Мария Эльнорд - Демон

Эта груда мышц – не Адам.

Глаза Кинга испепеляют меня яростью. Он глубоко дышит, сжимая каменные кулаки, а парень, стоявший позади, пытается встать с пола.

«Лучше не делай этого».

Рвусь вперед, чтобы успокоить Кинга, но несчастный танцор все-таки вскакивает и намеревается ответить обидчику, отчего снова встречается с полом. Толпа студентов ликует, снимая драку на мобильные телефоны, а я все больше трезвею от прожигающего взгляда.

– Адам… – Я подхожу к парню, чтобы все объяснить, но он только берет меня в охапку и силком выводит из общежития.

– Какого хрена ты творишь! – кричит Адам, выпуская меня из стальной хватки.

– Клянусь, я думала, что это ты.

– Не умеешь – не пей! Я бы оторвал ему голову, Эмили! Что с тобой происходит весь вечер?

Кинг мечется в разные стороны, на пути ему попадается мусорный бак, и он со всей силы пинает его ногой, подавляя рычащий крик и запускает пальцы в волосы. В этот момент во мне просыпаются демоны, и женское упрямство берет верх.

– Спроси у Люси, а то она уже заждалась тебя в своей постели.

Глаза Кинга округляются, но вместе с этим в них появляется растерянность. Мое сердце трещит по швам.

– При чем здесь Люси?

Руки трясутся. Я слишком хорошо знаю этот взгляд, скрывающий кучу тайн, скрывающий также и страх.

– Ты спал с ней, когда мы были уже вместе?

– Эми. – Птица подлетает к моей щеке, но я делаю шаг назад.

– Ответь.

– Это было до того, как мы с тобой…

– То есть для тебя нормально трахать своих бывших, пока нынешняя не дала? – кричу я во все горло, чувствуя, как предательски сжимается сердце.

Адам заключает меня в объятья, пытаясь успокоить, но я вырываюсь и бью его в грудь.

– После всего, что она сделала! – Мой голос срывается. – После всего, что она говорила про тебя! Тебя прозвали Демоном, подло оклеветав!

– С чего ты взяла? – рычит Адам. – Я говорил тебе, что я не святой. Только ты постоянно ищешь во мне что-то хорошее, но этого нет! То, что я не нападал на Джули в тот вечер в подворотне, не искупает других грехов! Я говорил! Я предупреждал тебя, Эмили!

Мне хочется закрыть уши и не слышать всего этого. Слезы щиплют глаза. Мне становится трудно дышать.

Хочется исчезнуть. Алкоголь делает нас двоих совершенно другими людьми. Теперь я понимаю, почему Адам не пил раньше.

– Я хотел уничтожить тебя в первые дни. Я поначалу находился рядом с тобой, чувствуя ненависть и злость. Я мучил твою маму рассказами о том, как ты страдаешь.

– Не надо. – Я зажимаю уши, но все равно слышу его грубый голос.

– Я трахал твою пьяную подругу на вечеринке, а потом рассказал всем о том, какая она в постели! – Серо-голубые глаза наполняются тьмой, и по моим щекам текут обжигающие слезы.

– Эми! – Хрипловатый голос полон горечи и злобы.

Я трезвею с каждой секундой наступающей паники. Хочется убежать как можно дальше, чтобы не видеть и не слышать его. Адам и правда предупреждал, что он не святой. Это моя вина, что я видела в нем жертву слухов. На мгновение я цепенею и заглядываю в его глаза. Они наполнены тревогой и злобой, любимые губы сжаты в тонкую полоску. Кинг тяжело дышит, сжимая кулаки. Насколько родным стал мне этот человек и насколько мало ему нужно, чтобы ранить меня.

– Почему ты такой? – Мой голос дрожит. – Ведь у тебя есть все, чтобы быть счастливым, а ты совершал такие вещи.

Он отводит взгляд и сжимает скулы.

– Не бывает такого, – чуть громче добавляю я, – не может быть, чтобы не имелось причин для злости на этот мир!

Адам закрывает глаза, будто мои слова бьют его.

– Бывает, Эмили. Я таким родился.

Это мы уже проходили.

– Ты родился в нормальной семье и…

– Я плод ненависти и отвращения! – взрывается он, и из моих легких выходит весь воздух. – Мою мать изнасиловала группа отморозков двадцать лет назад.

Тело застывает то ли от холода, то ли от страха перед услышанным.

– Я делал эти вещи не потому, что злился на людей, – шепчет Кинг, – а потому что хотел. Это моя суть, Эмили. Меня не мучает совесть, мне не снятся кошмары о трудном детстве, мне абсолютно все равно, кто и что про меня говорит.

