Она почувствовала кожей шеи его улыбку — наглую, кошачью.


— Не надо меня уговаривать. Я сегодня добрый, — и пальцы скользнули внутрь, на привычное место.


Спустя минуту они спали оба.

* * *

Он успел поставить дорожную сумку, скинуть плащ, выложить на столик ключи от машины. А потом по лестнице застучали быстрые легкие шаги и на него налетел вихрь — горячие губы к шее, жадное тело, нетерпеливые пальцы в волосах. Обнимая и целуя любимую, он обрывками думал — как он возвращался раньше? Куда? К кому? И зачем? Зачем и куда было возвращаться, если тебя не встречали — так? Дрожа от нетерпения, прижимаясь всем телом, дыша часто на ухо:


— Люблю. Скучала.


— Я тоже, родная, — зарывшись лицом в темные, пахнущие фиалкой и розой волосы. — Я тоже.


— Устал? — она, наконец, поднимает лицо.


— Немного, — улыбается.


— Не хотела тебя отпускать, — она снова утыкается лицом ему в грудь. — Или с тобой надо было лететь. Целая неделя! — шмыгнула носом. — Клоди — тиран!


— Мне тоже тебя не хватало там, за океаном, — мягко шепнул на ухо. — Во всех смыслах. И для дела было бы полезно, чтобы ты со мной полетела. Но ведь свадьба через две недели, Соф. Это важнее всего — мама права.


— Скучала, — повторяет она. — Ты голодный?


— Не особенно.


— А я — очень! — берет за руку. — В спальню, мсье Бетанкур!


— Может, сначала в душ? — едва поспевая за ней.


— С ума меня свести хочешь? Я сказала — в спальню, значит — в спальню!

* * *

Она так торопится, что вырывает пару пуговиц на его рубашке, царапает о пряжку ремня палец.


— Соф, давай, я сам.


— Только быстрее!..


Пока он раздевается, эта негодница — бесстыжая и обнаженная — падает на кровать, лицом вниз. Вытянутые вперед руки, прогиб в спине, оттопыренные ягодицы, глухой стон в покрывало: «Быстрее!..». «Так вот у мужчин в тридцать лет и случаются инсульты», — мелькает у него нелепая мысль от этой со всех точек и ракурсов зрения ошеломительной картины.


Пуговицы не используются по назначению и потому сыплются на пол. Туда же летит одежда. И наконец-то на кровати, на шелковом покрывале — двое.

По-кошачьи прогибается в спине — еще сильнее, трется об него, замешкавшегося.


— Давай же! Трахни меня! Серж, быстрее! Сильно, глубоко!


Он замирает.


— Соф… — с ноткой неуверенности.


— Пожалуйста… — меняет тон, всхлипывает.


А идет оно все к черту! С Софи явно что-то не так, но разберется потом. А сейчас — сейчас он не железный, и поэтому — просто удовлетворит желания своей капризной и требовательной дамы. И свои заодно.


— Ещеее… — стонет она. — Глууубже… Сильнеее… Хочу грууубо…


Кажется, кто-то в его отсутствие смотрел фильмы для взрослых…


Подсовывает пальцы под прижатую к шелку покрывала грудь и сжимает соски — точно останавливаясь на той грани, где боль еще сладка.

Протяжный, почти звериный стон.


— Дааа…


Черт, Софи, ладно! О твоем поведении поговорим потом! А сейчас… сейчас…

Перегибается, вжимается в ее спину. И впивается зубами в самое основание шеи, в верх напряженной, почти каменной «трапеции». Софи вскрикивает, пытается отодвинуться — не тут-то было. Его зубы сжимаются еще сильнее, не давая даже дернуться — так кот держит кошку, когда любит ее.


Его «кошка» еще раз пытается вырваться, он еще сильнее сжимает зубы и пальцы, яростно двигаясь внутри. И — обжигающие кольца оргазма спаивают их в единое, вздрагивающее, горячее целое.

