Бред!

Я раскрыла рот, собираясь спросить у парня, про какие штрафы он вообще сейчас говорит? С чего вдруг гаишникам останавливать его машину? А тем более проверять пристегнута я или нет?

Но горло пересохло, я смогла только хрипло выдавить из себя:

— Что?

Тимур пожал плечами и охотно объяснил.

— Впереди пост, почти у съезда на Вески (п/а: название населенного города). Менты часто там останавливают для проверки документов. Ты же сама знаешь, им бы только до чего-нибудь докопаться.

Я хлопала ресницами, с недоверием разглядывая спокойное, абсолютно невозмутимое лицо Тимура. Он шутит?

— Но… — только и выдавила из себя.

— Мне бы хотелось поскорее вернуться домой. Я бы не прочь поужинать сейчас.

Ужин? На слова парня собственный желудок радостно отозвался голодной руладой. Оу!

Я покраснела. А Тимур расплылся в улыбке. И в этот момент ничего в парне не напоминало о раздражении и злости, которые я привыкла видеть на его лице.

— Хорошо. Я пересяду, — пробормотала, завозившись на сидении и приняв вертикальное положение.

Тимур, все так же радостно улыбаясь, выскользнул из машины и предусмотрительно распахнул дверцу с моей стороны.

— Тебе помочь? — поинтересовался Керимов, протягивая мне руку.

В его жесте не было насмешки. Он не пытался проявить заботу. Тимур был всего лишь безукоризненно вежлив. Так, наверное, ведут себя врачи с богатыми пациентами. Сдержанно, сосредоточено и очень аккуратно. Любое неверное слово грозит обернуться скандалом и потерей клиента.

Тимур вел себя так же. Я поняла, почему вдруг он настолько обходителен и спокоен. Керимов боится моих слез и истерики. А, может, ему просто меня жаль.

Я покачала головой, отказываясь от помощи, и, не прикасаясь к парню, самостоятельно выбралась из машины.

— Здесь есть туалет? — хрипло поинтересовалась я у Тимура, оглядывая заправку. Лицо под лучами солнца щипало от слез. Хорошо бы сейчас умыться.

— Да. — Керимов указал на здание. — Там рядом с кафе.

— Спасибо.

Я поплелась в сторону заправки.

* * *

Губы, обветренные и искусанные до крови, опухли и жутко болели. Я провела по ним языком, жалея, что в моей безразмерной сумке нет ничего похожего на крем или гигиеническую помаду. Хотелось унять неприятные ощущения. Хотелось, чтобы саднящие губы не напоминали мне о том, что Тимур сегодня меня поцеловал.

Больше никогда!

Я усмехнулась, глядя на свое отражение. Мое желание было почти невыполнимо. Мне так часто снились наши поцелуи с Тимом, что теперь, когда это, наконец, произошло, я знаю, что избавиться от воспоминаний о прикосновениях Керимова, у меня просто не хватит сил. И губы… да… Поцелуй Тима останется у меня в памяти именно таким. Грубым, жестким, болезненным и беспощадным.

Тимур ничуть не беспокоился о том, что делает мне больно. Он был слишком требователен и настойчив… Совсем не так я себе это представляла, когда была подростком. И точно никогда не верила в то, что Керимов действительно захочет меня поцеловать.

Ошиблась, в очередной раз ошиблась…

Керимов хороший учитель. Если бы не он, я бы до сих пор верила в то, что поцелуй не может причинять такую боль! Что после него не будет так горько!

Наивная…

Тимур собирался заставить меня заткнуться? Да, поцелуй оказался хорошим способом сделать это.

Только теперь мне плакать или смеяться от того, что Керимов не догадался влепить мне пощечину, а просто поцеловал? Быть может, от его удара было бы не так больно, как от поцелуя…

* * *

Я стояла напротив небольшого зеркала в туалете. Капли воды медленно стекали по осунувшемуся лицу, и можно было подумать, что я вновь плачу. Под глазами залегли темные круги. Волосы спутались и неровными прядями висели вдоль спины.

Воскрешая мертвых — часть два. Смотрите во всех кинотеатрах!

Я зло усмехнулась. Никогда не любила свое отражение в зеркале. Не знаю, почему так.

В раннем детстве, когда мама заплетала мои волосы в смешные косички и называла своей малышкой, я прыгала от восторга. На миловидном личике сияли огромные глаза. Пухлые губы складывались в радужную улыбку.

