Выскочив на крыльцо, он глотнул морозного воздуха, запрокинул голову к сверкающим звездам. Стало легче. Ни к чему слушать глупые слухи. Подружки просто завидуют Кате. Но куда же она подевалась?

За углом послышалась какая-то возня, раздался звук поцелуя и полный неги женский стон.

– Что же ты со мной творишь, моя сладкая? – прозвучал прерывистый мужской голос в перерывах между поцелуями. – Ты меня просто с ума сводишь.

Вадим неслышно поднялся на ноги и отступил к двери. Ему было неловко слушать чужие признания и не хотелось нарушать уединение влюбленных. Он уже взялся за дверную ручку, собираясь войти в дом, как услышал:

– Эту фотку в газете ты мне назло сделала? И мужика этого притащила, чтобы я приревновал? Глупенькая ты моя.

Порыв ветра ударил в лицо, вместе с горстью колких льдинок принес отголосок Катиных слов:

– Мне не нужен никто, кроме тебя.

Вадим кубарем скатился с крыльца, завернул за угол. Сомнений не осталось. Катя разомлевшей кошкой льнула к молодому красавцу, прикатившему на пижонской красной тачке. Увидев Вадима, даже не испугалась, не отстранилась. Только насмешливо скривила губы и обвила рукой шею любовника. Таир тоже не смутился, еще крепче обнял Катю за талию, яснее ясного предъявляя свои права на девушку.

– Совет да любовь, – в ярости процедил Вадим, развернулся и зашагал к воротам.

Ноги не слушались, как у алкоголика. После опьянения фальшивой любовью наступило мучительное похмелье.

Он уже садился в верный «Лексус», когда в воротах появилась Катя.

– Вадим!

Он с надеждой поднял глаза, но помилования не было.

– Кольцо свое забери! – В лицо полетела бархатная красная коробочка в форме сердца.

Кате, как и прежде, были не нужны ни его любовь, ни его бриллианты, ни он сам. Вот только в сердце Вадима по-прежнему ныла болезненная заноза. Если бы Катя сейчас позвала его обратно, он бы простил ей все и умолял стать его женой. Наблюдательная матушка не зря говорила, что он болен этой девушкой, как чумой, и уже потеряла надежду, что сын излечится, когда в его жизни появилась Настя.

– Да пошла ты! – выдохнул он. На языке вертелось едкое слово, но он так и не смог вымолвить его вслух. – Я из-за тебя знаешь какую девушку обидел? Да ты ей в подметки не годишься!

– Вот и вали к ней, – бессердечно рассмеялась Катя. – Может, вымолишь прощение!

Вадим сел в машину, хлопнул дверью и сорвался с места, молясь о том, чтобы успеть к Насте до полуночи. Он и предположить не мог, что в это самое время самозваный Вадим произносит тост по случаю знакомства с родителями Насти.

11

– Дорогие родители и бабушка Насти, я очень рад знакомству с вами. Спасибо вам за Настю – самую чудесную девушку на свете.

Голос артиста звучал так искренне и убедительно, что Настя поверила в его слова на тот короткий миг, когда их хрустальные бокалы со звоном встретились, а серые глаза взглянули на нее тепло и нежно. Но потом она вспомнила про кафтан Деда Мороза, брошенный в прихожей, и торопливо глотнула шампанского, чтобы запить образовавшийся в горле ком. Актер всего лишь отрабатывает свой гонорар. Хорошо, надо сказать, отрабатывает. Настя надеялась, что у нее хватит средств расплатиться, и ругала себя за то, что не успела договориться о деньгах раньше.

– Как приятно это слышать! – живо откликнулась на тост Тамара Петровна. – Да уж, таких, как наша Настенька, сейчас почти не осталось. Все уже замужем. Только Настя наша все принца ждала. И вот – дождалась.

Девушка мучительно покраснела и повысила голос:

– Мама!

– Я сразу понял, что Настя – необыкновенная девушка, как только ее увидел, – артист продолжал безукоризненно исполнять роль влюбленного жениха.

– Правда? – встрепенулась Тамара Петровна. – Вадим, расскажите нам, как вы познакомились!

– Мама, я же рассказывала об этом сто раз! – взволнованно перебила Настя, боясь, что мать раскроет ее обман.

Однако неожиданно вмешался артист, который не захотел принять ее помощь и отшутиться.

– Но вам-то интересно услышать мою версию? – Он учтиво улыбнулся Тамаре Петровне.

– Разумеется! – Та закивала.

– Настя просто напала на меня на улице, – продолжая лучезарно улыбаться, выдал он ее с потрохами, – и я понял, что не могу упустить такую удивительную девушку.

