты ничего не говорила об аварии.

Анти: Просто пытаюсь о ней забыть. По моему требованию родители убрали из квартиры все зеркала, но я иногда достаю из кармана пудреницу… Короче, я на улицу уже полгода, наверное, не выходила.

Зеро: А как же школа?

Анти: Да таскаются тут ко мне учителя. А почему ты решила, что я учусь в школе? Кажется, я тебе не говорила, сколько мне лет.

Зеро: Не знаю, просто почувствовала, наверное. А сколько тебе лет?

Анти: 14. А тебе?

Зеро: И мне 14. А у тебя когда день рождения?

Анти: В июне.

Зеро: Клево! У меня тоже в июне.

Анти: Если ты сейчас скажешь, что у тебя тоже первого, я не поверю.

Зеро: Ну вообще чума! Можешь не верить, но у меня день рождения первого июня! Вот так.

Вот уже полчаса Каркуша, которая, войдя на этот чат, зарегистрировалась под ником Зеро, разговаривала в так называемой «секретной комнате» с Анти. Вначале они «чатились» впятером, но потом Анти сама предложила Каркуше уединиться, чтобы никто не смог их «подслушать». И чем дольше они болтали, тем больше Каркуше казалось, что Анти – это именно тот человек, который сможет понять ее. Ведь у нее у самой случилось такое горе! Конечно, девушка могла это горе себе придумать, никто же не сможет проверить! Но Катя пальцами ощущала искренность слов Анти.

Полгода назад девушка попала в аварию. Каркуша не решалась пока расспрашивать ее о подробностях. Лишь об одном сообщила ей Анти: теперь ее лицо изуродовано. Каркуше хотелось побольше узнать об этой несчастной девушке, хотелось раскрыть ей свою душу, и Катя была уверена: Анти не оттолкнет ее и не скажет, что все это чепуха по сравнению с ее собственными проблемами. Но Каркуша понимала, что выводы, сделанные после получасового знакомства, могут оказаться ошибочными. Но ведь в Интернете все происходит гораздо быстрей, чем в настоящей жизни. Возможно, да и скорее всего, они с Анти никогда не встретятся, так почему бы не рассказать все и прямо сейчас? Если Каркуша почувствует, что ошиблась в Анти, она сможет в любой момент отключиться. Тем-то и привлекательно такое общение, что оно никого ни к чему не обязывает. И именно этим оно и не нравилось Каркуше.

Анти: А почему ты придумала себе такой ник? Ты что, и в самом деле считаешь себя нулем, пустым местом?

Зеро: С некоторых пор да.

Анти: Не хочешь рассказать?

Зеро: Хочу, но боюсь тебя испугать.

Анти: Неужели все так страшно?

Зеро: Просто не хотелось с первых же минут грузить тебя своими проблемами.

Анти: О’кей. Тогда пришли мне письмо. Мы же обменяемся адресами?

Зеро: Конечно, если ты хочешь… Я буду очень рада. Может, и ты мне тоже напишешь о себе подробнее?

Анти: Напишу. Только не знаю, что тебя интересует больше: моя жизнь «до» или «после»?

Зеро: И то, и то. Мне хочется узнать о тебе как можно больше.

Анти: Мне тоже. А как тебя зовут? Меня Варя.

Зеро: А меня Катя.

Анти: Вообще-то я никогда свое имя в чатах не называю. Ты первая.

Зеро: А я вообще в Нете не частый гость. Очень уж хреново на душе было.

Анти: Кать, а ты на этот сайт случайно забрела?

Зеро: Вообще-то да. Просто в тот момент эти три слова – «не хочу жить» – очень точно отражали состояние моей души. А ты?

Анти: Я сюда частенько заглядываю. Знаешь, иногда тут встречаются очень интересные персонажи.

Зеро: А ты своих предков любишь?

Анти: Неожиданный вопрос. И очень сложная для меня тема. Понимаешь, раньше, то есть «до», у нас была вообще идеальная семья. У меня ведь есть еще старший брат…