Меня передергивает от ужаса, когда я представляю ту зияющую пустоту, которую он чувствовал, совершая нехорошие вещи. Как он делал, что хотел, и ни о чем не жалел. Представляю этот надменный, злобный и безразличный взгляд и зажмуриваюсь.

– Ты не меняешь меня, Эмили. Я не меняюсь ради того, чтобы сохранить наши отношения. Просто с тобой рядом мне не хочется совершать дурные поступки. Я не подавляю свою сущность, а открываю новую.

Меня трясет все сильнее, и я понимаю, что очень замерзла. Адам молча снимает куртку и накидывает ее мне на плечи. Вдыхаю сладкий перцовый аромат и потихоньку успокаиваюсь.

– Пойдем домой, – просит Кинг, обнимая меня за плечи.

– Стой, есть ли что-то еще, что ты скрываешь от меня?

– Ничего, что может разбить тебе сердце.

Адам берет меня за руку, и я сдаюсь в его объятья. Больше не хочется ничего решать, не хочется спорить. То, что я только что узнала, не позволяет мне продолжить глупые разборки. Вот он, передо мной, и он нежно обнимает меня. Большего мне не нужно.

Кинг ловит такси, и я засыпаю у него на плече, чувствуя, как его пальцы касаются моей щеки.

Какая разница, что было в прошлом, если сейчас все иначе?

Мой любимый Демон наконец открылся мне. Теперь понятно, почему в детстве никто не хотел с ним дружить. Люди судили его за отца, которого он никогда не знал, и считали, что он может быть его продолжением.

Отчасти Адам похож на монстра, но в нем есть и светлая сторона. Не представляю, как его мама выдержала горечь обстоятельств и оставила ребенка, воспитав его в любви и заботе, несмотря на то, что тот результат насилия.

Я чувствую, как меня берут на руки, и, словно пушинку, выносят из машины. У меня нет сил даже открыть глаза, не то что пошевелиться. Алкоголь туманит измотанный нервами разум. Но сквозь усталую дремоту я продолжаю копаться в своей голове.

Адам не предал меня, я верю его чувствам, верю ему. Видимо, наши отношения, по его мнению, начались гораздо позже, чем по моим расчетам. Я вспоминаю, как он время от времени прожигал меня взглядом, полным ненависти, и сопоставляю это с его признанием о желании уничтожишь меня в первые дни нашего знакомства.

Он ничего не скрывал от меня, когда наши отношения стали серьезными. Адам был предельно честен со мной и всегда давал понять, что не является святым человеком.

Дверь открывается, и я чувствую запах дорогих ароматических средств. В доме Кингов всегда приятно пахнет.

– Что случилось? – слышится взволнованный голос Джона.

Мне хочется вскочить и сказать, что со мной все в порядке, но как же тепло и приятно находиться в руках Адама…

– Перебрала. – Голос Кинга звучит спокойно, несмотря на то, что совсем недавно он орал как зверь и избивал мусорные баки, вселяя в меня страх и ужас. – Ей просто нужно отоспаться.

В ответ слышится только тихий смешок.

– Что?

– Ничего. Ложитесь спать.

Мое сознание проваливается глубже в сон, тело касается мягкой кровати. Заботливые руки снимают с меня одежду и укрывают одеялом.

«Я и есть монстр», – вспоминаю слова Кинга.

Чувствую, как моего плеча касаются его губы, а руки обнимают меня сзади и притягивают к себе в нежные объятья.

«Адам Кинг, демон города Лафайет», – звучит голос Тома.

Его пальцы нежно гладят меня по щеке.

«Кто-то его боится и ненавидит, а кто-то им восхищается и завидует ему».

Адам зарывается носом в мои волосы.

«Я делал это не потому, что был зол на людей, а потому что хотел».

– Я люблю тебя, Эмили, – слышу его шепот и засыпаю.

* * *

Запах больничных палат, атмосфера угнетенности и безумия. Место, в котором люди ищут себя, но теряются в бесконечных коридорах собственной больной души.

Меня сжимает тугая рубашка. Она сковывает мои руки, а двое врачей силком пытаются вести меня вдоль больничных палат.

Мне нечем дышать. Рубашка душит все сильнее.

Я спотыкаюсь и падаю, что не останавливает медработников, и они просто волокут меня по холодному полу.

– Пустите, – пересохшими губами прошу я.

Слышится скрип двери, и меня швыряют в темную комнату. Я падаю на мягкую, бесконечную подушку.

– Поиграй со мной, – звучит детский голос, и в глаза ударяет яркий свет.