У Насти все в груди оборвалось. Она, онемев, переводила взгляд с заигравшегося артиста на ошеломленную мать. Над столом повисла тягостная пауза. Затем лже-Вадим озорно подмигнул Тамаре Петровне:

– На самом деле, все было наоборот. Я понял, что не могу упустить такую девушку, и сам напал на нее. И вот не отпускаю до сих пор, чтобы не убежала.

В подтверждение своих слов он крепко обнял окаменевшую Настю за плечи и притянул к себе.

Тамара Петровна захихикала, как школьница:

– Какой вы шутник! Наверное, в вашей работе без этого никак.

Буря миновала вместе с угрозой разоблачения, и Настя с облегчением перевела дух. Однако рано. Артист играючи ступил на скользкую тему, обсуждая работу Вадима, о которой не имел ни малейшего представления. Это Федора девушка подробно проинструктировала, а его дублеру не успела сказать самого важного. Как теперь выкручиваться?

– Честно говоря, мои клиенты шутить не любят, – признался он.

– Понимаю, – уважительно отозвалась Тамара Петровна и попросила: – Расскажите нам о вашей работе. Это же так интересно!

– Я обожаю свою работу, – увлеченно откликнулся артист. – Это так прекрасно – дарить людям радость, воплощать в жизнь их мечты…

– Мечты о свободе? – уточнила Тамара Петровна, и Настя обмерла в ожидании худшего.

– Можно сказать и так, – согласился артист. – О свободе самовыражения, об их идеальном доме, где они будут счастливы…

Настя в отчаянии ударила его ногой под столом. От неожиданности тот выронил вилку.

– Вы говорите о тюрьме? – заулыбалась Тамара Петровна. – Я уже поняла, что вы шутник! Ну, поделитесь же с нами историями из своей практики!

– Дорогой, извини маму, – вклинилась Настя, – она никогда раньше не видела настоящего адвоката.

– Я тоже, слава богу, – быстро нашелся актер.

– Опять шутите! – умилилась Тамара Петровна. – Наверное, ваши клиенты вас обожают!

– Честно говоря, о работе я могу говорить часами, – признался артист, и Настя поняла, что сейчас он точно не играет. Это были слова человека, искренне увлеченного своей профессией, это был взгляд, в котором вспыхнули интерес и азарт.

Настя по-доброму позавидовала его счастью – заниматься работой, которую любишь, следовать своему призванию. А ведь ему наверняка пришлось пройти через непонимание и недовольство родителей («Что это за работа для мужчины – артист?!»), через безвестность и конкуренцию, когда нужно доказывать, что ты чего-то стоишь. Вряд ли он добился успеха в профессии, раз в новогоднюю ночь подрабатывает Дедом Морозом. Но он получает удовольствие от работы, это Настя отчетливо прочитала в его горящих глазах, и это удовольствие для него важнее материальных благ и престижных премий.

– Но сегодня не хочется портить такой чудесный праздник, – лже-Вадим дипломатично уклонился от опасной темы, и Настя была ему за это благодарна. Может, актер он и хороший, но о профессии адвоката не имеет понятия, и нечего шутить с огнем.

– Тома, в самом деле, оставь Вадима в покое, – поддержала бабушка.

– Хорошо, хорошо! – капитулировала Тамара Петровна и потянулась к салатнику. – Кому-нибудь еще салатика?

– Мне! – Михаил Степанович с готовностью схватился за тарелку, но жена, не повернув к нему головы, обратилась к жениху.

– Вадим, хотите? – В ее голосе прозвучало столько мольбы, словно от ответа мужчины зависело, согласен он взять Настю в жены или нет.

– Да, спасибо, – вежливо откликнулся тот.

– Насть, а салфетки у тебя где? – внезапно поинтересовалась Тамара Петровна.

– Сейчас принесу! – Настя вскочила и умчалась в кухню.

Когда она возвращалась назад с салфетками, зазвонил мобильный на тумбочке в коридоре.

– Светка! – Настя покосилась на дверь, прижала телефон к уху и зашептала вполголоса: – Не представляешь, что тут творится!

– Как Дед Мороз, пришел? – с любопытством спросила подруга.

– Да пришел Дед Мороз, все отлично, – поделилась Настя. – Неловко, конечно, моих обманывать, но они так рады…

– А ты-то чего рада? – озорно поинтересовалась Света. – Он симпатичный?

– Я рада? Тебе показалось, – смутилась Настя.

– Ты там не забудь, фотку сделай! – велела Света. – Для репортажа пригодится.

– Да ну тебя! Ты только об одном и думаешь – как бы сенсации раздобыть! – укорила Настя.

– Почему же, – томно промурлыкала Света, – я еще думаю и о другом… Твой Дед Мороз похож на испанского мачо?

