***

Октябрь Биг Сур

— Вот. Готово. Что ты думаешь?

Лорен внимательно осмотрела часть перил террасы, который ее отец только что закончил ремонтировать. Жизнь близко к океану требовала повышенного ремонта и обслуживания, чем в обычном коттедже, чаще появлялась гниль и плесень на древесине.

— Выглядит отлично, папочка, — ответила она. — Спасибо, что пришел мне помочь.

Роберт пожал плечами.

— Мне это было в радость, для души, дорогая. Этот коттедж является свидетельством моих слов. И если бы у меня не было моей мастерской, а у твоей мамы студии в нашем доме, у меня был бы большой соблазн поменяться с тобой местами. Годы, которые я здесь прожил, были волшебными и особенными. Не то, чтобы дом в Кармеле не такой же особенный для меня, но… ты понимаешь о чем я.

Лорен кивнула, понимая, что ему не следовало объяснять словами свои чувства к этому коттеджу, которые она все время разделяла с отцом по поводу этого места. И хотя у мамы с сестрой тоже имелись приятные воспоминания об этом доме, они никогда не чувствовали той же привязанности, чтобы были у нее и отца, они просто наслаждались этим коттеджем.

— Я рада, что ты не планируешь сюда возвращаться, — поддразнила его Лорен. — Потому что тогда бы я привязала себя к террасе, добровольно это место я бы не покинула.

Роберт усмехнулся, начиная убирать свои инструменты.

— Не беспокойся, Лори. Мы с мамой сюда не собираемся переезжать. И я бы не смел тебя просить покинуть этот коттедж. Я знаю, как он для тебя был всегда важен.

— Спасибо, папочка. — Она опустилась рядом с ним на колени, чтобы помочь ему собрать инструменты, поцеловав его в щеку. — Надеюсь, сегодня я не слишком тебя отвлекла от дел.

Он быстро качнул головой.

— Ничего такого, что не могло бы подождать. Когда я уходил, твоя мать начала готовить, чтобы подготовиться к вашему дню рождения в эти выходные. А когда Натали орудует на кухне, мне лучше не вмешиваться.

— Джулия такая же. Когда я предложила ей помочь на той вечеринке, которую она устроила пару недель назад, мне показалось, что она готова была пырнуть меня ножом. И мне очень бы хотелось, чтобы мама столько не хлопотала по поводу небольшого ужина на наш день рождения. Мы с Джулс больше не маленькие девочки.

Роберт встал и обхватил дочь за шею, приобняв.

— Ах, но ты же знаешь свою мать, особенно, когда дело доходит до вечеринок. Она не из тех, кто ставит хороший фарфор и хрусталь или готовит много причудливых блюд. Она предпочитает приготовить такое количество еды, что можно накормить небольшую армию. И больше всего она любит находиться в окружении своей семьи и друзей как можно чаще. Особенно своих дочек. Когда Джулия переехала сюда из Нью-Йорка в прошлом году, твоя мать была на седьмом небе от счастья, что ее дети рядом с ней. Так пусть она немного вас побалует, а?

— Хорошо. — Она хихикала, как маленькая девочка, когда ее отец трепал ее по волосам, отчего еще больше прядей выбилось из ее косы. Только со своим отцом она могла хихикать, как девчонка. — У тебя будет время выпить со мной чашечку кофе, прежде чем ты поедешь домой? У меня есть половина лимонного пирога со сливками из пекарни.

— Что случилось с другой половиной? — спросил Роберт, подмигнув.

Лорен ухмыльнулась и потерла майку на плоском животе.

— Ты же знаешь, что калории у меня сжигаются быстрее, чем я их потребляю. Тебе повезло, что осталась еще половина. Пошли. Я даже позволю тебе сварить кофе.

Роберт вздрогнул.

— Отличная идея, дорогая, учитывая, что твой настолько сладкий, что можно укладывать кирпичи. Неудивительно, что в твоем одни сливки и сахар.

— Таким образом, я получаю одновременно и кофеин, и сахар, — пошутила Лорен, беря отца под руку и входя в коттедж.

Он с упреком посмотрел на нее.

— Ты же знаешь, что тебе не стоит употреблять в таком количестве сливки и сахар. Я понимаю, что ты научилась контролировать свое состояние за столько лет, но при слишком большой стимуляции, ты играешь с огнем, дорогая.

Она положила голову ему на плечо.

— Я знаю, папа. И поверь мне, у меня все под контролем.

Роберт остановился, кинув взгляд на нож, лежащий на кухонной столешнице.

