Светлана Лубенец - День святого Валентина

Девочка подняла глаза к потолку, думая про фильм, о котором она читала много интересного и сюжет которого хорошо знала. И тут как-то активно завозился ее сосед по парте Кирюша Столбиков — и придвинул к Вере какую-то записку.

«Передал кто-то, — поняла Вера. — Явно со среднего ряда». Она развернула листок, сложенный пополам, и прочитала:

«ИЗВИНИ, ЧТО ПОЗДНО: ПРИГЛАШАЮ ТЕБЯ НА ДИСКОТЕКУ

СВ. ВАЛЕНТИНА!»

Как обычно, без подписи. Но теперь-то Вера знала, чье это творчество!

Она покраснела. Внимание Глеба было так приятно. К тому же он оказался таким хорошим, простым и легким в общении. Она-то иногда думала, что Терехов — немного заносчивый, как все отличники и уверенно идущие к своей цели люди. А выяснилось — нет, вовсе не заносчивый… Неужели он и правда хорошо к ней относится? Но как же не хочется идти на эту дурацкую дискотеку!

Да, Вере туда действительно не хотелось. Ведь она не будет там самой красивой, самой стройной. И самой популярной тоже не будет. Даже просто красивой, стройной, пусть даже не популярной — не будет. И хоть смеяться над ней уже никто не станет — не посмеют, Вера научилась защищаться и давать сдачи, но многие взгляды: презрительные, насмешливые, брезгливо изучающие, взгляды «мимо», как будто она такая невыразительная, что и внимания не достойна, взгляды превосходства — все они обижают еще похлеще глупых дразнильных слов. А Вера не хотела, чтобы на нее так смотрели.

«Не пойду! — решительно подумала Вера, после звонка поднимаясь из-за парты. — Не буду позориться все равно!»

Она вырвала из блокнота листок, написала на нем:

«ГЛЕБ, СПАСИБО! НО — НЕ МОГУ ПОЙТИ!

ВЕРА»

Сложила пополам, надписала сверху Глебову фамилию. Обернулась и передала свою записку сидящему сзади — для отправки по этапу Глебу Терехову. Села подчеркнуто прямо и независимо. И весь урок назад не оглядывалась.

Если бы Вера была повнимательнее, если бы не перепутывала у себя в голове реальность, мечты и выдумки, то она обязательно обратила бы внимание на то, что на всех уроках, кроме первого, Коля Пряжкин, которому и так уже пригрозили суровыми карами за прогулы, не присутствовал. Не было также и его поддувалы-подпевалы Игорька. Она и раньше, конечно, за их перемещениями в пространстве не наблюдала, но в этом случае можно было бы и понаблюдать.

Увидела бы она также, если бы была внимательнее, с каким удивлением посмотрел на нее Глеб, получивший записку. Как он ринулся к ней, как только закончился урок! Правда, бурный поток вскочивших из-за парт одноклассников помешал ему, и Вера, которой было всего несколько шагов до двери, уже отчалила…

И еще бы ученица Герасимова заметила (если бы не так поспешно в коридор выскочила), что вдруг в классе появился физкультурник и попросил всех мальчишек что-то переставить в спортзале. Те, хоть и с нытьем, отправились за ним. А девочки двинулись в гардероб. И Вера с ними. Оделась и направилась домой — ведь ее ждал прекрасный фильм.

«Что это может значить-то? — удивился Глеб, глядя на Верину записку. — Что значит — «не могу пойти»? Куда? Про что это она?»

Он же так и не смог пригласить Веру на дискотеку! Так и не решился! Глеб все тянул время — потому что боялся сделать что-нибудь не так. Ведь проигрывать он не любил… Так что после первого урока Глеб к Вере не подошел. И после второго так и не собрался. И после третьего — тоже, хотя один раз оказался в непосредственной близости от Вериной парты. «Ничего, — убеждая себя, подумал занервничавший Глеб, — сразу после четвертого урока подойду. Больше уже не будет возможности — она уйдет домой. Так что я это сделаю!..»

И тут вдруг эта записка… Прочитав ее несколько раз внимательно, Глеб, конечно же, понял, что имеется в виду — куда Вера не может пойти. Но… Неужели она читает его мысли? Ведь он-то хорошо знает, что никакой записки Вере не посылал, а значит, и отвечать ей не на что. Неужели она предупредила его порыв — догадалась как-то? Ну и девчонка! Подойти к Вере, чтобы все выяснить, нужно было непременно!