– Все, я тебе потом перезвоню! – торопливо простилась Настя. – Надо Деда Мороза от мамы спасать!

Настя была не так уж неправа в своих опасениях, но запоздала ровно на три минуты. Как только дочь вышла из комнаты, Тамара Петровна принялась накладывать в тарелку жениха оливье.


– Кушайте, кушайте, Вадим, – заботливо приговаривала она. – Домашний салатик с покупным не сравнится. Настя у нас прекрасно готовит. Это такая редкость в наши дни! Молодые ж нынче как? Еду ресторанную заказывают, пиццы всякие, полуфабрикаты вредные…

– Спасибо, мне хватит, – учтиво перебил ее жених, глядя на внушительную горку.

Михаил Степанович с благодарностью взглянул на него и протянул свою тарелку поближе к жене.

– Томочка, и мне салатику!

Домашними кушаньями жена его не баловала, все время пропадая на работе. А приходя домой, готовила те же полуфабрикаты, о которых сейчас с таким негодованием отзывалась, или варила магазинные пельмени. Поэтому в гостях у дочери Михаил Степанович устраивал себе праздник живота и наедался на год вперед.

Однако Тамара Петровна не слышала никого и продолжала подкладывать салат в тарелку жениха, не умолкая ни на минуту:

– Раньше дети в школе от еды в столовой носы воротили – невкусно им было по сравнению с тем, как мамы готовят…

– Томочка! – в отчаянии воззвал Михаил Степанович, увидев, что любимого оливье на донышке остается всего меньше, и еще выше поднял тарелку, привлекая внимание жены.

Смилостивившись, та зачерпнула ложку салата и занесла ее над тарелкой мужа. Тот с вожделением посмотрел на вкуснятину и сглотнул слюну. У Насти салат получался особенно вкусным. Однако в последний момент Тамара Петровна отвернулась и плюхнула ложку в и без того полную тарелку жениха. Михаил Степанович горестно заскрежетал зубами. Увлекшись, супруга переложила почти все содержимое салатника в тарелку молодого мужчины, и теперь на дне оставалась последняя ложка.

– А сейчас что? – не замечая страданий супруга, щебетала благоверная. – Уплетают еду в столовой за обе щеки. Потому что матери дома супы и каши из пакетиков делают! Кошмар!

Последняя ложка оливье присоединилась к предыдущим, и теперь на тарелке перед женихом высилась целая гора из кубиков вареной картошки, яиц, огурцов, докторской колбасы и зеленого горошка. Михаил Степанович с завистью пялился в чужую тарелку.

В этот момент и вошла Настя, услышавшая раскатистое мамино «Кошмар!».

– Мама, ты о чем? – напряглась она и взволнованно взглянула на артиста. Но тот едва заметно подмигнул: мол, порядок.

– Кошмар, говорю, что на улице творится! – воскликнула Тамара Петровна. – Вон метель как метет, как метет… Приятного аппетита, Вадим!

Она вышла из комнаты, унося пустой салатник. Михаил Степанович с тоской посмотрел ей вслед и поставил на стол пустую тарелку.

Настя положила салфетки, села на свое место и в изумлении обнаружила на тарелке артиста целую гору оливье.

– Эту Джомолунгму мне и к следующему Новому году не одолеть, – усмехнулся он и повернулся к Настиному отцу: – Михаил Степанович, спасайте! На вас вся надежда.

Того не пришлось долго уговаривать, и он с готовностью протянул тарелку. Артист великодушно переложил ему больше половины салата, и Михаил Степанович с жадностью схватился за вилку.

С кухни донесся грохот. В дверях появилась Тамара Петровна с блюдом пирогов, потирая ушибленный лоб.

– Насть, я когда-нибудь у тебя убьюсь об стену, – сердито сказала она. – В такой малюсенькой квартире и шагу не сделаешь, чтобы на что-нибудь не наткнуться.

«Начинается», – приуныла Настя. Зря она рассчитывала, что хотя бы сегодня мама проявит деликатность.

– Вадим, вам ведь здесь кажется тесно? – Мать испытующе уставилась на артиста.

– Напротив, здесь очень уютно, – возразил тот, и Настя благодарно ему улыбнулась.

Тамара Петровна водрузила блюдо на стол и села на место.

– Это вы из вежливости говорите! – бурно возразила она. – У вас-то, должно быть, квартира раза в три больше?

Настю бросило в жар. Так вот к чему все эти разговоры! Начинается самая опасная часть представления – допрос жениха на предмет материальной обеспеченности. Впервые за вечер Настя обрадовалась, что рядом с ней сидит не настоящий Вадим, а приглашенный артист.