И раз я первой тянула билета, отвечать тоже отправилась в авангарде. На стопочку исписанной бумаги Картер посмотрел почти с ужасом.

— Это ваша диссертация, мисс Конелл? — ядовито поинтересовался он.

— Нет, это эссе на животрепещущую тему, — не осталась я в долгу.

— Если вы ждете, что я его прочитаю, то очень сильно заблуждаетесь. Я его лучше в рамку и на стенку. А вы пока суть вкратце изложите.

И только договорив, он мой суперрасширенный конспект отобрал. Зачем, спрашивается, я его писала? Ну ладно, начала вещать, а он, вопреки собственным словам, откинулся на спину стула, и с видом сытого и довольного кота начал вчитываться в мои записи.

— А что вы можете рассказать… — насмешливо начал он, обрывая меня на полуслове. И я уже знала о чем будет его вопрос.

Это он что, просил меня прилюдно признать, что я неправа, ради оценки?

— Прошу прощения, но, боюсь, данный вопрос не входит в лекционную программу, и я недостаточно в нем квалифицирована, — вздернула я подбородок. Выкрутилась. Ура-ура!

— Что я слышу, мисс Конелл! — воскликнул он, но уголки губ откровенно подрагивали. — Знаете, вы на редкость правильно поступили, ведь сейчас даже явные дилетанты не стыдятся высказывать и доказывать свою точку зрения! А все потому что признаваться в собственном невежестве никто не любит.

— Заткнись, — тихонько шикнула я на него, отчаянно краснея.

— Что-что, простите? — сделал он вид, что не расслышал моих слов.

— Спасибо, говорю, — громко и гневно проговорила я. — За похвалу.

— Поверьте, мисс Конелл, словесные благодарности слишком переоценены. Лучше купите для своего сочинения рамку.

— Вам в какой цветовой гамме? Розовая подойдет?

— Конечно, мисс Конелл, вполне. Подарок ведь обязан нести в себе отпечаток личности дарителя. К тому же, розовая рамка на фоне скучноватых дипломов будет определенно выделяться, напоминая мне о вашей скромности и несомненном таланте.

Короче, у Шона накипело. Гад ползучий. И будто этого было мало, Хелен вдруг так противненько захихикала… Но прежде, чем я успела хоть что-то сказать в свою защиту, Картер вдруг переключил свое внимание на нее.

— Мисс Амберт, я думаю, вы готовы, — стукнул он костяшками пальцев по столу рядом со мной. То есть допрос Джоанны окончен, и ей велено выметаться.

— Н-нет, я не готова. И передо мной еще Джек и…

— К несчастью для вас, фамилии остальных студентов я запомнить оказался не в состоянии, так что придется отдуваться вам.

У Шона какая-то своя система третирований и поощрений. Вот ведь козел, восхищенно думала я, на ходу качая головой и глядя на размашистую подпись рядом с наивысшей оценкой за экзамен.


Вместо того, чтобы идти домой, я направилась к Мадлен, рассказала ей об успешно сданном экзамене, и мы решили отметить. Было очень жарко, но это не помешало нам заняться готовкой. Однако я об этом быстро пожалела. Буквально через пару минут после того, как мы поставили пирог в духовую печь, я без сил упала на стул.

— Знаешь, кажется, у меня тепловой удар, — легкомысленно сказала я.

— Иди в гостиную, я сама все сделаю. Ты, наверное, просто устала, — отмахнулась Мадлен, не придав моим словам особенного значения.

Я так и сделала, хотя отлынивать было чуточку совестно. В гостиной мне стало чуть полегче, но только я легла на диван — уснула. Проспала до самого вечера, разбудил меня хлопок входной двери. Голоса Клеггов звучали будто через подушку. Как странно… Чтобы поприветствовать Роберта, я попыталась встать, но это оказалось на удивление тяжело.

— Джо, ты плохо выглядишь, — встревожилась Мадлен, увидев меня, а затем подошла и потрогала лоб. — У тебя жар… Роберт, ее нужно везти в больницу.

Мы с Клеггом для порядка попытались поспорить, но успехом это не увенчалось, и в итоге меня запихали в машину и отправили в больницу. К нашему с Робертом стыду, врачи оказались с Мадлен полностью солидарны — после осмотра меня тут же положили в инфекционное отделение.

