Шелли Брэдли - Дерзкий и Властный

Что, если эта женщина сделала что-то более зловещее, чем просто обманула Лиама? Гвинет, казалось, полна решимости вернуть своего бывшего мужа, и Рейн не понимала почему. Как далеко Гвинет была готова зайти?

Установив таймер на духовке, Рейн повернулась и сняла сахарное печенье с решетки для остывания, затем направилась к кладовой и холодильнику, проверить какие еще продукты у нее были. Честно говоря, ей хотелось бы знать, достаточно ли у нее времени до приезда Лиама, чтобы успеть приготовить брауни... или ей стоит начать готовить что-то более сложное, вроде лимонного пирога с меренгой.

Девушка сморщила носик, желая, чтобы Лиам просто вошел в эту дверь и избавил бы ее от страданий.

— Рейн? — Хаммер зашел в кухню и закрыл за собой дверь, с недовольным видом рассматривая все, что она напекла. — Ты решила измотать себя выпечкой?

Ее сердце екнуло, и она проигнорировала его вопрос:

— Что-нибудь слышно от него?

— Нет пока.

— Так он не перезванивал тебе и не писал смс? Последние несколько часов, я пыталась, но так и не дозвонилась. Это сводит меня с ума.

Хаммер немного расслабился и вытащил телефон из кармана:

— Ни у одного из нас за последние двадцать четыре часа не было и минутки, чтобы зарядить мобильники. Мой только что сдох. Готов поспорить и его тоже.

Это имело смысл, но легче ей совсем не стало.

— Верно.

— Итак... ты печешь?

Рейн поняла его вопрос и не хотела тревожить Макена, но, если она соврет, особенно после того времени, что они провели вместе сегодня, это разочарует мужчину, и у него будет полное право хорошенько ее наказать. К тому же, у них уже достаточно было проблем для одного дня.

— Немного.

Макен принюхался:

— Яблочные пряные?

На его вопрос с явной надеждой в голосе, она попыталась улыбнуться:

— Для тебя.

— Хм... — он пододвинулся к ней ближе и поцеловал в макушку. — Я знал, что для моей любви есть причина.

Рейн легонько ткнула его локтем:

— Лучше бы она была повесомее, чем мои кулинарные таланты.

— У тебя есть и другие замечательные качества. — Мужчина скользнул рукой ей под юбку и прикоснулся к ее киске. — Что-нибудь болит?

Распознать смысл его вопроса было не сложно. Девушка слегка покраснела:

— Ничего, из того, что мне бы не понравилось, и чем я не наслаждалась.

Похоть вспыхнула в глазах Хаммера, он готов был продолжить что-то более подходящее для спальни, чем для кухни.

— Хорошо, прелесть...

Но Рейн не могла сосредоточиться, когда так волновалась.

— Макен. — Она отстранилась и принялась расхаживать по кухне. — Что так надолго могло его задержать?

Мужчина покачал головой:

— Мы пока не знаем. Он расскажет нам, когда вернется.

— А что, если не вернется?

Хаммер нахмурился:

— Он купил дом для нас троих. Какая часть из этого указывает на то, что он бросит тебя? Нам действительно стоит поработать над твоим доверием и уверенностью в себе...

— Я не это имею в виду. — Рейн вздохнула и снова пересекла кухню. — Я верю, что он хочет быть здесь со мной, с нами. Я не доверяю ей.

В его глазах возникло понимание.

— Не стоит. Гвинет ничего не сделает Лиаму. Они в общественном месте и он намного крупнее ее. Там есть вооруженная охрана. Он в порядке.

— Мне трудно поверить, что она каким-то образом нашла ребенка нужного возраста, очень похожего на Лиама и пролетела полмира, пытаясь воскресить то, что, как она думала, было между ними, только чтобы сдаться, получив во второй раз отказ.

— Ты ведь понимаешь, что он унизил ее, верно? Сомневаюсь, что она будет продолжать преследовать его после того, что произошло днем.

— Не думаю, что она так просто оставит свои планы и уедет домой. Она что-то задумала.

Хаммер вздохнул:

— Ну, дело не в деньгах. Я предложил ей чек, чтобы она уехала. Она отказалась.

Рейн покачала головой:

— Я тоже думаю, что дело не в деньгах. Если Гвинет с самого начала никогда не любила Лиама, зачем столько геморроя, чтобы возобновить их отношения? Что у нее на уме? Месть? — Девушка снова начала расхаживать по кухне. — Мне не нравится все это. У меня дурное предчувствие.

