Даниэла Стил - День Рождения

В течение последующей недели они виделись мало, хотя Валери и ночевала у Джека. Ей не хотелось, чтобы он подумал, будто она спешит отстраниться от него. Ничего подобного у нее и в мыслях не было. Просто она была страшно занята и возвращалась домой поздно, когда Джек уже был в постели. Она забиралась в кровать, он обнимал ее, и они засыпали. И он, и она не имели ничего против того, чтобы заняться любовью, но, увы, они оба выматывались и проваливались в сон. Или оба делали вид, что на любовь у них нет сил? Валери не решалась задавать вопросы. Она не знала, какое решение он принял для себя, но не спрашивала его ни о чем. Она почти не сомневалась, что он все-таки переедет в Майами. Да и она сама, наверное, поступила бы точно так же, будь она на его месте. Нет, она не была в этом уверена на все сто, но ей так казалось. Потому что нельзя годами строить карьеру, создавать себе имя, чтобы потом в одночасье выбросить все на свалку лишь потому, что вам не хочется переезжать в другой город. Потому что жизнь такова, что постоянно приходится чем-то жертвовать. И, что самое ужасное, порой приходится жертвовать дорогими людьми. Наверное, это и есть одна из таких жертв. Разве она сама когда-то не пожертвовала семейной жизнью ради успешной карьеры? Даже если тогда она была еще молодой и еще только начинала двигаться к успеху. Интересно, а как бы она поступила, окажись она перед таким выбором сегодня? У Валери не было ответа на этот вопрос. А еще она была рада тому, что не ей выпало принимать тяжелое решение. Она не завидовала Джеку. Невозможно было предсказать, как скажется переезд на его дальнейшей карьере — добавит ли он ему славы или, наоборот, повредит ей. К тому же вопрос отнюдь не сводился к деньгам, все козыри были в руках у телеканала. Наверное, другие каналы тоже были бы не прочь заполучить себе Джека, однако сорваться с места и перейти на другой канал, отдав двенадцать лет этому, было бы по меньшей мере рискованно. И Валери понимала, что только Джек должен решить, как ему жить дальше. Конечно, что бы ни случилось, он всегда может рассчитывать на ее сочувствие и поддержку.

Валери ни на минуту не усомнилась в том, что они любят друг друга. Но загадывать, как сложатся их отношения дальше, было невозможно. И она пыталась не впадать в панику, а вести себя как зрелая разумная женщина. Наверное, это единственное преимущество зрелого возраста — с достоинством сносить удары судьбы. Потому что в твоей жизни такое уже было и ты делаешь это не в первой раз.

Даже в ту неделю, на которую была намечена ее свадьба, Эйприл часто заходила в ресторан, чтобы посмотреть, как идут работы. У Майка было полно дел в газете. В его квартире все было готово к появлению на свет ребенка. Оставалось только дождаться его самого. Глядя на Эйприл, можно было подумать, что она вот-вот просто лопнет. Впрочем, это было и ее собственное ощущение. Живот мешал ей спать, и, оставаясь дома, она не знала, чем себя занять, и вперевалочку ходила по квартире или перебирала детское приданое — крошечные распашонки и ползунки, чепчики и одеяльца, носочки и кофточки. А несколькими днями ранее у нее случился стиральный раж, и она перестирала все вещи до последней. Для этого ей пришлось несколько раз подняться и спуститься в подвал по лестнице, но даже это ее не останавливало. Майк сказал Джиму, что, по его мнению, у Эйприл просто съехала крыша, но Джим объяснил другу, что это обычная история с женщинами под конец беременности. Они как бы строят для себя гнездо и потому постоянно ищут, чем им заняться. И Майк был вынужден притвориться, будто ничего из ряда вон выходящего не происходит. Так было спокойнее. Он был благодарен Джиму за то, что тот его просветил, — еще бы, с таким богатым опытом! Джим прошел через это три раза, и теперь его жена ждала четвертого ребенка. Так что в некотором роде они были собратья по несчастью, с той единственной разницей, что Майк едва представлял себя отцом одного ребенка, не говоря уже о четверых.

На время медового месяца он заказал для них с Эйприл номер в отеле «Карлайл». Впрочем, «на время» — это громко сказано, потому что медовый месяц сводился всего к одной ночи. Это все, что он мог себе позволить, но ему хотелось доставить Эйприл эту радость. Он даже заранее съездил в отель, чтобы посмотреть номер. Разумеется, он не стал говорить портье, что невеста на девятом месяце беременности. Он даже на всякий случай держал пальцы скрещенными. Кто знает, вдруг эту ночь Эйприл проведет уже на больничной койке. Ничего нельзя загадывать заранее. Врач сказал, что она готова к родам, и в последние дни мышечные сокращения участились. Майк умолял Эйприл не ходить в ресторан каждый день, а тем более не влезать в дела, но она слушала его вполуха.