Вот так я оказалась в палате и совершенно одна. Без вещей и документов. Разумеется, врачи были не слишком довольны, но дали сутки на то, чтобы все необходимое мне доставили. Ладно, я подумала и решила, что могу рассчитывать на Картера хотя бы в таком простом вопросе. Ну что ему стоит зайти в мою комнату, открыть рюкзак, достать паспорт и доехать ко мне на своей дорогущей машине до больницы. Как же я ошиблась…

— Привет, Шон. — Сделала паузу, попыталась дождаться ответа. Ничего подобного. Что ж, ладно. — Слушай, у меня неприятности, я попала в больницу…

Кажется, после этих слов он сбросил мой звонок тут же. А я не знала, продолжала говорить, и, в итоге, спустя только пару минут обнаружила, что разговариваю с пустотой. Это обстоятельство меня разозлило настолько, что я ударила кулаком по стоящей рядом тумбочке.

И заплакала.

Я пыталась звонить ему еще трижды, но он даже трубку не взял. И в итоге на следующий день в домик на окраине Сиднея отправился бессменный и безотказный Роберт Клегг. А я лежала и молилась, чтобы ублюдок, с которым я ухитрилась прожить почти полтора года, не отгрыз моему лучшему другу голову за этот визит.

Шли дни, ко мне никого не пускали. Потому что инфекционное отделение — не то место, где стоит устраивать посиделки. Казалось, изо всего мира со мной остались только две вещи: капельница и ноутбук, который передал через врачей Роб. То есть у меня в запасе оказалось слишком много свободного времени, которое я потратила… на размышления о будущем.

День размышляла, второй… а на третий вышла в интернет и стала искать научные статьи.

На этот раз не с той целью, с которой обычно, нет! Просто во многих изданиях публикуют имейлы авторов.

Вам, наверное, интересно, что это такое я затеяла? Так я ваше любопытство удовлетворю: все это время у меня, как вы, наверное, помните, была одна весьма существенная проблема, которая на этот раз стала, наконец, весьма просто решаемой. В Сиднее мне было перманентно негде жить. Но пока я выздоравливала, мозга, видимо, это тоже коснулось, так как внезапно я вспомнила, что можно жить НЕ в Сиднее. И я не о Штатах. Есть места поближе. Меня ведь еще в Осаке приглашали к Мельбурн на летнюю стажировку. И, вспомнив одну из детских считалочек, я легко и просто выбрала которому из близнецов писать письмо.

«Дорогой профессор Петтерсон, это Джоанна Конелл, надеюсь, Вы меня еще помните.

Возможно, вы помните, что предлагали мне место стажера у вас на кафедре… если оно все еще свободно, то я склонна согласиться. Известите меня, пожалуйста, как можно скорее!»

Меня известили спустя два часа. Впоследствии я узнала, что все вакансии были расписаны еще весной, но поскольку для всех я являлась не Джоанной Конелл, а подружкой Шона Картера, кто-то достал волшебный Паркер, и вуаля! То есть как только меня выписали из больницы, я направилась в университет, чтобы сдать свой последний экзамен, а затем поехала собирать вещи, чтобы успеть на вечерний экспресс до Мельбурна.

Однако, было стремно. Я надеялась, что с Шоном не увижусь, что он где-нибудь пропадает, и объяснять ничего не придется, но мне, как всегда, не повезло. Только я переступила порог, Картер вышел в коридор, видимо, собираясь оценивать степень моего бешенства. Но мне было не до гневных сцен — ведь я собиралась по-тихому слинять, избежав громких разборок. В общем, несколько секунд мы просто стояли и смотрели друг на друга. Затем я решила, что если расскажу правду, то он меня задерживать не станет. Хотя бы потому что объяснить мельбурнцам, по какой такой причине он отказывается отпускать от себя подружку, не удастся.

В конце концов, он всегда прикрывал наши отношения карьерными соображениями, а стажировка мне только в плюс.

— Петтерсон тебе писал? — спросила я, решив выяснить все и сразу.

— Кто? — нахмурился Шон.

— Ясно, не писал. Это один из мельбурнских близнецов. — Блин, а ведь старичка подставила. Он-то думает, что все тысячу раз обговорено, а Картер ни сном, ни духом… — Я еду стажироваться в Мельбурн.

— Ку-да? — Я так и не поняла почему, но у Шона чуть пар из ушей не повалил.

— В Мельбурн. В университет параллельного программирования, — вздохнула я. — Они меня еще в Осаке приглашали. А сейчас я… решила согласиться.

— И что это тебя так взбесило?

— Не будь глупцом, — на манер истинной психопатки усмехнулась я и начала врать: — Я живу с тобой, сплю с тобой, но к Бабочкам так и не приблизилась. Может быть, все дело в том, что Роб прав? Он говорит, что окружающие полагают, будто всем подарочкам судьбы я обязана исключительно тому, что происходит за пределами спальни, а тут, — я указала на свой висок, — Пусто. Думаю, мне стоит попробовать поработать в другом месте и с другими людьми, чтобы доказать, что я и без тебя могу немало.

