Мои мысли оборвал звонок. Я хотела было уйти, но тут увидела покупательницу.

— Привет! — сказала рыжеволосая девушка, недели три назад примерявшая зеленое бальное платье.

— Привет! — тепло откликнулась Анни, ставя цветы в вазу. Девушка посмотрела на зеленое платье и зажмурилась. — Слава тебе, Господи, — выдохнула она. — Оно все еще здесь.

— Все еще здесь, — радостным эхом отозвалась Анни, ставя вазу на центральный столик.

— Я думала, его продали, — повернулась ко мне девушка. — И просто не могла заставить себя войти и увидеть, что его нет.

— У нас недавно купили два бальных платья, но не ваше — я хочу сказать, не это, — поправилась я. — Не зеленое.

— Я возьму его, — засмеялась девушка.

— Правда? — Снимая платье со стены, я обратила внимание, что девушка выглядит гораздо увереннее в себе, чем когда заходила сюда с… как там его звали?

— Кейту оно не понравилось. — Девушка открыла сумочку. — Но я просто влюбилась в него. И он знал это. Мне незачем снова мерить, — добавила она, поскольку я повесила платье в примерочной. — Оно идеально.

— Да, — согласилась я. — Сшито прямо на вас. Я так рада, что вы вернулись за ним! Если платье так подходит покупательнице, я начинаю мечтать, чтобы она приобрела его. Наденете его на какую-нибудь гламурную вечеринку? — Я подумала, как ужасно она, наверное, выглядела в Дорчестере с мерзким Кейтом и его «важными людьми».

— Понятия не имею, когда надену, — спокойно ответила девушка. — Знаю только, что оно должно быть моим. Это платье заявило на меня свои права.

Я сложила его, придавливая пышные нижние юбки, чтобы они не торчали из пакета.

Девушка достала из сумочки розовый конверт и вручила мне. В углу была изображена Золушка из картины Диснея. Я открыла конверт. В нем лежало двести семьдесят пять фунтов наличными.

— Я буду счастлива предоставить вам пятипроцентную скидку, — сказала я.

Девушка секунду поколебалась:

— Нет. Спасибо.

— Я совершенно не возражаю…

— Оно стоит двести семьдесят пять фунтов, — настаивала она и заключила твердо, почти агрессивно: — Давайте на этом и остановимся.

— Ну… хорошо. — Я пожала плечами, слегка ошарашенная. Отдала девушке платье, и она вздохнула, почти в экстазе, затем с высоко поднятой головой покинула магазин.

— Итак, она все-таки получила свое сказочное платье, — заметила Анни, глядя, как девушка переходит дорогу. — Хорошо бы у нее появился сказочный принц. Но сегодня она была совсем другой, верно? — Она поставила вторую вазу на прилавок и подошла к окну. — Она даже кажется выше ростом — вы только посмотрите. — Анни внимательно следила за девушкой. — Винтаж способен творить чудеса, — добавила она мгновение спустя. — Он может немного… изменить человека.

— Что верно, то верно. Но странно, что она отказалась от скидки.

— Думаю, ей важно, что она заплатила за платье сама, все до последнего пенни. Но интересно, как изменилась ее жизнь и почему она смогла купить его? — задумчиво произнесла Анни.

— Может, Кейт смягчился и дал ей денег? — предположила я.

Анни покачала головой:

— Он никогда бы этого не сделал. Возможно, она украла их у него… — Я представила девушку в зеленом платье за решеткой. — А может, ей одолжила подруга.

— Кто знает? — сказала я и вернулась к прилавку. — Главное, она получила его, пусть даже мы никогда не узнаем, как ей это удалось.

Анни продолжала смотреть в окно.

— А может, и узнаем.


Я рассказала Дэну об этом случае, когда в среду мы пошли в кино. Решила, что это неплохая тема для разговора, если нам будет не о чем поболтать.

— Она купила одно из бальных платьев пятидесятых, — пояснила я, сидя с ним в баре перед началом фильма.

— Я знаю, о каких платьях вы говорите.

— И я предложила ей пятипроцентную скидку, но она отказалась.

Дэн сделал глоток «Перони».

— Как странно.

— Не просто странно, это безумие. Какая женщина откажется сэкономить пятнадцать фунтов? Но эта девушка настояла, чтобы заплатить все двести семьдесят пять фунтов.

— Вы сказали — двести семьдесят пять? — эхом отозвался Дэн. Я рассказала о том, что предшествовало покупке, и Дэн явно растерялся.

— С вами все в порядке? — поинтересовалась я.

