Но тут расстроенная моим невниманием невеста решительно двинулась на меня. А я что?

Конечно, развернулась и рванула прочь. Я говорила, что бегаю очень даже хорошо? Так вот Керри бы ни за что меня не догнать. Но она всегда была хитрой — сообразила, что я попытаюсь ее обмануть и побегу в столь опасное место, как коридор около приемной ректора… Короче, она не напрягаясь пришла к пункту моего назначения, пока подружка ректора носилась на шпильках по окольным коридорам на радость прочим студентам. И только я приблизилась:

— Стоять! — рявкнула Керри, выныривая из-за поворота и для большой верности хватая меня за плечи. — Как оно?

И тут до меня дошло, что подруга до сих пор не знает результат теста. Хотя могла бы и догадаться, ведь если бы он был положительным, мою истерику и в Штатах бы услышали… Но злость уже поутихла, и я просто покачала головой. А она меня крепко обхватила меня руками и прижала к груди, заставляя на мгновение позабыть о том, насколько плохо мы расстались в прошлый раз. Я понятия не имела, как все будет дальше, но Керри вдруг порывисто отстранилась и без слов сунула мне в ладошку свою руку.

— Ох, ты ж черт, Керри, — воскликнула я, глядя на очаровательное колечко, которое сидело на ее пальчике так, будто было создано именно для этой девушки. — Как красиво, — прошептала я и погладила его пальцами.

— Эй, Love Mississippi, будешь моей подружкой невесты? — спросила она, явно скрывая под бравадой страх.

— ЧТО?! Да я была рождена для этой миссии. У тебя есть кто-то еще?! Эта мымра с соседней кровати что ли?!

Керри расхохоталась, а затем мы вдруг заревели в голос. Хором. От облегчения, наверное.

Как бы то ни было, мы ужасно соскучились друг по другу и обе опасались, что вспышка злости разрушила нашу дружбу — эту странную взаимную привязанность между законченной карьеристкой и девушкой, готовой пожертвовать ради замужества дипломом очного отделения одного из лучших университетов страны. О да, мы с Керри очень разные, но, наверное, это только плюс.

— Конелл! Конелл, смотри внимательнее. Я хотела показать его тебе первой! Не родителям, а тебе — моей родной истеричке! — потребовала подруга, чуть ли не тыча в нос мне своим новообретенным предметом гордости.

— Ты не должна сомневаться, что я очень за тебя рада, просто… просто без тебя мне будет так плохо, — тем временем, продолжила я рыдать. — Как я тут останусь… мне же нужно противоядие против…

— Мисс Конелл, — зашипела на меня мисс Адамс, очень своевременно высовываясь из приемной. Выглядела она напуганной. — Сейчас ректор выйдет.

— Ректор уже вышел, мисс Конелл! — зарычал Картер его голова появилась аккурат над макушкой мисс Адамс, и мне вдруг привиделось, что на меня смотрит причудливое двухголовое нечто. А что? Очень даже логично! Секретарша Шона у меня не воспринималась в отрыве от своего непосредственного босса вообще никак… Да и он без нее, наверное, пропал бы. Эта сухонькая женщина в возрасте на удивление рьяно защищала интересы этого социопата, принимая большую часть коммуникационных ударов на себя!

— Но она выходит замуж, — возмутилась я.

— Я выхожу замуж, — поддержала меня Керри.

— И мы имеем право пошуметь немного.

— Ключевое слово — немного, — рявкнул Картер и резко скрылся.

Он был зол. Нет, очень зол. Как я поняла чуть позже, вообще чудо, что он ухитрился сдержаться, и не оторвал нам головы… Только бешеный начальник скрылся, мисс Адамс «очеловечилась», расплылась в улыбке и принялась сердечно поздравлять мою подругу.

После примирения с Керри настроение было отличным, и, возвращаясь в домик на окраине Сиднея, я улыбалась. Была уверена, что Шона нет, уж не знаю почему, но не суть. В общем, я зависла перед зеркалом в прихожей. Поправила волосы, повертелась, решив, что слишком бледна, накрасила губы блеском, и, наконец, взмахнула несколько раз ресницами, улыбаясь зазеркальной Джоанне. Да, блондинкой я нравилась себе определенно больше. А потом из глубин гостиной донеслось:

— Иди сюда!

