Мария Эльнорд - Демон

– Кто бы говорил! – возмущаюсь я.

– Вы начитаетесь своих любовных романчиков и считаете, что живете в вымышленном мире. Сказочный принц уже не в моде, этим вас не возьмешь: вам нужен грубый, жесткий мужик. С какой-нибудь тайной или комплексом неполноценности. Еще лучше, чтобы он был латентным садистом или собственником. И каждый роман твердит вам о том, как этот мужик меняется ради любимой, а девушка остается все такой же чистой. Секта.

Я кидаю на него растерянный взгляд, а он покачивает головой.

– Не бывает так, Эми. Не может быть односторонних жертв ради любви. Это эгоистично – ждать перемен от мужчины, не меняясь самой. Это уже не любовь, а эгоизм. Я не исправлюсь, Эмили, как бы сильно ты ни была мне нужна.

Неожиданно в моей голове что-то щелкает, и, уже подъезжая к дому, я сильнее выжимаю педаль газа. Чувствую любопытный взгляд Кинга, но он не задает вопросов, выжидает. Адам будто поставил ставки и ждет, кто выиграет.

Я выворачиваю руль, и мы съезжаем с дороги в лесную чащу. Через пару мгновений я останавливаюсь возле берега реки и поспешно открываю дверь. Адам идет за мной. Я чувствую, как меня переполняют эмоции. В эту секунду я все осознаю. Какими бы ни были намерения Адама, он не причинит мне боли. Да, я не всегда понимаю его методов, да, он бывает злым, бывает грубым, он совершил много плохого в жизни, но я все равно хочу быть с ним, и мне наплевать, кто он. Вот что Адам хочет донести: в любви не должно присутствовать эгоизма, нельзя любить человека за то, что он меняется ради тебя, это неправильно.

– Знакомое место, – тихо протягивает Кинг, разглядывая берег, погруженный в сумерки.

Я ничего ему не отвечаю и иду вдоль реки. Адам как призрак следует за мной, не задавая ни единого вопроса. И лишь когда мы поднимаемся на мост, откуда не так давно он хотел меня сбросить, парень спрашивает:

– Ты в этом уверена?

Я вспоминаю то ощущение, когда он перевесил меня через ограждение, ту легкость, и коротко киваю. Теперь мне не страшно оттого, что я тянусь к его тьме. Тьма ли это на самом деле? У каждого человека свои понятия добра и зла.

– Я слишком плохой человек, Эми. Я не хочу убивать в тебе свет, – хрипло признается парень, когда я подхожу к перегородке.

– Почему ты считаешь, что мой свет лучше твоей тьмы? Каждый день я вижу одно и то же, эти лживые маски, это тщеславие, прикрытое доброжелательностью, дружбу ради выгоды, чувства ради выгоды. Сколько вранья! И все эти «светлые люди» ничего не понимают, слепо верят слухам, домыслам, я не хочу так.

У меня перехватывает дыхание, когда я перелезаю через перегородку.

Адам подходит ко мне, и в его глазах загораются нотки удивления вперемешку с восхищением. Птица аккуратно ложится мне на руку, и я закрываю глаза.

– Мне нужен ты, – шепчу я. – Ты даешь мне свободу.

Сердце стучит как бешеное, руки дрожат, воздух исчезает из легких. Я слышу его тихий вздох, и в нос ударяет сладкий аромат. Парень стоит по ту сторону ограды и берет меня за руки, помогая склониться над обрывом.

– Ты веришь мне, Эмили?

В голове срабатывает щелчок. Я отпускаю руки, чувствуя свободное падение. Душа холодеет, с губ срывается восторженный крик, и вот они – свобода, легкость и сила, о которых я мечтала!

Секунда-две-три, я погружаюсь в толщу прохладной воды, и мое сердце вновь начинает биться, а пальцы покалывать. Я быстро выныриваю и громко усмехаюсь. В этот момент с моста прыгает Кинг и всплывает возле меня.

В свете Луны его глаза блестят иначе, и я чувствую, как невидимая завеса, разделяющая нас, исчезает. Наши губы встречаются. Адам крепко обнимает меня, держа нас на плаву, и целует настолько открыто и искренне, что с моих губ срывается стон. Я овиваю его руками за шею и впитываю вкус его поцелуя. Обхватываю ногами за талию, и чувствую, как он идет по дну, поддерживая меня за бедра.

Платье моментально прилипает к телу, когда мы выходим на берег, и мне становится холодно. Адам отпускает меня и с улыбкой наблюдает, как я, дрожа, иду в машину.

– Нет-нет-нет, – смеется Кинг, – не надо садиться в салон, ты его намочишь.