— Рейн... — Макен обхватил ее за плечи и попытался успокаивающе погладить по рукам.

Она отказывалась успокаиваться и отмахнулась от него:

— Это все, о чем я могу думать. Я волнуюсь. Если она хоть наполовину такая плохая, как ты говоришь, тогда у нее парочка козырей в рукавах припрятана. Я просто знаю это.

Прежде чем мужчина начал сотрясать воздух в попытке успокоить ее еще одной банальностью, Рейн отправилась в кладовую и взяла ингредиенты для основы пирога. Она подозревала, что эта ночь будет долгой.

Хаммер схватил ее за руку, сдавив достаточно сильно, чтобы заставить девушку остановиться. Рейн взглянула на него через плечо.

— Не надо, — огрызнулась она.

— Положи муку обратно. Сейчас же.

Этот низкий командный тон обхватил ее внутренности и сжал. Макен отдал ей недвусмысленный приказ. Рейн очень хотела возразить, что ей нужно отвлечься выпечкой, но его голос не позволил ей.

Тихонько вздохнув, девушка поставила муку обратно на полку и повернулась к нему лицом, опустив голову.

— Да, Сэр.

Он положил палец ей под подбородок:

— Позволь мне забрать твое волнение. Пойдем со мной.

Оценив состояние кухни и исходящее от Рейн беспокойство, Макен понял, что его слова пропустили мимо ушей. Девушка убедила себя в том, что из-за Гвинет Лиаму грозит какая-то опасность, и не могла перестать волноваться за него. Ей нужно было прекратить беспокоиться, найти способ вырваться из собственных мыслей. У Хаммера было и желание и средства обеспечить ей это.

Удерживая Рейн за руку, он повел ее вниз по коридору.

Девушка сопротивлялась:

— Куда мы идем?

— В темницу. Я намерен дать тебе то, в чем ты нуждаешься.

Небольшая складочка появилась у нее на лбу, когда она нахмурилась:

— Мне нужно, чтобы Лиам вернулся.

— А пока он не вернется, я избавлю твою милую головку от переживаний... и всего остального.

Рейн мгновение осмысливала его слова, а затем напряженно кивнула.

Как только они вошли в темницу, члены клуба посмотрели в их сторону. Хаммер быстро прошел мимо большей части находящего там оборудования, затем остановился возле той же самой скамьи для порки, на которой Лиам заклеймил девственную попку Рейн всего каких-то несколько недель назад. Тогда он увидел, как его друг брал то, что Хаммер всегда надеялся, однажды, будет принадлежать ему, и едкая злость вскипела в его венах. Чувствуя себя обманутым, Макен наблюдал, почти не моргая, пока сцена не закончилась.

Сейчас, Хаммер нетерпеливо обхватил жесткий каркас скамьи и перетащил ее в центр помещения. Члены клуба начали собираться, окружая его двойным кольцом. Они в ступоре переводили взгляды с мужчины на застенчиво стоявшую рядом с ним девушку. Когда Макен перетаскивал скамью, люди расступались перед ним, как Красное море перед Моисеем, поступая так, словно стали свидетелями чуда. Хаммер чувствовал всеобщее молчаливое удивление.

За шесть лет у него ни разу не было сцены с Рейн. Ни у кого не было, с тех пор как он объявил, что девушка под его защитой... кроме Лиама, после катастрофичного публичного наказания, назначенного Хаммером в прошлом месяце из-за того, что она пыталась соблазнить его. Бек напортачил с наказанием, тем самым, конечно же, давая его ирландскому приятелю шанс и возможность заявить права на девушку. И насколько знали члены клуба, она принадлежала Лиаму – и только ему.

Хаммер намеревался все прояснить раз и навсегда и поделиться узами любви, которые соединили их троих. К тому же, публичное заявление прав на Рейн с использованием того же оборудования, которое применял Лиам, будет иметь определенную поэтическую симметрию.

Звуки от ударов паддлов и кнутов из окружающих сцен затихли. Домы сделали паузы, потянувшись к своим сабам, чтобы приласкать и понаблюдать за происходящим. Некоторые старожилы клуба довольно ухмыльнулись, словно они ждали, когда Хаммер наконец вытащит голову из задницы и признает свои чувства к Рейн.

Макен сжал челюсти. Он собирался устроить им гребаное шоу.

