— Да! — добавила Злата. — И давайте найдём фотографии Алёши и Кости. И карту нашего посёлка. Так будет проще. Отксерим, то есть сделаем копии, — поправилась она и засмеялась: хороша, мол, «русичка», словечки жаргонные во всю использует, — и будете отмечать дома и улицы, которые проверили. Так мы не запутаемся.

— Хорошая идея, — Андрей кивнул, а Павел полез по специальной деревянной стремяночке под самый потолок за фотоальбомом и картой. Подготовка к поискам переходила от стадии планирования к стадии реализации.

И закипела работа. В альбомах нашли более-менее крупные фотографии Алёши и Костика, а также среди бумаг обнаружили старую карту посёлка. Сложив найденное в выданную Златой папку, Андрей объявил подготовительную стадию поисков законченной и, на правах брата разыскиваемого и настоящего доктора выдвинув себя в руководители операции и, сам же свою кандидатуру утвердив, предложил перейти к следующей, не менее важной стадии, — аккумуляции сил. Союзники возражений не имели, и уже через полчаса старый дом погрузился во тьму и тишину. Слышно было только, как старательно моет шубку Банзай и блаженно похрапывает Гера.

Возбуждённая невероятными событиями дня и вечера Ирина не думала, что сможет хотя бы задремать. Но, как только очутилась на широченной постели в большой и уютной гостевой комнате, в которой пахло мятой и яблоками, заснула сном младенца и была немало удивлена, когда услышала над ухом жизнерадостный напев: «Вставай, вставай, дружок! С постели на горшок! Вставай, вставай, штанишки надевай!»

Ирина подскочила на своём мягком и удобном ложе и в ужасе воззрилась на сияющее бодростью и энтузиазмом явно свежеумытое лицо самопровозглашённого руководителя операции. В окно нахально лезли солнечные лучи, насквозь пронизывающие нежную, ещё весеннюю яблоневую листву. Небо было ровно-голубым, без малейшего намёка на облака. Птицы заливались так, что заглушали даже звуки недалёкой железной дороги. И в открытое окно тянуло запахами травы, земли и весенних цветов. И Ирине стало хорошо, как в детстве. Она повыше подтянула одеяло, спрятавшись за ним по самый подбородок. Ей было неловко, что Андрей видит её такой, разнеженной и сонной, да ещё и не покинувшей постели.

Спала Ирина в своей любимой «походной» пижаме. Та состояла из широченных изумрудного цвета шаровар, отделанных по низу полосками ткани в мелкий изумрудный же цветочек, и курточку из этой цветастой ткани с огромными карманами, в которые можно было спрятать руки по локоть, если бы была в этом нужда. Пижаму Ирине подарила двоюродная бабушка. И хулиганка Злата называла этот целомудренный продукт отечественной промышленности пижамой верности. Оставляя, впрочем, окружающим самим догадываться, что она имела в виду, зато обещая перед свадьбой подруги пижаму выкрасть и торжественно уничтожить, дабы счастливый муж никогда не увидел этот ужас.

Сидевший на краешке кровати Симонов радостно смотрел на учительницу брата и улыбался. Не проснувшаяся ещё окончательно Ирина тоже улыбалась ему сонной и благодушной улыбкой. Волосы дыбом, левая щека розовая и помятая, как у ребёнка, глаза заспанные, томные, с поволокой. Андрей, глядя на неё, снова испытал бурный восторг, как и три месяца назад, в травмпункте. Чтобы скрыть нахлынувшее смущение, он протянул руку легонько нажал Ирине Сергеевне на хорошенький идеальный носик:

— Бип!

Она дёрнулась, собираясь было дать отпор, но вместо отповеди вдруг засмеялась и нажала в ответ на его далеко не хорошенький и не идеальный нос:

— Фамильярничаете, Андрей Евгеньевич?

— Не фамильярничаю, а на правах руководителя операции по поиску строителей-самоучек поднимаю боевой дух в рядах вверенного мне отряда. И разве мы не перешли уж три месяца тому как на обращение по именам?

— Перешли.

— Тогда не сбивайтесь. Мы же не в школе. И предлагаю ещё упростить наши отношения и «тыкать» друг другу.

— А не слишком ли вы торопитесь, уважаемый руководитель операции?

— Ну да… Я тороплюсь… Конечно… Через три месяца после того, как я имел удовольствие наблюдать вас практически в неглиже и даже приводить в чувство после романтического обморока на школьной лестнице, я вдруг осмелился предложить перейти на «ты»… Действительно, торопыга.