Прозвенел звонок — Глеб тут же сорвался с места. Но, конечно же, в проходе между партами образовался затор. Да и громогласный физкультурник, который ворвался в класс и потребовал в обязательном порядке идти в спортзал таскать лавки, сделал свое черное дело — схватил Глеба и, как на своего любимца, возложил на него всю ответственность за эту операцию. Глеб все-таки выскочил в коридор, пробежал до самой лестницы. Но Вера ушла…

Тормоз! Он большой тормоз!.. Вера Герасимова такая решительная, а он, Глеб Терехов, трус. И она будет его за это презирать. Вера ведь все о нем поняла — и заранее сообщила о своем отказе от дискотеки. Потому что знала, на что он способен — ни на что… И после растаскивания лавок в спортзале Глеб уныло побрел на уроки труда… Так что, выходит, не помог ему святой Валентин. Вот и надейся на этих рекламных заступников!

Вера устроилась на диване, включила телевизор — и перенеслась в прекрасный черно-белый мир романтической истории про разлученных брата и сестру, про благородных разбойников и оказавшегося впоследствии оклеветанным принца-изгнанника. Там дрались на шпагах, скакали на лошадях, смело бросались в волны океана с высоких бортов старинных кораблей, целовались на краю пропасти — а враги подбирались к ним уже близко-близко… Вера не замечала ничего вокруг себя.

И телефонный звонок услышала не сразу. Пришлось отвлечься и взять в руки упрямо пиликающую трубку.

— Герасимова, слушай! — раздался взволнованный голос Муси Гладышевой.

Сначала Вера удивилась — одноклассники ей звонили крайне редко. Только в экстренных случаях.

— Что случилось, Муся? — Она не на шутку испугалась: девочке показалось, что с ее родными что-то случилось и Гладышева оказалась тому свидетельницей. — Муся, говори!

— У меня для тебя важная информация! — голос Муси стал еще трагичнее и глуше.

— Муся, что?! — забыв о фильме, закричала испуганная Вера.

— А ты знаешь, что Пряжкин все-таки не пошел с Марысаевой на дискотеку? — поинтересовалась у нее собеседница.

— Тьфу ты, господи! Ну и что? — ошалело проговорила Вера. — И ты мне поэтому звонишь, да?

— Да, поэтому. — Гладышева, похоже, совсем не расстроилась, что «важная информация» не потрясла Веру. — Он подошел к ней и так и сказал. Герасимова, ты понимаешь?!

— Да…

— Я должна тебе это сообщить обязательно… — деловито продолжала Муся. — Только что мне Олька Прожумайло все сказала, а она, ты сама знаешь, всегда все первая узнает… По горячим следам…

— Ну так что, что? — Вера снова принялась следить за событиями, происходящими на экране, и хотела поскорее свернуть этот странный разговор.

— А то, что Пряжкин собрал кучу шпаны — чистые уголовники, с ножами, с кастетами. И сейчас они будут твоего боксера бить.

— Какого… «моего боксера»? — в ужасе пролепетала Вера. Теперь-то она стала кое-что понимать.

— «Какого»? Тебе лучше знать! — сказала Муся. — Прожумайло говорит, что Сашу-боксера, твоего бойфренда. Это того, значит, который на машине?

— Нет, — ответила Вера.

— О-ой, а какого же тогда? — Видимо, Муся чрезвычайно удивилась своей внезапной догадке. — А, все понятно! Верка, точно! Вот мне сразу так и показалось, а Олька еще не верила… И все мне про какого-то твоего бойфренда Сашу-боксера, у которого машина, твердила… Точно…

— Да-да… — Вера, которая догадалась, о ком именно идет речь, для конспирации бормотнула в трубку что-то неопределенное. — В смысле — нет-нет…

Но Мусю было не остановить. Дела прошлые и сегодняшние неразгаданные загадки не давали ей покоя.

— Так вот для кого он на руках ходил и вприсядку танцевал, «сердечки» зарабатывал! Чтобы тебя на новогодней вечеринке выбрать Королевой! Ведь это он тебе «сердечки» посылал!

— Какой королевой? — не поняла Вера.

— Ты что — забыла? Как мы играли на встрече Нового года в то, кто будет Королем и Королевой вечеринки? — удивилась Муся. И напомнила правила той игры.

— Я даже не знала… — выслушав ее, убито проговорила Вера. — Значит, сердца те розовые — не от Пряжкина были?

— Ну я же говорю — нет! — уверенно заявила Гладышева. — Это точно: он у меня два «сердечка» «выкупил». За то, что ходил на руках, я ему одно дала, а другое — за то, что танцевал с приседаниями…

Вера задумалась, вспомнив тот давний день. Вот что за «сердечки» тогда были! Нет, стой, их же было пять штук… Два точно пряжкинские, там на них номера были прописаны — кому и от кого. А на трех остальных — только ее, Верин. Значит, еще два Терехов ей присылал. А кто же тогда еще одно?