— На нас все смотрят, — прошептала Рейн.

Хаммер повернулся к девушке и приподнял бровь:

— Потому что ты великолепна, прелесть.

— Уверена, это по тому, что ты редко устраиваешь публичные сцены. И при членах клуба ты никогда не прикасался ко мне.

— Неважно, почему они пялятся. Пусть наблюдают, — прошептал он, замечая знаки нервного возбуждения на ее лице. — Тебе нравится это, не так ли?

Рейн осмотрела толпу:

— Может быть. Я не знаю. Когда Лиам брал меня публично, он заставил сфокусироваться только на нем, чтобы я не замечала никого вокруг. Я с трудом могу вспомнить кого-нибудь. Только его. И тебя.

Хаммер уже знал, что девушке понравится то, что он запланировал. Мужчина наклонился к самому ее уху:

— Пойдем, моя маленькая эксгибиционистка. Давай наденем манжеты и раскроем тебя так, чтобы у нас было больше пространства для игр.

Рейн робко прикоснулась пальцами к груди Макена. То, как она смотрела на него: неуверенно, ища поддержки, – разожгло его доминантную натуру.

— Я здесь не для того, чтобы понравиться кому-то еще, а лишь для вашего с Лиамом удовольствия. Мне пох... эм, все равно, что думают остальные, пока я знаю, что принадлежу вам обоим.

— К тому времени как мы закончим, я не оставлю ни единого сомнения в мыслях присутствующих.

Рейн моргнула, и Хаммер заметил, как начинает быстрее пульсировать жилка на шее у девушки.

— Что именно ты...

— Планирую сделать с тобой? — перебил ее Хаммер с дьявольской улыбкой на лице.

— Да. Я взволнована, но не думаю, что смогу... без кнута, пожалуйста. — Она вздрогнула. — Он пугает меня.

По тому, какие звуки он издал, девушке стало понятно, что он хотел причинить ей боль и оставить отметины на ее плоти. Он мог, но не с ней. Никогда. Естественно, он стал бы уважать ее пределы... Пока. В природе Дома было раздвигать их, но он сделает это позже.

— Я знаю, что боль не укрепит твою покорность.

Рейн прикусила нижнюю губу. Волнение и нервы подтачивали ее самообладание, но она кивнула.

Хаммер прикоснулся к лицу девушки и посмотрел ей в глаза.

— Поговори со мной. Что происходит в твоей головке?

— Я все еще волнуюсь за Лиама, — ответила она приглушенным шепотом. — Почему он не звонит?

— Если что-то пошло не так, он найдет способ связаться с нами.

— Но... разве мы не должны подождать, пока он не присоединится к нам?

— Лиам с тобой, прелесть. Прямо здесь, — Хаммер положил ладонь на ее грудь в области сердца. — Я хочу, чтобы ты чувствовала его через меня. Ты понимаешь?

Слезы наполнили глаза девушки:

— Я постараюсь, Сэр.

— Ты справишься. А теперь заставь нас гордиться тобой.

Хаммер смахнул слезу, скатившуюся из-под густых ресниц Рейн.

Она всхлипнула, неожиданно напрягаясь:

— Что, если я не смогу этого сделать, Макен? То есть, правильно сделать. — Выдавила она еле слышно. — Я хочу этого. Боже, я хотела этого с тех пор, как начала фантазировать о тебе.

Легкий румянец окрасил щеки девушки в розовый цвет.

— И когда именно ты начала это делать?

Хаммер провел подушечкой большого пальца по ее нижней губе, отчаянно желая узнать ответ.

Рейн стыдливо отвела взгляд в сторону:

— С тех пор, как поняла что это за место, и почему меня так тянет к тебе. Наверное, недели через две после того, как ты нашел меня в переулке.

Она начала появляться в фантазиях Хаммера намного раньше. Как только сошли синяки и ссадины, полученные в результате побоев ее отца, и Рейн перестала смотреть на Макена словно он был еще одним монстром с членом, намеревающимся причинить ей боль, он начал мечтать о том, как эта прекрасная девушка вручает ему себя. Две тысячи триста с чем-то дней, и такое же число долгих, одиноких ночей, он хотел привести ее сюда и сделать своей.

— Ты не единственная, — признался он, а затем нахмурился. — Но то, что я сходил с ума по девушке, которая еще не достигла совершеннолетия, заставило меня чувствовать себя больным ублюдком.