На щеках Шона заходили желваки. Но плевать! Я не собиралась щадить этого мерзавца. Да и если бы объявила, что просто злюсь на его нежелание привезти в больницу мои вещи, он бы обсмеял меня с ног до головы. А так хоть пощечиной на пощечину. Пусть теперь и он всласть пообижается!

— Мне нужно собрать вещи.

— А я разве мешаю? — ядовито поинтересовался он.

Вот как все просто, родной. И нечего злиться. Все верно. Любимая кукла побила тебя твоими же доводами. Ты говорил, что не хочешь меня отпускать, чтобы посмотреть, насколько амбициозной я стану. Так вот наслаждайся и не жалуйся. Ха.

Пока я собирала вещи, он стоял в дверном проеме и мрачно за мной наблюдал. Спорю, даже не отвернулся. И было очень неуютно. Будто он ждал, что сдамся, сломаюсь. Что ж, тактика была выбрана правильная. Если бы я не была так сильно обижена, может, не выдержала бы и осталась, но не теперь! Он не принес мне паспорт. Черт возьми, не нужно было даже видеться, просто банально вручить врачам сумку. Ладно, не сумку — пакет. Маленький, пластиковый пакет. Ну или хоть паспорт, просто паспорт. Но он даже трубку снять не удосужился! Просто снять трубку и узнать, почему этот звонок был для меня так важен. В конце концов, я же не с фалоимитатором прожила полтора года. А по факту, стоило попасть в беду, толку от так называемого моего мужчины оказалось ничуть не больше.

В общем, я собрала чемодан и выкатила его в прихожую. Шон не препятствовал. Но не будь я женщиной, если бы не облажалась! Уходя, я все-таки совершила ошибку. Всего одну, но все же.

Уже на пороге я обернулась и сказала:

— Порви приглашение. Не вздумай заявиться на свадьбу моей подруги.

Секундой позже я оказалась прижата к двери его телом, его губами. Жестокими, что-то доказывающими, убеждающими и убедительным… И именно это расстроило больше всего: в поцелуе Шона не было ничего нового. Все как всегда. А мне было мало. Мне нужен был не поцелуй, а чертов паспорт!

— Нет, Картер. Ты того не стоишь, — сказала я оттолкнув его и развернулась.

Я понятия не имела, что имела в виду, но, видимо, недостающее он сам домыслил и отступил. А я не пожалела ни единого разу.

Хотя нет, вру, один раз было: когда я услышала жалобный, разрывающий душу скулеж Франсин.

По пути в Мельбурн я чуточку надеялась на то, что мне он понравится больше, чем раньше.

Ну конечно я думала о том, чтобы там остаться. Это было бы неплохим вариантом. Тем более что Керри уезжала, оставляя меня в компании одних лишь Клеггов… Однако, все было не так просто: прошлое впечатление осталось неизменными, Мельбурн мне не нравился.

И мне не нравился университет параллельного программирования. А причины были. О, я все их перечислю!

Во-первых, плохо положенная плитка. Она была очень прожорлива, и питалась ничем иным, как симпатичными крошечными набойками. Я осчастливила ее трапезой уже в самый первый день и, чтобы не сточить каблучок левой туфли своих роскошных парадных шпилек, до самого вечера ковыляла, наступая только на носок. У меня даже несколько раз спросили отчего мисс Конелл хромает, не поранилась ли болезная! Это раздражало.

Во-вторых, мне не досталось даже стола. Ну как так?! Да, понимаю, я приехала на одно только лето, но оставить меня совсем без собственного уголочка — свинство. И я снова и снова вспоминала своего доброго-хорошего-любимого Роберта и провожала недобрым взглядом местных устроителей.

В-третьих, мне не с кем было пообщаться. Не в смысле пятничных пьянок, этого, как раз, навалом (особенно после того как кто-то пустил слушок о том, что мы с Картером расстались), нет. Я о науке. В смысле раньше я никогда от этого не страдала: в соседней комнате сидел Шон, с которым можно было обсудить что угодно. Ну или Клегг… а тут… ну близнецы, конечно, хуже ко мне относиться не стали, но с приобретением статуса подчиненной, появилась и непреодолимая субординационная яма. А уж с криптографией и взломом я оказалась в окончательной изоляции. Небольшой университет параллельного программирования выпуском защитников информации не промышлял в принципе — шутите что ли, да Картер бы конкурентов попросту задавил! — и потому они интересовались этой областью постольку поскольку. А ведь я, как вы помните, так и не сменила кафедру. В общем я буквально чувствовала, как становлюсь тупее с каждым днем.