* * *

— Софи… — он чертит пальцем лепестки вокруг ее позвонков — они отчетливо видны на шее, Софи наклонила голову вперед, прижав подбородок к груди. Рисует один цветок, потом второй, третий. — Соооф…


— Не говори ничего, я все знаю.


— Что ты знаешь? — четвертый цветок.


— Что я порочная и грязная извращенка.


— Вообще-то, я хотел сказать, что люблю тебя, — весело хмыкает он. — Но твоя версия тоже имеет право на существование. — Сдвигает темный локон в сторону и тут же чертыхается. — Дьявол! Клоди убьет меня!


— Клоди тебя не убьет, — лениво отзывается Софи. — Ты ее любимый и самый лучший на свете мальчик, о чем мне напоминают каждый день.


— Софи, у тебя на свадебном платье вырез глубокий? Декольте? На спине есть декольте?


— Тебе не положено знать подробностей о моем свадебном платье.


— Соф, у тебя синяк будет! Вот тут… — осторожно обвел пальцем. — Больно?


— Нет, — она беспечно пожала плечом. — Ой. А вот так — больно.


— Прости, — целуя в плечо. — Прости. Не знаю, что на меня нашло.


— Да не переживай. Дело-то житейское. Придумаем что-нибудь. Прическу там, или шарфик какой-нибудь, или еще что-нибудь.


— Клоди меня убьет! — повторяет он.


— Клоди тебя не убьет. Она тебя обожает. Если кого-то убьют — то меня. Поверь — если что, виноватой буду я. Это я тебя довела.


— Между прочим, так оно и есть! — фыркнул Серж. А потом перевернул ее за плечо лицом к себе. — Что с тобой, малыш? Что с тобой творится? Почему ты была… такой?


— О, Господи, какой ты занудный, Бетанкур! — она попробовала отшутиться. — Любой другой бы обрадовался такой необузданной страсти от своей женщины! А ты везде ищешь какие-то подводные камни!


— Я — не любой другой, — он обхватил ее лицо ладонями. — Я тебя люблю. Я тебя знаю. Что с тобой, Соф?


Она помолчала. А потом, со вздохом.


— Не знаю. Гормональное, наверное.


— Это из-за таблеток, которые ты пьешь? — мгновенно среагировал он. — К черту их, бросай! Будем предохраняться как раньше — презервативами.


— Да при чем тут таблетки! У меня ПМС!


— Соф, прекрати меня дурачить! Что-то случилось?!


— У меня свадьба через две недели! Я имею право на нормальное предсвадебное волнение?!


— Нет, — качает он головой. — Ты — не имеешь. Ты же не переживала все это время. Подготовка к свадьбе идет не один месяц.


— А сейчас вот осознала! Там будет куча народу — гости, фотографы, операторы! Я же выхожу замуж за одного из самых красивых и богатых мужчин Франции! Я имею право волноваться!


— Нет. Ты — одна из самых красивых женщин Франции. И наше имущество — оно именно наше. Софи Бетанкур, не морочь мне голову. В чем дело?!


— Я переживаю, — она уткнулась лицом в его шею. — Правда.


— Из-за чего? — со вздохом, демонстрирующим всю степень долготерпения.


Она помолчала.


— Ты любишь меня, Серж? — спросила тихо.


— Как раз собирался в миллионный раз сказать тебе об этом, но ты меня перебила. Своими словами про порочную девчонку.


— Ты будешь мне… верен?


— Обидеться, что ли? — в пространство спросил Серж.


Она молчала.


— Маленькая моя, — обнял покрепче. — Да что с тобой? Я так долго жил без тебя. Один. Так долго тебя ждал. Так искал долго. Ты думаешь, теперь я рискну всем этим? Соф, посмотри на меня!


Она помотала головой, так же пряча лицо ему в шею.


— Так, я все понял. Клоди все-таки тебя накрутила! С этим ее совершенно сумасшедшим энтузиазмом по поводу свадьбы! Этими всеми грандиозными приготовлениями! Надо было не слушать ее и всех остальных и пожениться втихую где-нибудь на Сейшелах. И к черту всех!