Это было сказано столь мрачно-угрожающе, что у моего отражения брови сошлись к переносице. Я медленно и тихо — не раздражаем — подошла к дверному проему. Шон сидел в темноте в кресле. Без ноутбука, но со стаканом в руке. От мрачности картинки я внутренне задрожала, но медленно поддаться панике он мне не позволил — швырнул в нее с головой:

— Давай-ка кое-что выясним, Джоанна Конелл. Ты живешь здесь, со мной, в этом доме только потому, что мне нравится с тобой спать. Следовательно, если ты этого не делаешь, то собираешь свои пожитки и выметаешься.

У него совсем крыша поехала? Или, может, он думает, что это игрушки?! Я очень разозлилась, и сквозь сжатые зубы прошипела:

— Ясно. Что-то еще?

— О, еще много всего. Например то, что все последствия — не мои проблемы. Ты и без того получаешь достаточно. — Мне живо представился контракт, который меня сейчас заставят подписать кровью. Черт, невероятно. Это же просто невероятно! И после этого еще кто-то удивляется, что я не хотела ему говорить о своих проблемах?! Надо было смолчать, собрать вещи и уйти. Потеряла бдительность. Расслабилась! Вот же дура… — И если ты залетаешь — просто делаешь аборт. Не ставя меня в известность. Я думал, что хотя бы в этом отношении у тебя мозги на месте, так ведь нет же! Раз так, придется тебе сообщить неприятную новость: я НЕ хочу об этом даже знать. Я с тобой сплю — я за это плачу, и все честно. Если тебя что-то не устраивает — убирайся отсюда и выживай как хочешь. Мне твое дерьмо ни к чему. И если ты вдохновилась примером Керри, у меня для тебя неприятные новости: колечка от меня ты не получишь никогда. Никоим образом. Хоть все тело паразитами засели.

— Паразитами? — оторопело переспросила я.

— Женщины умирали и умирают при родах, гробят свое здоровье, пытаясь продолжить род. С эволюционной точки зрения все просто: когда появляется следующее звено в цепи, надобность в предыдущем отпадает, что подтверждает и медицина: плод день за днем вытягивает из тебя жизнь. А потому физиологически разница между кормежкой ребенка и солитера отсутствует.

— Это дико, я не хочу это слышать, — раздраженно бросила я, на мгновение демонстративно зажимая уши.

— Как скажешь. Я просто пытаюсь донести до тебя свою мысль: мне не нужны проблемы.

Моя жизнь меня полностью устраивает, но вынудишь — я исключу тебя из нее без труда.

— Ты не сказал мне ничего нового.

— Неужели? Тогда почему ты все еще одета? Раздевайся или убирайся, — мягко проговорил он.

И я начала порывисто и зло стягивать с себя одежду. Вообще не сексуально, не собиралась доставлять ему хоть какое-то удовольствие. Хочет вести себя как животное — получит в ответ то же. А я ведь думала, что Шон Картер не может пасть в моих глазах еще ниже, но он просто живое доказательство всему гребаному невероятному в этом мире. Я уеду. Я уеду отсюда!

Никогда-никогда-никогда не вернусь! Но сначала за свои унижения получу Бабочек Монацелли. Иначе все впустую!

И вот, совсем как в Осаке, я стою перед ним голая, но настроение совершенно иное. А он просто встает с кресла и расстегивает ремень брюк, обходя меня со спины. Но то, что случилось дальше, было совершенно не из моей жизни. И книги подобного содержания я всегда откладывала в сторону, не желая больше к ним прикасаться. Это было попросту омерзительно: Шон резко толкнул меня к дивану и заставил перегнуться через спинку. Она больно впилась в тазовую кость, но, наверное, даже если бы я попыталась подвинуться, лучше бы не стало. Пока я злилась и размышляла о происходящем, Картер резко, без прелюдий и без защиты вошел в мое тело. Я дернулась от боли и попыталась вырваться, но этот ублюдок только сильнее впечатал меня в спинку дивана, придавливая сверху. От боли перед глазами появились белые вспышки. Из груди сам собой вырвался жалобный всхлип. И с каждым толчком бедрам становилось все больнее, ни о каком удовольствии и речи быть не могло. Вселяло надежду только одно — бег стрелок часов на противоположной стене. Но, к счастью, видно, после долгого воздержания, все закончилось даже быстрее, чем я надеялась. Никогда в жизни я не была так счастлива, слышать стоны этого ублюдка.

После к моей спине прижался его мокрый от пота лоб, и я задрожала, не представляя, чего ждать дальше. А вдруг он потребует продолжить? В качестве компенсации за утраченные возможности меня поиметь или еще больше унизить. Но ничего подобного не случилось: его губы просто заскользили вдоль моего позвоночника. И — вот же невероятный черт — по коже побежали мурашки. Я не хотела этого, я жаждала выставить все изнасилованием, верить, что Шон еще больший монстр, чем есть на самом деле! Но, увы, его губы спускались ниже, и ниже, и ниже, и пока не заставили меня забыть обо всех первоначальных намерениях.

