— Сара сказала, что ее мать находится там, где ей спокойно, среди людей, которым она доверяет. Я хочу выпить за то, чтобы у каждой из нас было бы такое место, — провозгласила тост Мейв.

Крисси рассмеялась:

— Я так понимаю, ты не считаешь Париж таким местом?!

Нет, подумала Сара. Париж — это то место, где можно просто хорошо провести время. Но ей следует чем-то заняться. Крисси, кажется, уже нашла себе занятие, она изучает живопись в Сорбонне. Мейв так занята творчеством, она пишет день и ночь. Это весьма интересно, особенно после того, как она столько раз клялась, что никогда не станет писать! Боже, подумала Сара, она пишет, как одержимая.

— Ну, а я хочу выпить за успехи Крисси в живописи и Мейв — в литературе, — сказала Сара. — И еще я горжусь тем, что я их подруга…

Крисси засмеялась, а Мейв расплакалась.


Сара нашла спрятанную рукопись Мейв, прочитала ее и рассказала об этом Крисси, которая тоже прочла написанное. Она присоединилась к мнению Сары:

— Мейв — гений, как и ее отец.

— Нам нужно что-то с этим делать, — сказала Сара.

— Что ты имеешь в виду? Что мы должны делать?

— Постараться опубликовать. Мейв уже работает над чем-то другим. Она просто положила эту рукопись в свой чемодан.

— Ты считаешь, что мы должны опубликовать ее, не ставя Мейв в известность?

— Именно так!

— Нет, Сара. Мы не можем так поступить. Мейв нас убьет. Она и так разозлится на нас за то, что мы прочитали рукопись без ее ведома. Ты ведь знаешь, как она дорожит своей независимостью и не любит, когда лезут в ее дела!

Сара засмеялась:

— Не будь смешной. Если она наш друг, ей нечего от нас скрывать. Ей следует делиться своими секретами с нами.

— Это ты скажи ей, Сара! И когда ты ей будешь об этом говорить, заодно объясни ей, что мы нашли ее е… рукопись и потихоньку прочитали. И что мы считаем, что ее нужно опубликовать. Но, Сара, пожалуйста, сделай это, когда меня не будет дома! Мейв не так часто впадает в ярость, но если это случится, я предпочитаю быть отсюда подальше!

Крисси была права. Мейв была вне себя, когда узнала, что они прочитали ее рукопись.

— Я, наверно, найду себе квартиру и перееду туда, Только так я смогу хоть немного побыть наедине с собой. Как вы посмели читать то, на что я не давала вам никакого разрешения? У вас что, напрочь отсутствует представление о порядочности? — Мейв обращалась к обеим девушкам, но смотрела на Сару.

— Мейв, ты злишься только потому, что понимаешь, что мы правы. Твою рукопись следует опубликовать. Поэтому-то мы и прочитали ее и решили предложить тебе это!

— Послушай, Сара, почему бы тебе не заняться своим делом? Ты амбициозна, любишь действовать, тебе не чужды авантюризм и спортивный дух. Ты должна сама преодолевать свои трудности и оставить меня в покое. Давай избавляйся от своих комплексов сама.

— Прекрасно, я так и сделаю. Но что бы я ни стала делать, мне кажется, что тебе следует напечатать свою рукопись! Чего ты боишься? Ты ведешь себя как последняя трусишка. Ведь она трусит, разве я не права, Крисси?

Крисси ей не ответила. Она считала, что страхи и сомнения присущи каждому, каждой личности. Когда Сара начала снова нажимать на нее, Крисси покачала головой:

— Это книга Мейв, и это ее личная жизнь. Иногда нам кажется, что мы принадлежим друг другу. Но в конце концов, мы принадлежим только самим себе. Сара, оставь Мейв в покое!

— Нет!

Крисси и Мейв с удивлением посмотрели друг на друга. С Сарой было невозможно воевать.

И все-таки Сара победила. Она сама отнесла рукопись Мейв к французскому издателю, которого она встретила на каком-то приеме.

— Он просто в восторге от нее, Мейв! Он сказал, что со временем ты станешь таким же прекрасным писателем, как твой отец!

Мейв уже жалела, что согласилась с Сарой. Она не желала соревноваться со своим отцом! Достаточно того, что Уильям Фолкнер получил Нобелевскую премию за 1949 год! Пэдрейка опять обошли! Как он будет реагировать на публикацию ее книги? Особенно если критика заявит, что она тоже прекрасно пишет. Не старалась ли она его спровоцировать опубликованием своей книги? Может, она напрасно искушает судьбу? Не смеется ли она в лицо богам, которые не замедлят наложить на нее наказание!