В белой комнате с мягкими стенами сидит маленький, темноволосый мальчик и держит что-то в руках. Я подползаю к нему, задыхаясь из-за стягивающей грудь смирительной рубашки, и различаю на руках и ногах мальчика кандалы с длинными цепями.

– Ты сопротивляешься, Эми, так делать нельзя, – тихо говорит он, – это не по правилам.

На меня устремляется пара его ярко-голубых глаз. Мальчик держит в руках куклу-марионетку и тянет за веревочки, заставляя ее двигаться.

Все мое тело скручивает боль, и меня поднимает вверх.

– У каждой марионетки есть свой кукловод, – шепчет он и падает без сознания.

Кукла выпадает из его рук, и я приземляюсь на мягкий пол. Путы рубашки ослабляются, и я с жадностью хватаю воздух ртом. Но не успеваю оглядеться и прийти в себя, как слышу звон цепи, висящей под потолком, и тело безжизненного ребенка поднимается как кукла и начинает шевелиться.

Я оборачиваюсь и вижу десятки тел, подвешенных за цепи и двигающихся по приказу невидимого кукловода.

– Мама! – кричу я, когда узнаю знакомое лицо среди других.

– Джон!

– Джулия!

– Адам!

Собственный крик выбрасывает меня из жуткого кошмара, я открываю глаза и вижу взволнованное лицо Кинга.

– Тише, это всего лишь кошмар, – шепчет любимый и крепко обнимает меня.

– Эми, пока я не ушел, мне нужно тебе кое-что показать.

Джон поправляет галстук и наблюдает за тем, как я выкладываю на тарелку горячий омлет.

Я проснулась утром одна. По словам Джона, Адам уехал по делам, касающимся его работы за пару часов до того, как я открыла глаза. Несмотря на то, что я мало помню о вчерашнем вечере, на душе все равно остался неприятный осадок.

Кусок омлета обжигает язык, и я помахиваю рукой, пытаясь остудить пищу во рту. Джон дает мне стакан воды, и я скорее запиваю. Холодная жидкость приятно остужает обожженный язык, и я облегченно вздыхаю, словив смеющийся взгляд отца.

– Ты очень похожа на свою маму.

– Я не такая сильная, как она, – шепчу я, вытирая салфеткой испачканные губы.

Джон кивком зовет за собой. Моему удивлению нет предела, когда мы заходим в гараж, и я вижу новенький «Volvo ХС60». Его ни с чем не перепутаешь: блестящий, темно-серый джип задорно моргает фарами, и Джон с довольной улыбкой протягивает мне ключи.

– Она твоя.

От шока я застываю на месте и не могу поверить своим глазам. Эта машина стоит как три десятка моих прежних развалюх.

– Адам сказал, тебе безопаснее ездить в бронированном танке, но я больше доверяю шведам в этом вопросе.

Я прыгаю за руль и запускаю двигатель. Новенький джип моментально заводится, а приборная панель загорается, как новогодняя гирлянда. Запах новой кожи заставляет меня с наслаждением улыбнуться. Джон садится на переднее сиденье и нажимает на кнопку, открывая панорамную крышу.

– Я не могу принять этот подарок! Это слишком дорого.

– Не дороже того, что моя единственная дочь будет в комфорте и безопасности.

Его взгляд теплеет.

Не зная, что ответить, я крепко обнимаю его.

– Это еще не все. – Он прячет руку в карман пиджака и кладет на подлокотник пластиковую карточку и ключи. – Что бы у вас ни случилось с Адамом, я очень хочу, чтобы ты жила с нами. Мой дом – твой дом, Эмили, и все, что принадлежит мне, рано или поздно, станет твоим и Адама.

Я беру в руки пластиковую карту и покачиваю головой в знак протеста.

– Уважь своего старика, Эми. К тому же Адам уже внес ее в твой телефон. Если не возьмешь, сможешь расплатиться с помощью телефона.

«Я установил тебе все необходимые программы», – вспоминаю слова Кинга и усмехаюсь.

Всегда на шаг впереди меня.

– Сегодня я улетаю в Сиэтл и не знаю, успею ли завтра вернуться, чтобы поздравить тебя с днем рождения, поэтому поздравляю сейчас.

Совсем вылетело из головы! Неужели завтра уже двадцать пятое октября! Как же быстро летит время…

– Я совершенно забыла! – Джон приобнимает меня за плечи. – Я приготовлю праздничный ужин.

– Постараюсь успеть к вечеру.

– Спасибо тебе.

Он лишь улыбается и целует меня в щеку. С появлением Адама и Джона моя жизнь стала спокойнее. Я чувствую себя в безопасности и забыла о давней мании преследования.