— Что? О да, прошу прощения… — Он вышел из задумчивости. — Я просто немного рассеян — слишком много работы. Как бы то ни было, скоро начнется фильм. Хотите еще выпить? Мы можем взять напитки в зал.

— Я хочу еще бокал красного вина.

Дэн пошел к бару, а я вспомнила, как начинался вечер. Я пришла к кинотеатру в семь, но тут позвонил Дэн и сказал, что немного задержится; я сидела наверху на диване и наслаждалась видом Гринвича из панорамного окна. Потом я увидела оставленную кем-то газету. На последней ее странице была реклама «Мира сараев». Я смотрела на нее и лениво гадала, что представляет собой сарай Дэна. Был ли это «Тигр» с двускатной крышей, «Уолтон премиум» с двустворчатыми дверьми или «Норфолк экстра»? А когда я подумала, что это вполне может оказаться «Титановое чудо», обшитое листовым железом и с «отличной функциональностью», появился запыхавшийся Дэн.

Он сел рядом со мной, взял мою левую руку и быстро поднес к губам, а потом снова уложил на мои колени.

— Вы всегда так обращаетесь с женщинами, которых видели пару раз?

— Нет, — ответил он. — Только с вами. Простите, я немного опоздал, — продолжал он, пока я пыталась успокоиться. — Но я писал статью…

— О Центре воспоминаний?

— Нет, тот материал уже готов. А это была… история о бизнесе, — объяснил он немного уклончиво. — Ее пишет Мэтт, но я тоже… подключен. Там несколько трудных мест, которые нам следовало обсудить, но теперь все в порядке. — Он хлопнул в ладоши. — Позвольте мне купить вам выпить. Что именно? Дайте угадаю. Хочу виски, — хрипло сказал он. — С имбирным элем — и не жмись.

— Прошу прощения?

— Это первые слова Гарбо на экране. До тех пор все ее фильмы были немыми. К счастью, ее голос прекрасно сочетается с лицом. А вы что хотите?

— Определенно не виски, но бокал красного вина будет очень кстати.

Дэн взял карту вин.

— Выбор таков: мерло «Ле Карредон» из Окситании — «мягкое, с насыщенным ароматом, легко пьется» или «Песня дрозда» из подвалов Папского замка в Авиньоне с потрясающим ароматом красного винограда и соблазнительным букетом… Так что вы предпочитаете?

Я подумала о своей поездке в Прованс.

— «Песню дрозда», пожалуйста, — мне нравится название.

Теперь, спустя полчаса, разговор шел своим чередом, и Дэн заказал для меня еще один бокал вина. Затем мы спустились в зал, сели в черные кожаные кресла и предались «Анне Карениной» и светящейся красоте Гарбо.

— В фильмах с Гарбо в главной роли все упирается в крупные планы, — заметил Дэн, когда мы выходили из кинотеатра. — Ее фигура неважна, равно как и игра, хотя она и была великой актрисой. Говорят лишь о ее лице — об этом алебастровом совершенстве.

— Ее красота — почти маска, — возразила я. — Она похожа на сфинкса.

— Да. Она излучает отстраненную, довольно меланхоличную сдержанность. И вы тоже, — добавил он как ни в чем не бывало. Дэн опять ошарашил меня, но из-за вина или потому, что наслаждалась его обществом и не хотела испортить вечер, я решила пропустить ремарку мимо ушей. — Давайте где-нибудь поедим, — предложил он и, не дожидаясь ответа, взял меня под руку. Меня не раздражало исходившее от него тепло. Я поняла, что мне даже нравится его обращение со мной. Оно делало вещи… простыми. — В кафе «Руж», о'кей? — спросил он. — Хотя, боюсь, это не «Ривингтон гриль».

— Кафе «Руж» — это мило… — Мы вошли внутрь и выбрали угловой столик. — Почему Гарбо перестала сниматься, хотя была еще так молода? — спросила я, пока мы ждали официанта.

— Ее очень огорчили плохие рецензии на последний фильм «Женщина с двумя лицами», и она сдалась. Но более вероятное объяснение таково: она понимала, что ее красота достигла своего пика, и не хотела, чтобы ее образ со временем поблек. Мэрилин Монро умерла в тридцать шесть, — продолжал Дэн. — Смогли бы мы относиться к ней так, как относимся сейчас, умри она через сорок лет? Гарбо хотела жить — но не на глазах у всех.

— Вы очень эрудированный человек.

Дэн развернул салфетку.

— Я люблю кино — особенно черно-белое.

— Это потому, что у вас трудности с различением цветов?

Официант предложил нам хлеб.

— Нет. Цвет на экране не слишком впечатляет, потому что мы и так видим вещи цветными. А если фильм черно-белый, то он как бы отдаляется от жизни и становится искусством.