— Эй, Верка, заснула, что ли? — донеслось тут до слуха Веры.

— Нет, — ответила она. — А ты не помнишь, какой тогда у Терехова номер в «Почте» был?

— Помню, — охотно ответила Муся, — четырнадцатый. Вера, что ж ты за человек-то такой странный? Да какая сейчас разница, что за номер у Терехова был, если его Пряжкин с братками бить собирается?

— Ой, точно! — опомнилась Вера. — Что же делать?

— Ну, времени еще немножко есть, — заявила Муся деловито. — У наших ребят через пять минут «труд» как раз закончится. Давай беги в арку старого дома, такого малинового. Там и Прожумайло, и Терехов, и еще кто-то из наших живет. Помнишь?

— Да…

— Пряжкин там и будет со своими ребятами Терехова ждать.

— Ты-то откуда знаешь? — удивилась Вера, на ходу переодеваясь.

— Так говорю же: Прожумайло сказала. Она все свежайшие новости в момент узнает.

— Точно…

— А еще, кстати, Катька Марысаева тебя отравить обещала, — ободряюще добавила Муся. — Она жутко расстроилась, когда Пряжкин сказал, что все на сегодня у них отменяется.

— Бред какой… — изумилась Вера. — Отравить… Мадридский двор, тоже мне!

— Да ты не бери в голову. Как она тебя отравит-то? — оптимистично заявила Муся. И заторопилась: — Ладно, Вер, я тебе все сказала. Мне надо собираться — меня же ждут, на дискотеку пойдем. А Олька Прожумайло, кстати, скорее всего там и будет. В арке. Драку смотреть. Без нее, сама понимаешь, никуда… Все, пока!

— Да, да, пока… — забормотала Вера. — Спасибо, Муся.

— Удачки!

Душа Игоря Денисова была полна боли и обиды. Всю жизнь быть в роли «шестерки» для мелких поручений, потешной мартышки, мальчика на побегушках было невыносимо! И ничего с этим поделать Игорь уже не мог. А ведь все из-за чего? Да из-за того, что когда-то, во втором классе, дал слабинку — униженно засмеялся после того, как его обидели. Да, засмеялся — вместо того, чтобы дать сдачи. И кому — Коле Пряжкину, который тогда только-только проявлялся как хулиган. Пряжкин его, Игоря, слабинку сразу почувствовал. И стал им помыкать — сначала по мелочи, а потом на всю катушку. Так что скоро Игорек стал при Коле Пряжкине кем-то вроде… вроде того, что перечислялось выше. И ничего изменить было уже нельзя.

Но однажды в класс пришла новенькая — Верка Герасимова. Пряжкин активно стал ее дразнить — так, что Верка места себе не находила. Это обрадовало Игоря: наконец-то появился кто-то слабее его! И он тут же включился в пряжкинскую игру: принялся бегать за Герасимовой, «доставать» ее. Игорь видел, как ей это было неприятно, больно. А ему самому легче становилось, честное слово! И тут вдруг — раз! Герасимова не выдержала и именно на нем (что Игорьку было обидно втройне) показала свой каратистский приемчик. Как все в классе напугались, как резко отстали от Герасимовой… Правда, от нее и раньше уже отстали все. Кроме Пряжкина и него, Игоря. Однако теперь отводить душу ему стало не на ком…

Потянулись дни, месяцы, когда Игорек носился бобиком, исполняя поручения Пряжкина, был эдаким придворным шутом, которого Колян любил выставлять на смех и над которым прикалывался вместе со своими дружками. Игорь боялся его и ненавидел одновременно. Но продолжал оставаться при Коляне. При этом Игорь придумывал тысячи планов, в которых он избавлялся от пряжкинского ярма, уходил из-под ненавистной зависимости. То Пряжкина, как мечтал Игорь, забирали в тюрьму на долгие-долгие годы, то Пряжкин со всем семейством навсегда перебирался в другой город, то сам Игорь уезжал далеко-далеко и начинал новую жизнь в новой школе и новом классе. И там, в этом новом месте, никто не предполагал бы, конечно, что он — мальчик на побегушках. Ребята относились бы к нему с уважением, как к равному. Или же, представлялось Игорю Денисову, он записывался в секцию такой суперборьбы, что быстро-быстро становился очень сильным. Он набил бы тогда сразу Пряжкину морду — и тот отстал бы от него НАВСЕГДА!