Застигнутая врасплох, Ирина вспыхнула и сердито запыхтела. Симонов беззастенчиво посмеивался и не собирался выходить из её, то есть, конечно, из гостевой комнаты. Попыхтев немного, Ирина решила не занудствовать и простить неделикатного доктора, у которого, как она догадалась, уже наверняка случилась профессиональная деформация, превратившая его в циника и беспардонного человека. Но им предстояло вместе немало потрудиться, а посему ей стоило снисходительно отнестись к его слабостям и не обострять ситуацию. Тем более, что даже его слабости были такими симпатичными и ужасно нравились Ирине. Придя к такому выводу, она, совсем запамятовав про свою пижаму, свесила ноги в изумрудных шароварах вниз с высоченной кровати, на которой возлежала, поболтала в воздухе босыми маленькими ступнями и бодро спросила:

— А где все?

— Уже уехали. Я там завтрак сварганил, предлагаю подкрепиться и выдвинуться, — Андрей с интересом посмотрел на умопомрачительно яркого цвета широченные штанины и вежливо прокомментировал, — симпатичные штанцы у тебя.

Хоп, и движением фокусника, с невероятной скоростью Ирина спрятала ноги под одеяло:

— Андрей, вы… ты… это… не мог бы пока выйти, я скоро спущусь.

Симонов улыбнулся обезоруживающе и встал с кровати:

— Конечно, прекрасная принцесса! Жду вас в столовой к завтраку. — склонившись в шутовском поклоне, он стал пятиться к двери, верноподданнически поглядывая на Ирину. Она не выдержала и захохотала, запустив в него подушкой. Снаряд стандартного размера семьдесят на семьдесят был пойман и возвращён с такой силой, что Ирина завалилась на постель. Когда она вылезла, наконец, из-под подушки, Симонова в комнате уже не было.

Ирина вскочила, быстро застелила кровать, поставив подушки старомодным домиком и накрыв связанной рукодельной бабушкой Златы белоснежной тончайшей салфеткой. Полюбовалась на дело рук своих, мысленно согласилась с подругой и Павлом в том, что в таком доме должно быть как можно меньше современных вещей, и прошлёпала по тёплому полу с наборным паркетом — сохранили-таки его хвалёные реставраторы — к огромному зеркалу в тяжеленной деревянной раме. Недолго повертелась перед ним и пропела на неопределённый мотив сама себе «во всех ты, душенька, нарядах хороша». Тем не менее, рассмотрев себя со всех сторон, Ирина решила перед Симоновым в «пижаме верности» не показываться, да и, пожалуй, всё же добровольно сдать её Злате для уничтожения как наряд, морально устаревший уже в момент своего появления на свет.

Уже на лестнице она услышала сногсшибательные запахи, доносившиеся с первого этажа и, подобно мультяшному толстому мышу Рокфору, потянулась на них, не в силах устоять.

Доктор Симонов в весёленьком, явно маловатом ему цветастом фартучке, напевая что-то себе под нос, сервировал стол.

— Доброе утро! — Ирина улыбнулась самой пленительной своей улыбкой. — Какой же ты молодец, мне даже неудобно! Я дрыхну, как сурок, а ты уже кашеваришь!

Говорить «ты» Андрею было непривычно и странно, но она старательно преодолевала себя.

— Это я прикидываюсь белым и пушистым, а так я деспот и готовить не умею.

— Ну да, ну да, — покивала Ирина, не в силах уже переносить мук голода, которые накинулись на неё, как стая уличных котов, стоило ей войти на кухню. — Командуйте, деспот, что делать. Я буду вам помогать!

— Командую: мой руки и садись есть!

С огромным удовольствием выполнив команду, Ирина устроилась за столом и с благодарностью приняла необъятную тарелку с чем-то очень живописным и, похоже, вкусным.

— Я сделал омлет с сосисками, помидорами и зелёным луком. Лук местный, я его на грядках нашёл. Вот ещё перья молодого чесночка, рекомендую.

— Ага, и будем потом благоухать, — засмеялась счастливая и довольная Ирина.

— Ну и что? В машине, кроме нас, всё равно никого не будет. А мы оба чеснока наедимся, и нам будет без разницы.

— А как же окружающие, к которым, возможно, нам придётся обращаться с вопросами?

— Ну… есть три варианта. Первый: пару минут да ещё и на воздухе переживут уж как-нибудь. Второй: могу при общении с аборигенами отходить подальше и кричать на всю ивановскую. И, наконец, третий: могу, выходя из машины, надевать противогаз. Я тут как раз один в шкафу у Рябининых обнаружил.