Зубы начинают щелкать от холода, отчего улыбка парня становится шире. Он снимает мокрую рубашку и кидает ее на траву. В лунном свете я стараюсь разглядеть каждый рисунок на его теле. Адам достает из багажника два больших пледа.

– Раздевайся, – тихо говорит он.

Я не могу оторвать взгляда от его обнаженного торса, не могу не смотреть, как в тусклом свете переливаются капельки воды на его теле. Мне безумно хочется прикоснуться к нему.

Адам расстилает один плед на траве, а другой держит в руках и смотрит на меня.

– Эмили, раздевайся, – повторяет он чуть громче, – иначе ты замерзнешь.

Я застываю, не отрывая от него взгляда. Больше никакого стеснения, никакой неуверенности, никаких запретов и вечных мыслей. Только я, он и безграничное доверие друг другу. Серо-голубые глаза вспыхивают. Плед падает из его рук. Он стремительно подходит ко мне и впивается в мои губы. Я отвечаю ему со всей страстью, на которую способна.

Грубым движением Кинг сажает меня на капот машины и аккуратно растравляет мои ножки, заставляя согнуть колени. Каждое его движение отдается сладкой пульсацией внизу живота, серо-голубые глаза вспыхивают страстью. Он нежно укладывает меня на спину и склоняется надо мной. Горячая ладонь скользит по моим бедрам, заставляя меня прогибаться и стонать, кусая губы.

Адам отстраняется и снимает с меня трусики. Сладкие муки ожидания продолжаются, и его губы касаются моих бедер. Мучительно медленно он поднимается все выше и выше, заставляя меня жадно хватать воздух и нетерпеливо извиваться под его поцелуями и прикосновениями.

Я чувствую его горячее дыхание все ближе к заветному месту. И как только его язык касается моего лона, спина прогибается, а с губ срывается громкое «ах». В одну секунду все вокруг перестает существовать. Я растворяюсь в новых чувствах и без остатка отдаюсь во власть Адама. Он нежно целует меня, дразня языком мой клитор, а его руки сжимают ноги, раздвигая их все сильнее.

Кинг отстраняется, берет меня на руки и бережно кладет на расстеленный плед. Моя голова сильно кружится, и я перестаю понимать, что происходит. Остаются только чувства, рвущиеся наружу. Адам снимает с меня платье, и огненные губы принимаются покрывать поцелуями мой подбородок, плечи. Легким движением он снимает с меня мокрый лифчик и начинает целовать грудь, посасывая и покусывая соски.

– Адам, – вырывается вместе со стоном, и я прижимаю его ближе к себе.

– Тише, – шепчет он.

От его голоса мой стон кажется еще громче, и птица ложится на губы, закрывая мне рот, а глаза наполняются тьмой.

Я больше не боюсь.

Адам расстегивает штаны, и я чувствую, как что-то твердое касается моего лона. Парень убирает руку, впивается в мои губы и входит в меня. От неожиданно резкой боли я вскрикиваю, и глаза начинает щипать от слез. Кинг замирает и смотрит на меня, заглядывая в душу. Все его тело напрягается, и, когда боль постепенно проходит, он начинает двигаться во мне, громко дыша.

С каждым его нежным толчком тело все более наполняет сладкая истома. Дыхание становится рваным. Мои пальцы судорожно сжимают плед.

Он ускоряет темп, и я начинаю стонать все громче и громче, чувствуя подступающую волну удовольствия.

Мы сливаемся воедино, становимся одним целым. Его пальцы сплетаются с моими, и с его губ срывается рычащий стон, заставляя мое сердце взорваться. Я вскрикиваю от сильного наслаждения, и Адам резко выходит, обрушиваясь всем телом на меня. Постепенно его мышцы расслабляются.

Обессиленные, измотанные, но счастливые, мы лежим так еще долгое время. И как бы стыдно ни было это признавать, я счастлива, несмотря на то, что моя жизнь еще далека от идеала.

В карих радужках таится задоринка. Припухшие от поцелуев губы расплываются в счастливой улыбке. Нет никаких физических изменений, но в совокупности я уже не та, что прежде. Говорят, после потери девственности девушки становятся другими, что-то внутри, в душе, меняется раз и навсегда. В зеркале стоит уверенная в себе, счастливая девушка, уже женщина, и обворожительно улыбается. Взгляд переменился, в нем появилась некая таинственная перчинка. Я вглядываюсь в отражение, и теплая рука касается мой спины.

– Доброе утро.

Блеск серо-голубых глаз. Мое тело приятно ломит от вчерашних событий. Почти всю оставшуюся ночь мы купались в реке и дурачились как дети, а потом поехали домой и завалились спать.