Часто я слышала, как мамины друзья шутят, называя меня «куклой». И тогда я улыбалась еще шире. Это было лучше всякой похвалы. Предел моего счастья. В то время кукла наследника Тутти из «Трех толстяков» казалась мне идеалом. Мне нравилось думать, что я на нее похожа.

Но это детское счастье продолжалось совсем недолго. В школе, в одном классе с Тимуром… Я возненавидела свою симпатичную мордашку почти так же сильно, как и самого Керимова. Моя внешность только мешала. И как же часто мои формы служили поводом для насмешек Тима!

Я далеко не сразу поняла, что Керимову нравилось таким образом меня поддевать. В четырнадцать обсуждать с друзьями мою «жирную задницу». В шестнадцать — выпирающую из футболки грудь. А в восемнадцать…

Собственно в университете насмешки по поводу моего «уродства» прекратились. Тимуру приелись старые шутки. Но что толку? Я уже терпеть не могла свои огромные глаза, пухлые губы, тонкие черты лица, грудь третьего размера и высокий рост. Лучше не привлекать внимания вообще, чем быть предметом насмешек для таких уродов, как Керимов и его друзья.

Я с досадой уставилась на собственное отражение. Сейчас бы ни у кого не возникло мысли назвать меня симпатичной. Как я вообще могла поверить, что Тимур может поцеловать меня — искренне?…

Ну-ну… Красные глаза, искусанные губы, заострившиеся черты лица.

Я покорчила перед зеркалом рожицы, стараясь развеселить саму себя. Настроение хоть немного, но стало меняться. От радости я не прыгала (да и откуда ей взяться?), но, по крайней мере, перестала ловить себя на мысли, что хочу послать весь мир к черту… и себя в том числе.

Я устала… Но, если честно, то кого это, кроме меня, волнует?

Я еще раз взглянула на себя в зеркало, не обращая внимания на недостатки. Внешность имела мало значения. Тем более сейчас. Тем более, когда Тимур рядом. Он меня невзлюбил, когда я выглядела в разы лучше. А теперь я могу выглядеть хоть болотной жабой, это ничего не изменит. Да и вообще, разве в Тимуре дело?

Сегодня я не похожа на саму себя, и именно это куда страшнее всего остального. После больницы от меня прежней ничего не осталось. Словно все, что со мной произошло, вывернуло меня наизнанку. Маски слетели, и мое настоящее «я», слабое и беззащитное, предстало во всей красе.

Я расстроено покачала головой. Нужно что-то делать.

* * *

Тимур расслабленно стоял, облокотившись на крышу своего авто. Я заметила его еще издали. Выходя из здания заправки, я специально посмотрела в его сторону. В этот момент во мне еще теплилась надежда, что, может быть, случилось чудо, и Керимов уехал без меня.

Но моему желанию не суждено было сбыться. Тимур никуда не делся. Я сдержалась от тяжелого вздоха. Что толку хмуриться и скрипеть зубами? Уже поздно что-то менять. Керимов и его семья от меня не отстанут.

Я спустилась по маленькой лестнице и направилась к машине. Украдкой я поглядывала на Тимура. Что-то странное было в его поведении, взгляде? Наклоне головы? Заинтересованная, я замедлила шаг.

Керимов разговаривал с кем-то по телефону. Вроде, ничего удивительного. Но почему он был так… счастлив?!

Я наткнулась взглядом на безумную, сияющую улыбку на лице парня. И мне стало неуютно, неловко от того, что я стала свидетелем этой невероятной перемены в Тимуре. Я неожиданно поняла, что именно так выглядит настоящий Керимов. Любящий, светящийся от счастья, довольный жизнью. Принадлежащий другой.

Я гордо вскинула подбородок выше и в несколько шагов добралась до Тимура. Я не буду ждать, пока ты наговоришься с подружкой. Ты собирался меня отвезти домой? Я готова!

* * *

Тимур заметил мое приближение и свернул разговор неожиданно быстро. Я должна была бы обрадоваться, что Керимов не будет еще полчаса нежничать с какой-то девчонкой, но почувствовала лишь досаду. Удалось услышать лишь последнюю фразу из всего разговора.

— Да, договорились! Перезвоню тебе попозже. Пока, хорошая моя! — Тимур обернулся ко мне и мне достался осколок его радостной улыбки.