— Я дала уговорить себя, Сара! И я надеюсь, что не стану об этом жалеть! Но, пожалуйста, разреши мне в будущем самой принимать решения. И займись, наконец, чем-нибудь. У тебя пропадает столько творческой энергии, а ты бегаешь по каким-то идиотским приемам, расправив свои яркие павлиньи перышки, и ублажаешь каких-то глупцов!

— Но я занимаюсь делом. Я учусь у Жана Дусе в «Комеди Франсез». Это же славное занятие, не так ли?! И я занимаюсь сценической речью. Дай я тебе покажу.

Сара опустила голову и сосчитала до шести.

— Важно, чтобы был носовой звук. Чтобы он не был скрипучим, нужно расслабить мышцы горла таким образом — вдох, выдох. Медленно считать до четырех при каждом вдохе и выдохе. Очень полезно зевать. Нужно это делать так, — она широко открыла рот и сильно зевнула. — Поняла?

Мейв засмеялась:

— Я учусь также, как сделать, чтобы кожа была всегда молодой, и как самой обновлять ее.

— Тебе же только двадцать один год, Сара!


Мейв очень нервничала, пока ее книга не вышла из печати.

Она боялась, что ее плохо примут, и еще больше боялась, что ее примут хорошо. Свяжется ли с ней отец? Может, ее сочинение никто даже и не заметит, о ней не станут писать. И никто вообще не узнает, что она написала книгу.

Но французские критики и пресса в США хвалили ее. Мейв была просто поражена. Все писали о новом открытии в литературе, что она почти гениальна… Один критик заявил, что Мейв пишет таким прекрасным языком, который совершенно отсутствует у современных авторов. Многие критики сравнивали ее с отцом. И этого нельзя было избежать, потому что она была дочерью знаменитого писателя.

— По меньшей мере, странно сравнивать нас, — воскликнула Мейв. — Мы пишем так по-разному… совершенно на разные темы. Мы — это ночь и день!

Некоторые критики даже заявили, что она более талантлива.

— Что это значит? — спросила Крисси, зачитывая отрывок из статьи. — «Талант Мейв О'Коннор двадцати двух лет начинается там, где кончается творчество ее уважаемого отца. Нам было бы интересно пронаблюдать, до каких высот дойдет следующий роман Пэдрейка О'Коннора в этом состязании талантов…»

— Мне кажется, автор заявляет, что Мейв уже превзошла своего отца, — гордо отметила Сара.

— Не болтай глупости, — резко парировала Мейв. — Я только начинаю. Я только маленький светлячок в темном…

— Чего я больше всего не терплю, так это фальшивую скромность, — спокойно заметила Сара. — Золотце, не следует спорить со знающими людьми. Ты просто великолепна, Мейв! Ты — звезда!

Мейв приняла важное для себя решение. «Временное проживание в Париже» станет ее последней книгой. Если она и станет еще писать, то только для себя. Тогда не будет больше никаких сравнений.

— Как продвигается работа над новой книгой? — спросила ее Сара. — Мне кажется, не стоит тянуть слишком долго с ее публикацией.

— Сара, я увольняю тебя с должности моего менеджера прямо сейчас. Занимайся своей собственной карьерой, — сказала ей Мейв.

— Тебе должно быть стыдно, Мейв О'Коннор. Я считаю, что ты должна мне быть благодарна. Не то чтобы я сильно нуждалась в благодарности, но тебе стоит время от времени просто быть немного счастливой. Что касается моей карьеры, спасибо, у меня все в порядке! Я хотела сделать вам сюрприз, но, наверно, настало время признаться. У меня будет роль в картине Жана Габена. Это очень маленькая роль, но мне все равно интересно. Вы даже не можете себе представить сексуальную притягательность этого мужчины!

— Сара, как приятно все это слышать! Я так рада за тебя! — Мейв обняла Сару. Может, хоть теперь она оставит ее в покое.

— Ну, вот здорово! — воскликнула Крисси. — Пойдемте отметим эту новость. А мы сможем встретиться с Жаном? Мне бы так хотелось переспать с мужчиной, с которым спала Марлен Дитрих!

— Я буду первой, — сказала Сара. — Но ты можешь стать второй. — Она подумала секунду. — Но только в том случае, если ты позволишь мне организовать твою выставку. Твою личную выставку, Я знакома с Фредди Аллертоном — ну, ты знаешь, галерея на…

— О Боже! — Крисси сделала вид, что сейчас рухнет. — Мейв, спаси меня от нее.

