Александра Гейл - Дело Кристофера

Разумеется, я не возразила, ведь не существовало ничего желаннее. Наконец, пальцы добрались до запретного, и я закрыла глаза, запрокинула голову и застонала. А уж когда звякнула пряжка ремня, и танец пальцев подхватили бедра, я окончательно растворилась в ощущениях.

Как же я скучала по этой опасности, неизведанности и непостижимости. По непредсказуемости мужчины, который мог и приласкать, и оттолкнуть, но не уставал удивлять.

И этим умел дарить мне наслаждение как никто…

Реальность запустил звук электроподъемника водительского окна, и в салон машины хлынул воздух. Мы синхронно глубоко вдохнули. Только после этого во мне нашлись силы на то, чтобы пошевелиться. А Картер достала откуда-то сигарету и прикурил. Шон затянулся так глубоко, что она сгорела до половины, а затем выпустил длинную струю в окно.

— Ты умеешь выпускать колечки? — внезапно спросила я.

— Ты психопатка? — вместо ответа поинтересовался Картер. — Ты нас обоих чуть не убила. И уже не впервые.

— С какой это стати? Оба раза ты был за рулем, — объявила я нагло.

Мгновение Картер смотрел на меня, а затем фыркнул и зарычал:

— Мне тридцать, Конелл. Я взрослый мужчина, дьявол, я ректор университета и уважаемый ученый. И мне страшно осознавать, что какая-то белобрысая девчонка пытается меня трахнуть, когда я веду машину, а я не в состоянии велеть ей отвалить. Ты хоть осознаешь, что мы не доехали до отеля всего пару кварталов? Нам обоим чертовски повезло, что я никуда не въехал!

С этими словами он меня толкнул вбок, и я повалилась на консоль. Уверена, моя многострадальная задница из такого положения смотрелась еще более эпично.

— И что теперь? — гневно поинтересовалась я, пытаясь развернуться в узком пространстве.

— А теперь мы, наконец, доедем до отеля, где я буду всю ночь тебя трахать с присущим моему возрасту и статусу шиком.

— Отличный план, — не могла не одобрить я. — Там у тебя где-то моя туфля…

— Она под сидением… Да на хрен она тебе нужна?! — рявкнул Картер. А затем тронулся с места. Затянувшись напоследок, он затушил сигарету в пепельнице, повернулся ко мне и выдохнул вожделенное дымовое колечко прямо в лицо, приводя одну весьма нетрезвую блондинку в дикий восторг.

Ну… так и жили. Я больше с ним порвать не пыталась. И, вроде, даже Картер смирился с тем, что мы обречены… друг на друга.

Настоящее время

Я не могу этого сделать, — думаю я, сжимая в руках ключ от квартиры. Я не могу туда войти. В кольцо стен, которые видели и мои мучения с Брюсом, и надежду на рождение ребенка. Идут секунды, минуты, а я все никак не могу просто вставить ключ в замочную скважину. Давай, Джо, тебе придется это сделать! Пока ты не найдешь новое жилье, вынуждена там бывать. Просто дерни чертов пластырь!

В итоге, запихивая чемодан обратно в багажник машины, я ругаю себя последними словами. Справившись, наконец, с задачей, я поднимаю телефон и набираю номер Шона.

— Дай мне ключик от офиса бабочек, — без приветствий требую я. Если Картер хочет, чтобы я стала не прежней, а прежней-прежней, то его мои жилищные проблемы ни разу не удивят!

— Там все еще ремонт, — слышу я суховатой, но вполне миролюбивый ответ.

— Ну и что? Я просто хочу иметь возможность там бывать.

— Я сейчас дома, заедь за ключом сама. — И вызов сброшен.

Снова театрально вздохнув, сажусь в машину. С самого возвращения я намеренно избегала домика на окраине Сиднея. Старательно игнорировала тот район. Не знала ответа на вопрос, что именно боюсь там увидеть: то что все изменилось или то что все осталось прежним…

Некоторое время я собираюсь с силами, а затем вливаюсь в поток машин.

За три с половиной года домик Шона не изменился совершенно. То же крыльцо, та же дверь… и, кажется, даже краска со временем не выцвела. Разница лишь в одном: здесь больше нет пушистой лохматой добродушной псины… От этой мысли становится грустно, и чувство вины накрывает с головой.

Думаю, Шон видел, как я подъехала, потому как едва я касаюсь звонка — открывает.

Ирония.