За день до свадьбы у Эйприл состоялся разговор с матерью, и она почувствовала, что Валери чем-то озабочена.

— Мам, с тобой все в порядке? — спросила она, не на шутку встревожившись.

— Не волнуйся, все в порядке, просто очень много работы.

Впрочем, голос у нее был совершенно упавший. Вечером Эйприл сказала об этом Майку.

— У меня такое подозрение, что у них с Джеком что-то не так.

— С какой стати что-то должно быть не так? — удивился Майк. Когда он видел их в последний раз, они произвели на него впечатление счастливой пары. Этакие молодожены, вернувшиеся после медового месяца.

— Никогда нельзя зарекаться, — задумчиво произнесла Эйприл.

Как ни странно, но она нашла себе платье для бракосочетания. Они с Элен отправились за покупками и увидели это платье в одном небольшом магазине — широкий шелковый белый балахон с открытым верхом. Платье было коротким, так что к нему нужны были туфли на каблуках. Ничего, она может надеть босоножки, а в руки возьмет букетик искусственных ландышей, которые мать привезла ей из Парижа. Цветы были как живые, только ничем не пахли. Конечно, это было мало похоже на традиционный свадебный наряд, но в ее положении трудно было придумать что-то лучше. Отец подведет ее к жениху. Элен будет главной свидетельницей, сводные сестры — подружками невесты; для этого случая Мэдди даже купила для них одинаковые голубые льняные платья. Эйприл была благодарна мачехе за ее помощь. Валери украсила всю квартиру белыми цветами. Тут были и орхидеи, и розы, и живые пахучие ландыши.

В пятницу вечером в квартире Валери все было готово к завтрашним торжествам. Сама она отправилась ночевать к Джеку, как делала всю неделю. В ее собственной квартире царила предсвадебная суета. К тому же Дон осталась там, чтобы следить за приготовлениями. Все гости приняли приглашения, за исключением двух официанток из ресторана Эйприл, у которых на этот день были запланированы важные дела. Все остальные пообещали быть непременно, в том числе редактор газеты, в которой работал Майк, Джим с женой и детьми и один приятель Майка еще по предыдущей его работе. Джека Майк попросил исполнить роль шафера. Джек был тронут таким предложением, понимая, что Майк не может обратиться с такой просьбой к своим близким, можно сказать, что их у него и не было.

Накануне бракосочетания Валери заметила в Джеке некую умиротворенность и сделала вывод, что он принял решение порвать с ней, чтобы в одиночку продолжить свою звездную карьеру. В том, как он смотрел на нее, ей виделись одновременно и горечь, и нежность, отчего на Валери то и дело накатывали волны паники. Впрочем, Валери ничего ему не сказала, не сказала потому, что любила. Она пообещала себе, что, если они все-таки расстанутся, она храбро перенесет этот удар судьбы. Возможно, он решил, что не стоит даже пробовать сохранить отношения на расстояния, куда проще будет покончить с ними одним махом и уехать в Майами. Валери молчала, хотя и дала волю слезам, запершись в ванной. Выплакавшись, она умылась, «сделала лицо» и юркнула к нему под одеяло. На этот раз они занялись любовью. «Возможно, в последний раз», — подумала она. Ей было тяжело от одной только мысли, что она вот-вот потеряет любимого человека. Тем не менее она постоянно твердила себе, что на этом жизнь не кончается и нужно жить дальше. Впрочем, что еще ей оставалось?!

А Майк и Эйприл, лежа в кровати, к которой была придвинута детская колыбелька, говорили о предстоящем бракосочетании. Не секрет, что согласно традиции они не должны были видеть друг друга утром этого дня, но с другой стороны — куда Эйприл было деться? Матери не было дома, она ночевала у Джека, а в ее квартире все уже было готово к предстоящему торжеству. В квартире отца для нее тоже не было места. К тому же Майк не хотел один ночевать в отеле, предпочитая провести эту ночь с ней. Так что им ничего не оставалось, как вместе лечь в постель в его залитой лунным светом квартире и шепотом переговариваться о завтрашнем дне.

— Тебе страшно? — спросила она. В эти минуты они были похожи на двух испуганных детей, что шепчутся в темноте.

— Не без этого, — честно признался он. В темноте это признание далось ему гораздо легче, впрочем, он и не собирался этого скрывать.