— У вас на руках краска, — заметила я. — Вы делали ремонт?

Дэн изучил свои пальцы.

— Вчера вечером возился с сараем — остались последние штрихи.

— А что хранится в этом вашем таинственном сарае?

— Вы все увидите одиннадцатого октября, на которое назначено открытие, — скоро я разошлю приглашения. Вы ведь придете, правда?

Какое же удовольствие я получила от этого вечера!

— Да. Приду. А каков будет дресс-код? Одежда садовника? Резиновые сапоги?

— Приличная повседневная одежда, — обиделся Дэн.

— И никаких смокингов?

— Это было бы немного чересчур, хотя вы можете надеть одно из ваших великолепных винтажных платьев, если хотите. Например, то бледно-розовое, которое, как вы сказали, некогда было вашим.

— Его я определенно не надену, — покачала я головой.

— Интересно почему? — полюбопытствовал Дэн.

— Просто… не люблю его.

— Знаете, вы немного сфинкс, — сказал Дэн. — В вас есть загадка. И мне кажется, вы словно сражаетесь с чем-то, — снова удивил он меня.

— Да, — согласилась я. — Так оно и есть. Я сражаюсь с вашим… нахальством.

— Нахальством?

Я кивнула.

— Вы делаете слишком откровенные замечания. Говорите вещи, которые… выбивают меня из колеи. Вы всегда такой… какое здесь выбрать слово?

— Спонтанный?

— Нет. Вы беспокоите меня… сбиваете с толку… конфузите! Вот оно это слово — вы заставляете меня чувствовать себя сконфуженной, Дэн.

— Мне понравилось, как вы сказали «конфузите», — не могли бы повторить? Совершенно удивительное слово, — улыбнулся он. — Мы нечасто его слышим. Кон-фу-зи-те, — повторил он.

— А теперь вы пытаетесь… достать меня, — возмутилась я.

— Простите. Возможно, это потому, что вы такая клевая и сдержанная. Вы мне нравитесь, Фиби, но иногда у меня возникает желание… немного вывести вас из себя.

— О. Понятно. Ну, вам это пока не удалось. Я все еще очень… уравновешенная. А как насчет вас, Дэн? — попыталась я сменить тему. — Вы кое-что знаете обо мне — ведь, в конце концов, брали у меня интервью, но я практически ничего не знаю о вас…

— Кроме того, что я нахален.

— Исключительно нахальны! — Я почувствовала, что расслабляюсь.

Дэн пожал плечами.

— Ну хорошо. Я вырос в Кенте, рядом с Эшфордом. Мой отец был врачом; мама — учительницей, теперь они оба на пенсии. Думаю, самое интересное в нашей семье это Джек — рассел-терьер, который умер в восемнадцатилетнем возрасте — то есть, будь он человеком, ему бы исполнилось сто двадцать шесть лет. Я ходил в местную школу для мальчиков, затем изучал историю в Йорке. Потом наступило блистательное десятилетие маркетинга, а теперь я работаю в «Черном и зеленом». Не был женат, детей нет, но имел несколько романов, последний из которых совершенно мирно завершился три месяца назад. Такова моя история в кратком изложении.

— И вам нравится работать в газете? — совершенно успокоилась я.

— Такая работа — своего рода приключение, но я не хочу заниматься этим слишком долго. — И прежде чем я успела спросить Дэна, чем же он предпочитает заниматься долго, он сам себя перебил: — О'кей, мы только что посмотрели «Анну Каренину». В пятницу в рамках той же программы показывают «Доктора Живаго». Хотите пойти?

— Хотела бы, но не могу.

— О, — сказал Дэн. — Почему нет?

— Почему? — повторила я. — Дэн, вы опять взялись за свое.

— Конфужу вас?

— Да. Потому что… Послушайте… Я не обязана отчитываться перед вами.

— Не обязаны, — согласился он. — Но я уже сам догадался. У вас есть бойфренд, который, увидев нас сейчас вместе, оторвал бы мне одну конечность за другой. Причина заключается в этом?

— Нет, — покачала я головой, и Дэн улыбнулся. — Просто я уезжаю во Францию за товаром.

— А, — кивнул он. — Помню. Вы едете в Прованс. В таком случае мы посмотрим что-нибудь, когда вы вернетесь. Нет, прошу прощения, вам нужно шесть недель на обдумывание, верно? Давайте я позвоню вам в середине ноября? Не беспокойтесь, я сначала отправлю электронное письмо, в котором напомню о звонке, — и, наверное, напишу за неделю до этого, чтобы вы не думали, будто я слишком уж нахален.