Представив себе эти варианты в красках, Ирина, обладавшая на редкость живым воображением, захохотала так, что чуть не подавилась омлетом. Отсмеявшись, она признала, что все три варианта имеют право на жизнь, и предложила использовать их поочерёдно. На том и порешили и принялись за чеснок.

Закончив трапезу, начинающие сыскари убрали за собой кухню, оделись, прихватили провиант и выдвинулись в путь.

Сначала поиски проходили в атмосфере непринуждённого веселья. Но после обеда, когда была прочёсана уже не одна улица, проинспектированы все стройки в доброй половине посёлка, оба загрустили. Мальчишек нигде не было, и видеть их тоже никто не видел. Буквально, ни одна живая душа.

После четырёх к поискам присоединился сначала Павел, а затем и решительно настроенная Злата. Подкрепление прибыло в боевом настроении, и это ненадолго взбодрило Ирину и Андрея. Но когда уже в темноте члены немногочисленного поискового отряда собрались в гостиной дома Рябининых, сил ни у кого не было и от задора остались только воспоминания.

— Подведём итоги, — вяло поглощая картошку с салатом, начал руководитель операции, — в Никольском пацанов, похоже, нет. Мы объездили буквально весь посёлок…

Он достал карту и расстелил в центре стола, предварительно сдвинув сервировку в сторону.

— Проверьте меня, может, я в пылу поисков что-то упустил? Вот мы с Ириной прочесали улицы, которые помечены красным. Кружками мы обозначали дома, где ведётся строительство или ремонт. Здесь мы по возможности или заходили на территорию или расспрашивали. Если было заперто, я лазал через забор. На каждой улице мы по несколько раз останавливались и вопили как иерихонские трубы.

— Что вопили? — заинтересовалась Злата.

Симонов набрал в лёгкие воздух и неожиданно заорал:

— Лё-ха! Кос-тя-а!

Гера, давно уже предавшаяся своему любимому занятию — сладкому сну на мягком матрасике у не функционирующего по причине тёплой погоды камина, заполошно вскочила, решив, видимо, что проспала нападение на хозяев, и огласила дом басовитым лаем. Банзай удивлённо приподнял с диванной подушки голову, неодобрительно посмотрел на горластого гостя и, отвернувшись от нарушителя, с буддистским спокойствием продолжил спать. Остальные, оправившись от шока, дружно захохотали.

— Ну, тогда я спокоен, — заметил Павел, — такое мальчики не услышать не могли.

— Но возникает вопрос, где они, если не в Никольском?

— Девчонки, вспоминайте, что было во время той поездки? Ну, когда ребята были здесь в гостях?

Ирина со Златой переглянулись и задумались. Хозяйка дома начала медленно, с расстановкой говорить:

— Ириш, ну-ка, вспомни, если все в основном носились по саду, то Костик был в полном восторге от Дома… Он ещё попросил у меня разрешения походить везде, посмотреть. А потом стал спрашивать, купили ли мы Дом с обстановкой, откуда все старые вещи…

— Точно! — загрустившая было Ирина выпрямилась и повеселела. — А ты ему рассказала про вашу любимую барахолку!

— И он очень захотел на неё съездить. А Алёша не мог — торопился куда-то.

— У него тренировка в тот день была, — пояснил Андрей. — Я помню, он ещё расстроился, что пришлось уехать раньше, чем все.

— Помнишь, Злат, Костя пошёл Алёшу провожать, и предупредил, чтобы мы не волновались, потому что он уже не вернётся — хотел успеть на барахолку. Так, может, он и не в Никольском вовсе нашёл работу, а там?

— А барахолка у нас где? — заинтересовался Андрей.

— В Салтыковке, — дружно ответили остальные, — это следующая станция в сторону области.

— А что? Пожалуй, имеет смысл поискать там, — заметил Павел.

— Я тоже так думаю, — кивнул Андрей.

— И я.

— И я.

И, воспрянув, хором закончили вразнобой, но жизнеутверждающе:

— И Я ТОГО ЖЕ МНЕНИЯ!

Наученная горьким опытом Гера не вскочила, но всё же подняла голову и с упрёком посмотрела на своих шебутных хозяев и их не менее неспокойных гостей, явственно вздохнула, чтобы ни у кого не осталось сомнения о природе её чувств, и закрыла глаза. Банзай даже не пошевелился.

Утром малочисленный, но решительно настроенный отряд выдвинулся в сторону Салтыковки. Была суббота, и поэтому народу у станции клубилось много — базарный день. Решив, что будут искать двумя экипажами, разъехались. Рябинины взяли себе улицы по левую сторону от железной дороги, а Андрей с Ириной — по правую.