— Вот и мне тоже. Хотя мне куда страшнее думать о том, как я буду рожать, чем о том, что будет после того, как ребенок появится на свет. Вдруг мне будет так больно, что я не смогу вытерпеть эту боль? — при этой мысли ей всякий раз делалось страшно. Что, если от боли у нее поедет крыша и она на глазах у Майка понесет какую-нибудь чушь?!

— Не волнуйся, если будет больно, тебе сделают укол, — успокоил ее Майк. — В конце концов, рожают же другие женщины, и ничего.

Он надеялся, что роды пройдут легко. Он уже успел пережить ужас, когда после пожара Эйприл попала в больницу, и ему не хотелось, чтобы она снова страдала. Так что страшно было им обоим.

— Ради нашей свадьбы мама постаралась вовсю, — сказала Эйприл, лишь бы сменить тему. Майк обнимал ее за плечи, и она улыбнулась ему. Энергия, с которой Валери взялась за это дело, его ничуть не удивила. И мать, и дочь были натурами решительными и целеустремленными. По мнению Майка, Эйприл ничуть не уступала матери.

— Я уверен, наш ребенок будет красивым, — мечтательно произнес Майк.

Он успел привыкнуть к детской колыбельке, что была придвинута к их кровати, она перестала его раздражать. Более того, Майк постоянно ловил себя на том, что пытается представить, как в ней лежит крошечное существо. Или же мысленно рисовал другую картину: Эйприл сидит в кресле-качалке и грудью кормит малыша. Ему почему-то казалось, что ничего прекраснее на свете не бывает.

Когда он наконец перевернулся на другой бок, она обняла его сзади, и он почувствовал, как ребенок энергично толкает его ножками в спину. Под эти толчки он и уснул, но прежде чем провалиться в сон, подумал, как же Эйприл удается спать с таким беспокойным существом в животе.

На следующее утро и его, и ее нервы были взвинчены до предела. Им предстоял напряженный день, призванный коренным образом изменить жизнь обоих. Майк готовился к предстоящему торжеству у себя дома. Эйприл отправилась переодеваться к матери. Элен заехала за ней на такси, чтобы забрать с собой, и они уехали вместе. Валери пригласила для нее парикмахера и маникюршу и отгладила платье.

— Увидимся позже, — сказала Эйприл, целуя Майка в щеку. Его самого била легкая дрожь. Бреясь, он порезался, причем не раз, и чтобы остановить кровотечение, был вынужден налепить на лицо кусочки туалетной бумаги. — Смотри не порежься до смерти, — пошутила Эйприл. В ответ он одарил ее свирепым взглядом, а потом расхохотался.

— Постараюсь! Вот только руки дрожат. И вообще, марш отсюда, пока я не передумал.

Это был классический брак «по залету». Невеста на девятом месяце беременности, причем интересное положение было результатом всего одной-единственной ночи двух малознакомых людей. При мысли об этом Эйприл начинал душить истерический смех.

— Тебе, подруга, повезло, Майк — отличный парень, — сказала Элен, когда они сели в машину — У таких историй нечасто бывает счастливый финал.

В квартире Валери их уже ждала Дон. Надо сказать, что внешний вид помощницы Валери давно перестал их удивлять — ее панковские наряды, пирсинги и татуировки. На этот раз одна прядь волос Дон была выкрашена в голубой цвет. Даже работая у Валери, она не изменила своему стилю. А Валери больше никак не реагировала на ее эпатажную внешность. Как личный помощник Дон была настоящей находкой, а занимаясь приготовлениями к свадьбе, вообще развернула бурную деятельность.

Элен привезла Дон платье, которое было того же небесно-голубого цвета, что и у подружек невесты, с той единственной разницей, что платье было коротким, как и у Эйприл, в то время как платья ее сводных сестер были длинными. Валери тоже выбрала для себя наряд примерно в тех же тонах — легкое платье цвета лаванды, которое, как ей казалось, подошло ей как матери невесты.

Эйприл уже была в квартире матери, когда Валери закрывала дверь квартиры Джека. Он еще спал, и Валери оставила ему записку, написав в ней, что любит его и ждет на бракосочетании. Она не знала почему, но у нее было такое чувство, что это будет их последний день вместе. От этой мысли ей было не по себе, однако, спеша к себе домой, в квартиру в трех кварталах от его дома, она пыталась держать себя в руках. Дома она застала Эйприл и Элен, причем обеим в этот момент делали в кухне маникюр. Эйприл выглядела на удивление хорошо. Вообще беременность никак не отразилась на ее лице, кожа была гладкой и сияющей, без пятен и одутловатости.