— Не надо было, — она обняла его, поцеловала в подбородок. — Ты прав — я просто слегка подавлена всеми этими масштабными приготовлениями и…


— Я поговорю с Клоди!


— Не нужно. Это необходимо всем — в первую очередь, это важно для компании, это позволит нам привлечь внимание к нашей продукции и положительно скажется на имидже «Бетанкур Косметик». Наша свадьба должна стать событием.


— Я смотрю, Леруа не терял времени даром и уже промыл тебе мозги, — вздохнул Серж.


— Не только у тебя есть чувство долга, — парировала Софья. — И для Клоди это важно. У нее не было своей свадьбы. И она… пусть она сделает это так, как хотела бы для себя. Я потреплю.


— Надеюсь, моя мать понимает, как ей повезло с невесткой, — Серж устроил голову Софи на своем плече, коснулся губами виска. — Пожалуйста, не принимай все так близко к сердцу. И не сомневайся. Мадам Бетанкур не пристало сомневаться. Хорошо?


— Хорошо. Ну, пойдем в душ?


— А, может, еще раз? Во второй раз — нежно и сладко…


— Я сказала в душ — значит, в душ!

Серж расхохотался.


— Ладно. Второй раз можно и в душе.

* * *

— Мне сегодня звонила Амандин.


— О? — и только. Взгляд не отрывается от планшета, пальцы изящно размешивают сахар в кофе.


— Софи, чья была идея прислать ей приглашение на нашу свадьбу — твоя или Клоди?


— Приглашениями занималась Клоди, — не поднимая головы.


— В самом деле?


— Вы не доверяете мне, мсье Бетанкур? — она, наконец-то, смотрит ему в лицо. И эта притаившаяся у сплетения ресниц усмешка при всей серьезности поджатых губ. — Мы не могли проявить такую вопиющую невежливость по отношению к давним… друзьям семьи Бетанкур.


Он с минуту рассматривал ее молча. А потом откинулся на спинку стула и расхохотался.


— Маленькая, вредная и мстительная негодница!


— Скажи, что тебе это не нравится, — о блюдечко чуть слышно звякнула ложка.


— Не скажу. Мне в тебе все нравится. Ты идеальна.

* * *

— Соф, то слово, которое ты сказала… только что… во время оргазма… Она русское?


— Да, — смущенно. Черт бы побрал Сержа и его слух! Хотя вырвалась непроизвольно и не так уж и тихо.


— Что оно означает?


— Зачем тебе?


— Не забывай — я бывший лингвист-полиглот. Люблю узнавать новое о словах и языках. А это слово мне неизвестно.


— Это выражение удовольствия и только!


— То есть… я завтра, когда мы будем встречать в аэропорту твоих родителей, могу его употребить, чтобы продемонстрировать степень удовольствия от факта встречи с ними?


— Серж! — она шлепнула его по груди, давясь от смеха — представила картину и звуковой ряд. — Ты прекрасно понял!


— Что именно?


— Что это… ненормативная лексика! И что это допустимо употреблять только в совсем особых ситуациях!


— Угу, — демонстративно задумчиво. — Теперь понял. Повтори еще раз это слово.


Когда потом, позже, спустя несколько дней, в романтическом бунгало на одном из крошечных островов Сейшельского архипелага, это слово сорвалось с губ задыхающегося от наслаждения мужчины… Софья смогла себя поздравить — она таки приобщила потомка одной из русских дворянских фамилий, выросшего вдали от своих исторических корней, к родной культуре. То есть — научила ругаться матом.

* * *

— Господи, Соф, за кого ты выходишь замуж?! — он с нескрываемым отвращением махнул в сторону огромного зеркала в полный рост. Оттуда на него смотрело отражение — роскошный мужчина в белоснежном костюме-тройке. Идеально лежащие золотистые волосы, совершенное лицо. Которое исказила гримаса недовольства. Зеркальный двойник и его оригинал синхронно запустили пальцы в волосы на затылке. — Какой-то… принц Чаминг! Это была не самая лучшая идея — доверить всю подготовку к свадьбе Клоди. А теперь из нас сделали Кена и Барби.