Он после нашего разрыва даже замок не сменил, а я не могу переступить порог квартиры, в которой мы с Брюсом прожили считанное количество недель… Будь я мужчиной, сказала бы, что у Картера стальные яйца.

Шон стоит на пороге. Ворот рубашки расстегнут и чувствуется легкий запах алкоголя. Так по-прежнему, так привычно. Черт возьми. Я даже забываю о приветствиях, просто стою и таращусь на него.

— Проходи, — говорит Шон, игнорируя мой ступор.

Зачем он меня приглашает? Зачем я соглашаюсь? Мы идем на кухню, по пути замечаю, что дверь в гостиную закрыта. Внезапно меня посещает желание ее открыть и удостоверится, что журнального столика там нет, что все произошедшее действительно было. Потому что… я будто и не уезжала. В этом доме ничто не изменилось. Разве что на холодильнике, несколько новых магнитов — все из числа тех, которые раскрученные бренды раздают на IT-выставках, — да еще отсутствие миски Франсин. Сижу и смотрю в тот угол, где она стояла. Либо мне кажется, либо под ней едва заметный круг более темного паркета. Жгучее австралийское солнце не забыло.

Пока я пытаюсь прийти в себя, Шон наливает мне кофе.

— Конелл, — зовет Шон и толкает в мою сторону ключ от офиса.

— Спасибо, — киваю я и запихиваю его в сумку, однако пальцы натыкаются на нечто иное.

Неохотно достаю найденное и кладу на стол.

— Оно мне ни к чему, — тут же сообщает Картер, глядя на кольцо.

— И мне тоже. Оно и раньше мне было ни к чему, а теперь так и вовсе откровенно странно было бы его оставить…

— А ты оставь и не думай о странностях.

— Кольцо должно быть символом чего-то… А это ничего не значит.

— Слово «должно» было придумано с единственной целью — усложнить людям жизнь.

Лично я ни на что подобное подписываться не собираюсь. Ты не должна мне кольцо, а оно ничего не должно тебе. Что, по-твоему я стану с ним делать?

— Да хоть вышвырни. Мне-то какая разница?

— Отличная идея. Давай, — протягивает он руку.

— Ты действительно его выбросишь? — искренне пугаюсь я. Он ведь и такое может вычудить.

Картер не без прибабахов!

— А, по-твоему, я сяду и стану любоваться на углерод, которому повезло засверкать? Или, может, лучше подарить его кому-нибудь помешанному на должностях да обязанностях совсем как ты? То, что это секонд-хэнд упомянуть?

— В ломбард сдай! Оно стоит бешеных денег!

— У тебя странные представления о бешеных деньгах. Даже суперкомпьютер дороже, — задумчиво сообщает Шон, и я понимаю, что продолжения разговора не будет. Убираю кольцо в сумку снова, пока оно не отправится в мусор. И я права. У нас неплавный переход темы: — Знаешь, скоро я открою огромный проект. Соберу в Сиднее бабочек, но сам участвовать не стану. И чтобы не было уроков хорового пения, назначу одного человека, который будет отчитываться за прогресс передо мной. Типа руководителя. Хочешь?

— Черт возьми, ты это мне предлагаешь?! Конечно да! — прихожу я в искренний восторг, но затем понимаю, что все не так просто. — Но разве Такаши не обидится?

— Такаши не участвует. К тому же, будет много работы по твоей части. Я не сейчас это придумал, Джоанна. Но все еще очень надеюсь, что это поможет тебе прийти в себя и образумиться. Позволь тебе кое-что напомнить: Бабочки это постоянная борьба за власть над прогрессом. В том числе и друг с другом. Это не почивание на лаврах, а необходимость раз за разом доказывать, что ты достойна. Так что проснись и вперед.

— Прости. Я… — начинаю я.

— Три месяца назад я открыл портал Бабочек. Ты туда заходила?

— Нет, — тихо отвечаю я, припоминая электронное письмо с адресом чего-то типа соцсети для программистов, где можно пообщаться с крылатой братией в интерактиве. Да, я зарегистрировалась, но больше не заходила ни разу.

— А почему? Знаешь, Конелл, не будь ты в Сиднее, я бы точно тебя уже вышвырнул на хрен. И извинения будут засчитаны только если ты снова станешь человеком, которого я нанимал.

После этого он встает и уходит. Просто уходит. Оставляет меня одну. Он все еще злится.

Хотя, с чего бы ему перестать? Я ничего не сделала, чтобы опровергнуть обвинения. Какая ему разница, хотела ли я замуж, детей и все прочее, ведь он не только мой экс, а еще и начальник.