Я постаралась смотреть на Керимова без всяких эмоций. По правде говоря, после истерики в машине все чувства притупились. Я чувствовала себя уставшей. Но не более того. Удивленной странным поведением Тимура, непривычным для него — да. Но мне-то какое дело?

Только обида (опять!) запустила коготки в сердце. Лживый ублюдок. Он целовался со мной полчаса назад, а сейчас, как ни в чем ни бывало, воркует со своей подружкой. Мне все равно! Мне наплевать, что Тимур сделал это со мной. Но как он может вот так невозмутимо притворяться перед своей девушкой, что ничего не случилось?!

Или она еще не в курсе про то, что Керимов везет «ту самую Ветрову» к себе домой?

— Все в порядке? — поинтересовался Тимур, все еще пребывая в нереально хорошем настроении после разговора с одной из своих фавориток.

— Да, — коротко ответила я и открыла дверь.

— Тебя долго не было, — заметил Керимов, когда я уже садилась в салон авто.

— Извини, — бросила коротко, холодно.

— Это я должен извиниться, — возразил Тимур и, закрыв мою дверь, пошел в обход машины.

Керимов извинился? На него любовь так повлияла?

— Тебе несколько раз звонила подруга, — продолжил Тимур, устраиваясь за рулем и заводя мотор.

Я снова изумленно на него взглянула. Марина? Мне уже не нравится начало этого разговора.

— Я принял вызов. Надо было ее успокоить. Она, кстати, просила тебя перезвонить.

Тимур выехал с парковки и влился в плотный поток машин, стремительно двигающихся по трассе.

Я кивнула. Да, нужно поговорить с Мариной. Но сделать это, когда рядом Тимур, не выйдет.

— А Марина не удивилась, что я не взяла трубку? — мне захотелось вдруг узнать, что сказала Марр. Я примерно представляла реакцию Маришки на разговор с Тимуром, но все же. Она успела пообещать его убить, если со мной что-то случится или нет?

Керимов хмыкнул.

— Спроси у нее сама.

— Что ты ей сказал?

— Правду, — коротко ответил Тимур. И мне показалось, что он закрылся. Улыбка больше не озаряла его лицо. Керимов снова стал сосредоточенным и злым.

Его так раздражает разговор со мной? Или он не хочет возвращаться к родителям?

Я нахмурилась еще сильнее.

— Какую именно правду? — я постаралась не заводиться. Тимур не хочет говорить — пусть. Сам будет разбираться с проблемами. Но, если Керимов на самом деле типа «похитил» меня (кажется, так он заявил в том кафе, когда я кричала о помощи), то ему лучше рассказать о своей версии произошедшего. Иначе наши «показания» в конечном итоге не сойдутся.

Кажется, Тимур додумался до этого сам.

— Я сказал ей, что мы с тобой встречались какое-то время назад, потом ты попала в больницу с выкидышем. Сегодня мы вернулись к моим родителям, немного поссорились, и ты решила прогуляться. Я тебя нашел, и мы едем домой.

О, нет…

— Ты сказал, что я была беременна от тебя? — охрипшим голосом уточнила, глядя на Тима.

Керимов самодовольно усмехнулся.

— Я не устраиваю тебя в качестве отца твоего ребенка?

Я сглотнула. И отвернулась от Керимова, уставившись в окно. Боже мой, сколько же можно?!

— Тимур, если ты хотел меня*****нуть, то нет, ты меня не устраиваешь в качестве кого бы то ни было. Брата, свата, отца, мужа. Ты меня не устраиваешь даже в качестве самого себя, ясно? Еще один такой вопрос, и ты услышишь о себе много интересного!

— А что, ты придумала что-то новенькое? — саркастически уточнил Тимур. — А то с твоей фантазией дальше «идиота» и «ублюдка» ты обычно не заходишь.

— Иди к черту!

Тимур поморщился.

— Эй, не вопи так. Хватит уже злиться, — парень снова говорил резко. — До твоей подруги скоро доберутся журналисты. Так что пусть она расскажет им мою версию.

— Отличный план, Тимур! Просто великолепно! Но ты мог бы спросить у меня для начала.

— Тебя долго не было, — Керимов выглядел невозмутимым. — И, кажется, я уже извинился. Или у тебя амнезия?

— Я не жалуюсь на память в отличие от тебя. И ты, между прочим, сказал только это, «Eя должен извиниться». А раз должен, так извиняйся!