— Художники, которые не выставляются, боятся собственного провала, — торжественно заявила Сара. — Гораздо легче не выставляться, чем рисковать подвергнуться критике.

— Я не боюсь провала, Сара! Я никому ничего не собираюсь доказывать!

— Так ли?

— Боже, спаси нас от доморощенных психиатров. Сара, я пока еще не готова. Мне нужно повышать свое мастерство. Когда я буду готова, ты об этом узнаешь в первую очередь. Клянусь, что ты будешь заниматься моей выставкой, я тебе это обещаю!


Мейв снова начала чувствовать присутствие своего отца, но теперь от этого присутствия исходили совершенно иные флюиды — флюиды ненависти, злобы, готовности отмщения за нежелание общаться и — самое главное — за ее недавний успех! Снова она начала оборачиваться и искать его позади себя, боясь, что увидит его стоящим у нее за спиной на приемах в тени драпировки. Она боялась, что человек, столкнувшийся с ней в книжной лавке, может оказаться Пэдрейком. Она опять слышала шаги за своей спиной.

Мейв все чаще оставалась дома, старалась почти не выходить, пока не стала настоящей затворницей. Она стала пленницей своих фантазий. Что бы ни говорили ей Сара и Крисси — ничего на нее не действовало.

— Ты же хочешь, чтобы я работала над своей новой книгой, Сара? — шутила Мейв, хотя ей было совсем не смешно. — Тогда оставь меня в покое, мне нужен покой.

Но со временем она стала испытывать уверенность, что он настигнет ее даже дома.

8

Сара ни за что на свете не хотела пропустить прием в английском посольстве, который должен был состояться в июне, — английское посольство было самым элегантным во всем Париже. Но ей пришлось идти одной. Мейв не собиралась выходить из их апартаментов в «Ритце», а Крисси уехала в «Лидо» со своими друзьями, приехавшими из Штатов. Все новенькие обязательно хотели посетить «Лидо», считая, что это типично французское развлечение.

Нэнси Чартерс подошла к Саре в посольской туалетной комнате, отделанной в черных с золотом тонах.

— Один человек хочет познакомиться с тобой, Сара.

Сара старательно расчесывала свою новую, в итальянском стиле, прическу, чтобы придать ей растрепанный под ветром вид. Она хотела знать, кто желает ее видеть.

— Я не могу тратить время неизвестно на кого — это такая тоска. Кто он такой? Он знаменит или хотя бы красив? Он — кинозвезда? Это Кери Грант? Я слышала, что он сейчас здесь.

Нэнси Чартерс засмеялась:

— Он и знаменит, и красив, но не Кери Грант и не кинозвезда. Но он желает тебя видеть!

Сара улыбнулась своему отражению в зеркале, ей нравились ее волосы.

— Почему он хочет меня видеть? Он что, сражен моей незабываемой красотой?

Нэнси подумала, серьезно размышляя над вопросом Сары.

— Нет. Я так не думаю. Он точно знает, кто ты такая, и вообще все знает о тебе. О твоих подругах, о том, что вы живете в «Ритце». — Она засмеялась. — Мне даже кажется, что он специально все узнавал о вас и пришел сюда сегодня, чтобы встретиться с тобой!..

— Ну, ладно, — Сара была заинтригована. — Пошли, Не стоит заставлять моего поклонника ждать!

Сара сразу же узнала его, хотя до этого видела только его фотографии. Она даже представить не могла, что это будет дорогой Пэдрейк О'Коннор, отец Мейв, так долго не появлявшийся милый папочка!

— Мейв будет просто вне себя! — Это были ее первые слова. Сара сама боялась упасть в обморок. Никогда, нет, правда, никогда она еще не встречала такого красивого мужчину, столь великолепного в черной визитке. Он совершенно не был похож ни на кого. Сара решила, что невозможно прочитать возраст на его гладком лице без единой морщинки, таком прекрасном и великолепно бледном, как у настоящего поэта! Эти глаза — такие синие, даже отдающие чернотой! Когда они смотрели на девушку, у нее сладко замирало сердце. Сара подумала, что он мог бы быть кинозвездой. Пэдрейк излучал животный грубый магнетизм! Он был одним из тех мужчин, чье присутствие заставляло гореть щеки и возбуждало тело женщины. И такой великолепный блестящий интеллект!

«Как могла Мейв все эти годы жить не видя его!»


— Я просто боюсь приводить вас домой, — сказала Сара, и он наклонил голову, чтобы услышать ее тихий голос, продолжая крепко держать ее за руку, после того как Нэнси Чартерс представила их друг другу и ушла.