— И ты хорошо знаешь мое отношение к этому предмету, юная леди. Каждый раз, когда я вижу его, я хочу задушить твоего дядю Малкольма за то, что он его тебе подарил.

— Ой, — Лорен поспешно схватила нож и спрятала его в кухонный ящик. — Прости. Я сегодня утром открывала им коробку.

Роберт осуждающе покачал головой, насыпая кофе в бумажный фильтр.

— Ты должна держать это смертоносное оружие взаперти. Я до сих пор не уверен, что оно даже законно в нашей стране. Не говоря уже обо всех многочисленных и разнообразных местах, куда ты ездишь по работе.

— Но я не беру… — протест замер у Лорен на губах, как только отец кинул на нее взгляд.

— Ты никогда не умела мне врать, Лори, — заявил Роберт, включив кофеварку. — Я единственный человек во всем мире, который может точно это сказать. Так что даже не пытайся сказать мне, что ты не берешь с собой этот нож. И хотя я понимаю, почему ты берешь его с собой, когда едешь в Богом забытые места от журнала, тебе не стоит его засовывать в сапог каждый раз, когда ты идешь в город за продуктами или едешь в Сан-Франциско, чтобы повидаться со своей сестрой. Так что сделай своему бедному старому отцу одолжение и оставь его дома, хорошо?

— Да, папочка, — послушно прошептала она, хотя оба знали, что она нарушит свою клятву, как только выйдет из дома.

За пирогом и кофе Роберт рассказал ей о нескольких проектах, над которыми работал. Он уже редко занимался архитектурным дизайном, за исключением, когда необходимо было присоединить еще одну комнату или сделать реконструкцию. В настоящее время он предпочитал работать руками, проектируя и строя мебель, беседки и шкафы.

Роберт сделал глоток кофе.

— А что насчет тебя, дорогая? Тебе все еще нравится жизнь, путешествуя по всему миру?

— Конечно. — Она посмотрела на него озадаченным взглядом. — А, почему ты спрашиваешь?

— Потому что что-то тебя беспокоит уже какое-то время, Лори. — Он был единственным человеком во всем мире, который мог называть ее так. — Иногда ты выглядишь грустной. Может даже немного подавленной. И это, моя девочка, совсем на тебя не похоже. Так расскажи своему отцу, в чем дело?

Лорен замешкалась, испытывая настоящее искушение, поплакаться на широком плече отца, зная, что он утешит ее и все будет хорошо. Но она была уже взрослой и слишком гордой, чтобы плакаться папочке, когда ей необходимо было самой со всем разобраться. Прошло уже много времени с тех пор, как она делала нечто подобное, став совершенно независимой с того времени, когда начала сама ходить.

— Ничего особенного, папочка, — пробурчала она. — Я все еще злюсь на своего босса за то, что он не разрешил мне поехать в Бразилию. И мне все равно, какие бы оправдания он не говорил. Я все еще настаиваю, что он нарочно меня туда не отправил.

Роберт загоготал.

— Ты обижаешься, не так ли, дорогая? Ну, на мой взгляд, твой босс очень мудрый и очень храбрый мужчина. На самом деле, в следующий раз, когда я буду в Нью-Йорке, я готов угостить его выпивкой в знак благодарности. И если бы он разрешил поехать тебе в Бразилию, зная о рисках, я бы настоял, чтобы его уволили или дали бы медицинское заключение на предмет его психической адекватности.

— Папа, ты несерьезно, же? — спросила Лорен, пытаясь скрыть панику, которую вызвали его слова. — Ты же не собираешься пригласить Бена выпить, правда?

Он подмигнул.

— А что? Что такого, Лори? Боишься, что твой босс расскажет мне байки о твоих приключениях? Поверь мне, дорогая, ничто меня не сможет шокировать, чтобы он не сказал.

«Да? — и этим вопросом она скорее спрашивала себя. — А как насчет того, что у нас с боссом был дикий роман пять лет назад прямо здесь, в этом самом коттедже. На самом деле, прямо на этом месте, где ты ешь пирог и пьешь кофе, которое было одним из многих мест, где мы… эм…»

Но, конечно, она ничего не сказала о своем злополучном романе с Беном, держа его в тайне в течение очень долгого времени. Она быстро сменила тему, спросив отца о его любимой футбольной команде, зная, что он с радостью начнет говорить на эту тему, причем бесконечно долго.

Однако, когда Роберт через некоторое время вернулся домой в Кармель, Лорен ничего не могла с собой поделать, как только смахивать непослушные слезы с щек. За все эти годы она очень хорошо научилась блокировать воспоминания и боль, которая всегда сопровождала эти воспоминания, но были такие дни, например, как сегодня, когда она не могла о нем не думать и не вспоминать.