Порой об этом помнить слишком сложно.

У меня нет ключей от входной двери, и прежде чем выйти я ставлю дом на сигнализацию.

Хотя могла бы этого и не делать. Если кто решит сунуться к этому дьяволу, сам об этом пожалеет!

Уже поздно, и в офисе Бабочек темно. Светильников здесь, разумеется, нет. Но Сидней переливается огнями так ярко, что все видно. Очень красиво. Мне безумно нравится место, которое Шон выбрал в качестве обители для своих подчиненных. Открываю окно, чтобы проветрить помещение, стираю со стекла строительную пыль. Несколько стен уже возведены, в том числе и кольцевая. И хотя отделочные работы начаты, вокруг очень грязно. Полный букет запахов стройматериалов. Но меня не смущает. Это в тысячи, в миллионы раз лучше, чем дом, в который мне все еще предстоит вернуться. А самое главное то, что здесь есть Wi-Fi. Сеть охватывает все здание, и Шон, разумеется, уже подсуетился.

Я располагаюсь на заимствованном у рабочих покрывале и ставлю на колени ноутбук.

Захожу на портал бабочек — kbutterfline.com. Моя страница лишена каких-либо опознавательных признаков. Профиль не заполнен и нет фотографии. Самым первым делом исправляю это упущение, нахожу самую розово-улыбающуюся фотку и ставлю на аватар.

Пусть Картер кофе поперхнется, когда ее увидит! Дальше прохожу в личную информацию.

Дата рождения, время и место учебы в школе, университете, присуждения ученой степени…

Специализация. Но нет графы семейного положения. Тут вам не фэйсбук! Все серьезно!

Заполнив профиль, я перехожу на странички других бабочек, и обнаруживаю, что все они общаются между собой и у них полно подписчиков… Это настоящая социальная сеть. Да, я многое пропустила. Открываю свою стену и пишу:

Joe: Всем привет. Прошу всех меня простить за долговременное отсутствие. Но теперь я с вами и фиг отделаетесь.

Ответ приходит незамедлительно:

Kaddini: Привет, Док. Ты в Сиднее? Такое впечатление, что с момента нашего экзамена тебя никто и нигде не видел.

Joe: Привет итальянцам. Я в Сиднее, но совсем недавно, часов эдак пятнадцать))

Kaddini: Ни ректор, ни профессор Клегг тебя все каникулы не видели…

О, так он справлялся у этих двоих о моем самочувствии? Как мило.

Joe: Это потому что я восстанавливалась в Ньюкасле.

Kaddini: А ты завтра на кафедре появишься? Просто я устроился к хакерам и мог бы на кофе заскочить.

Joe: Думала прийти, но ведь падение метеорита на мою злосчастную голову исключать нельзя. Мне в последнее время просто исключительно везет…

Kaddini: Ладно, тогда я не буду заранее покупать тебе кофе, вдруг он пропадет зазря.

Joe: Жадных парней, Каддини, девчонки не любят.

Kaddini: XD

В этот момент мое присутствие обнаруживают и остальные. Сначала пишет Карина, за ней — Такаши. Они, как выясняется, уже в курсе моих проблем со здоровьем (боже, надеюсь, не детально). Интересно, в каких словах им описывал мое физическое состояние Шон? Чуть не задаю Пани этот вопрос, благо на моей стене появляется новый комментарий с незнакомого аккаунта, и это отвлекает от забившей голову ерунды. Пишет мне какой-то тип с фамилией… не знаю, как это читать, но, судя по окончанию — ев, он русский. А еще он Бабочка. Мне бы стоило выучить их всех по именам.

JN: Привет, я Юрий (и вот сюда вставьте это пи-пи-пи-ев).

Joe: Привет, а я просто Джо.

Никакой реакции на мой юмор.

JN: Слышали о новом проекте профессора Картера? Он сказал, что нам придется работать вместе, и я решил познакомиться заранее.

Вот ведь зануда!

Joe: О, так ты из числа вверенных мне Бабочек? Круто. А кто еще с тобой?

Sean Karter: Конелл, я сообщил тебе об этом проекте час назад, а ты уже на весь интернет растрепала подробности. Объясни мне, как тебе это удается?

Joe: Легко. Берешь клавиатуру, заходишь туда, куда ты меня любезно послал и… печатаешь. А чем это ты недоволен? Или, может, ты мне… соврал? Знаешь, если наш милый недавний диалог — всего лишь бутафория, то я не в обиде. Он мне не очень понравился!