В его нежном взгляде читается так много. Не нужно слов, чтобы понять, что мы значим друг для друга. Об этом рассказывает язык наших тел. Два совершенно разных человека стали единым целым. Адам проводит кончиками пальцев по моей руке, и по венам тут же разносится волна возбуждения, а тело моментально бросает в жар. Я устремляю на него взгляд через зеркало, чувствуя непреодолимое желание.

– Не смотри так, Эми, – шепчет Адам, щекоча дыханием мое ухо, – иначе я тебя съем.

Я тихо смеюсь.

– Серьезно, я очень хочу есть, – улыбается Кинг и делает по-детски грустную гримасу. – Ты слишком аппетитно выглядишь.

Адам кусает меня за шею, и я начинаю визжать, задыхаясь от смеха.

– Я поняла, поняла! Сейчас что-нибудь придумаю.

Он выпускает меня из объятий, и я спешу вниз на кухню готовить ему завтрак, чувствуя на шее след от укуса. Адам бесшумно спускается следом, и я подпрыгиваю возле плиты, когда он кладет руку мне на плечо.

– Не смешно, – сетую я, держась за сердце.

Хищный взгляд встречается с моим. Кинг садится за стол, и я подаю ему яичницу с беконом, а себе насыпаю мюсли и заливаю их молоком.

– Снова стала травоядной? – Парень вопросительно изгибает брови.

– Полезный завтрак – залог хорошего здоровья.

Кинг изображает недовольную гримасу и натыкает на вилку кусок жареного бекона.

– Ешь, – приказывает он и подносит вилку к моему лицу.

Я морщу нос и отворачиваюсь, отчего взгляд Кинга мрачнеет. Демон наклоняет голову, недовольно цокнув. Вилка приближается, я отодвигаюсь. Ножки стула поскрипывают, и Адам хватает меня за запястья до того, как я падаю. Равновесие возвращается, и я облегченно вздыхаю.

– О чем вы говорили вчера с Томом? – спрашивает Кинг, жуя свой завтрак.

Около восьмидесяти процентов времени я вижу Адама поедающим пищу, и теперь мне кажется, что я и сама подсаживаюсь на вредную, но такую вкусную еду.

Сама цепляю пальцами кусок бекона из его тарелки и отправляю в рот. Кинг победно улыбается.

– Да ни о чем. В основном он спрашивал меня про универ. Ничего странного я не заметила.

Адам кивает и задумывается, стискивая зубы, а я ловлю себя на мысли, что в открытую любуюсь им, не скрывая мечтательной улыбки.

Прекрасное лицо с маленькой татуировкой перевернутого креста и непонятной надписью, четкий изгиб губ, удивительные глаза и светлые волосы. В первый день нашего знакомства он показался мне по-настоящему страшным и злобным парнем, но сейчас я не могу оторвать от него взгляда.

Я люблю его.

– Поехали, – голос Адама возвращает меня в реальность.

Я мою тарелки и бегу одеваться. Из окна вижу, как Адам достает из багажника какие-то вещи и заходит обратно в дом. Когда я спускаюсь, Кинг стоит в другой одежде. Синие джинсы, белая футболка, черные кеды. Из элегантного мужчины в костюме, каким Адам был вчера, он превращается в обычного парня, что никак не уменьшает его привлекательности.

Кинг кидает на меня хищный взгляд, взбудораживая мое нутро и заставляя переминаться с ноги на ногу. В последнее время я часто ношу платья, сарафаны и юбки и не могу не замечать на себе восхищенные взгляды Демона. Сегодня я решила надеть шифоновую юбку в цветочек и блузку с коротким рукавом. Образ мне очень понравился, хотя год назад мама безуспешно пыталась одеть меня в эти вещи, когда меня впервые пригласили на свидание. Парня звали Эндрю, и после неловкого похода в кино мы с ним не общались. Эндрю не проронил ни слова за весь вечер, а я думала, что умру со скуки. Поэтому придя домой, пообещала себе больше никуда ни с кем не ходить.

Рука Адама касается моего бедра. Птица подлетает к раскрасневшейся щеке, а глаза наполняются мраком.

– Ты готова? – тихо спрашивает он, наслаждаясь моей реакцией на его прикосновения.

По телу бегут мурашки. Я касаюсь его красного орла на шее, и он закрывает глаза.

– Готова, – отвечаю ему, и уголки моих губ поднимаются вверх.

Кинг немного резко отстраняется и выходит из дома. Я следую за ним и принимаюсь кружить рядом. Кинг стискивает челюсть сильнее. По его взгляду видно, что он старается быть серьезным, но маска невозмутимости дает брешь, и полоска губ искривляется в улыбке.

Я, прискакивая, бегу к двери и сажусь в машину. Адам заводит двигатель и поворачивается ко мне.