Куда бы она не пошла — в салон, по окрестностям, по берегу и пляжу, все было связано с Беном. Она даже подумывала заменить всю мебель в доме — кровать, два дивана, стулья, даже кухонный стол, потому что на всех этих предметах мебели они занимались любовью, как и на многих других. Но если бы она сделала нечто подобное, несомненно, ее родители бы вопросительно подняли брови, что-то заподозрив, поэтому она ничего не изменила.

Она просмотрела серию фотографий, которые она сделала во время своего последнего визита в Сан-Франциско, думая, что вероятно ее мама захочет выставить их у себя в галереи. Налила себе бокал вина и села смотреть на закат на террасе, невольно вспоминая каждый раз, как она сидела здесь с Беном. Ужин, который она купила в Монтерее сегодня, был тамале, и хотя она обычно смаковала каждый кусочек, сегодня все на вкус ей казалось, как опилки.

Она долго смотрела на бутылку текилы, но в итоге убрала ее, понимая, что никакое количество алкоголя не вылечит ее разбитое сердце сегодняшним вечером. Вместо этого она сделала себе гигантскую кружку горячего шоколада, завернулась в свой старенький потрепанный фланелевый халат и побрела обратно босиком на террасу, чтобы понаблюдать за появляющимися звездами, изо всех сил стараясь не вспоминать, как Бен терпеливо показывал ей все созвездия.

Ей потребовалось много времени, чтобы заснуть в эту ночь, и когда она, наконец, провалилась в сон, судорожно ворочаясь, то видела сны о Бене.

Он лежал на спине и стонал, его глаза были закрыты, пока она целовала, прокладывая путь вниз по груди, ее язык кружил над каждым его соском.

— Тебе нравится так, Голубые Глаза? — прошептала она. Ее рука скользнула по его твердому прессу, ухватив эрекцию. — Да, можно и так сказать.

— Ты ведьма, — хрипло прошептал он. — Зеленоглазая, сексуальная маленькая ведьма. И у тебя самый невероятный рот, черт возьми!

Бен ухватился за простынь, сжав ее в кулаках, двигая своими бедрами вверх, длинными толчками, полностью возбужденный ее ртом. Его член был жестким, но продолжал увеличиваться при каждом движении ее рук, при каждом взмахе ее языка, пока он не стал слишком большим для нее.

А затем он ее полностью удивил, каким-то образом переместив, что она оказалась на четвереньках, а он вошел в нее сзади, взяв все под свой контроль. Он трахал ее длинными, глубокими движениями, пока она не стала ощущать, как головка его члена дотрагивается до ее матки. Она ухватилась за кованое изголовье кровати, пока он двигался в ней, словно смертельно оголодавший. Их тела блестели от пота, и она почувствовала, как зарождается ее оргазм с каждым жестким его толчком.

— О, Боже, Бен. Это так хорошо, — воскликнула она. — Да, продолжай в том же духе! Я так близко, детка, так близко. Только не останавливайся.

— Никогда, — выдохнул он, обхватив ее за талию, его губы блуждали по ее шеи. — Я никогда не перестану хотеть тебя, Лорен, никогда не перестану быть для тебя таким. Я всегда буду хотеть…

Она резко проснулась, приняв сидячее положение, изо всех сил пытаясь отдышаться и понять, что происходит. Пот бисером выступил у нее на лбу, она почувствовала, как налилась ее грудь, как стали жесткими и почти болезненными ее соски. Она закрыла глаза и немного поерзала от смущения, поймав себя на мысли, насколько стала мокрой и насколько ее тело умоляло об освобождении. Она знала из прошлого опыта, из прошлых снов, точно таких же, как этот, единственное, что ей оставалось — едва дотронуться до себя, чтобы тут же испытать оргазм.

Но самой тревожной реакцией на эротический сон о Бене, были мокрые следы от слез. Она нетерпеливо от них отмахнулась, злясь на свою слабость. Но буквально спустя мгновения ее стройные плечи задрожали от ее возобновившихся рыданий. И именно тогда она, наконец, поняла, что только в своих снах, как этот, сможет быть с Беном.

Глава 15

Ноябрь Нью-Йорк

— Привет, Бен. Роберт МакКиннон хочет тебя видеть. Он знает, что не назначал с тобой встречу, но он надеется, что ты смог бы ему уделить пару минут.

И от неожиданного объявления Ким, Бен немедленно оторвал взгляд от кучи документов на своем столе-кучи, которая не кончалась, независимо от того, сколько часов он проводил в своем кабинете.