— Благодарю, наша маленькая сделка в силе, — наконец, сказал он и ушел, оставляя меня дрожать от испытанного страха и удовольствия.

Я ненавидела Шона. Я ненавидела его каждое гребаное противоречие. Я ненавидела легкость, с которой он сочетал диаметрально противоположные качества. Я ненавидела мир за то, что он в своем скудоумии не смог дать определение таким людям. И ненавидела себя за то, что и сама не могла подобрать решить для себя, кто он.


Пришедшее следом утро стало для меня еще одним кошмаром: я стояла перед зеркалом и рассматривала лиловые кровоподтеки, спускающиеся по животу от пупка и ниже. Картинка откровенно пугающая. И даже нижнее белье не надеть. Было ужасно больно. Мда, если бы мне когда-нибудь кто-нибудь сказал, что я когда-либо выйду из дома без трусиков, то я бы, наверное, врезала за такое хамство. И вот, пожалуйста.

Наконец, наглотавшись обезболивающих, я вытащила из шкафа платье с расклешенной юбкой до колен и чулки — в сложившейся ситуации это было лучшим решением.

Не знаю, какого цвета я была, когда покупала огромную коробку презервативов после пар.

А из головы не шли мысли о следующем приеме у врача. Может, стоило ей показаться и припомнить «подросшего слоненка»? Спорю, она бы спать перестала… Ну, либо посчитала бы меня шлюхой. С другой стороны, наверное, так она и подумала, когда узнала название принимаемых мной препаратов. И аптекарь, спорю, тоже. И Картер. И я уже сама готова была проститься с собственной репутацией. Все, что меня спасало, содержалось в одной-единственной мысли: я уеду отсюда. Уеду и никогда не вернусь. А значит, временно могу творить, все, что пожелаю. Иронию чувствуете, а?

Картер снова оказался дома раньше меня, а потому я получила чудесную возможность швырнуть коробку ему в лицо.

— Какая прелесть. Гугл — отличная шутка, да?

— С тебя половина стоимости, — рявкнула я. — Наслаждайся.

— Охотно, — фыркнул он. — Прямо сейчас и займусь.

С этими словами он схватил меня за руку и бросил на кровать. Я упала на спину, и юбка задралась, обнажая бедра. Картер застыл. Не ожидал, черт возьми, он действительно не ожидал.

Не знаю почему, но внутри как-то потеплело от этой мысли. Нет-нет-нет, я не имела права его прощать, и закричала:

— Не делай вид, что раскаиваешься!

— Конелл, ты идиотка?! — зарычал он, нависая надо мной, но, даже не делая попытки прикоснуться. — Правда ждешь, чтобы я извинился за то, что ты довела меня своим долбаным целибатом до сумасшествия?!

— А что тебе мешало пойти и найти себе очередную шлюху, если было тяжко настолько? — зашипела я, одергивая юбку. — Была уверена, что этим ты и промышляешь.

Некоторое время он просто смотрел на меня, но вдруг начал отстраняться.

— Так вот каково будет твое извинение! — продолжила орать я. — Ну нет, после того, что ты сделал, я не позволю тебе отказаться от договоренности, прикрывшись проснувшейся совестью! Учти, я не уйду, пока не получу Бабочек. Так что надевай на свой бл*дский член резинку и вперед по всем условиям соглашения.

— Ты ненормальная? — в его голосе смешались шок и отвращение.

— А в чем дело? Это ведь твои требования, не только любезно предъявленные, но и наглядно продемонстрированные! Вперед!

Но он встал и ушел. Находиться в спальне Шона без Шона мне было очень неуютно, хотелось уйти. Но я не была уверена в том, что происходит и не решилась уйти. Он с равным успехом мог прийти и наорать на меня как за то, что я осталась, так и за то, что я ушла. Это как кот Шредингера… все правильно и все неправильно.

— Иди сюда, — решил мою дилемму его голос из ванной.

Я слезла с кровати и подошла к двери. Передо мной вдруг предстала удивительная картинка: ванна была уже наполнена водой, а Картер стоял рядом и раздевался.

— Так и будешь там стоять? — поинтересовался он.

Я подошла ближе, а он схватился за молнию моего платья и сам начал меня раздевать. И опять же часть моего расколотого надвое сознания протестующе закричала, жаждая выставить Шона чудовищем. Но это было не так.