Донна Флетчер - Дерзкий обман

– Я не бросаю слов на ветер. Поговори со мной. Поделись своими мыслями. Я хочу слушать и слышать тебя.

Мысль о том, чтобы доверить Тарру самые потаенные чувства, разделить с ним все свои тайны, испугала Фиону. Она отстранилась, отступила, и рука ее выскользнула из его руки.

– Не отдаляйся от меня. Ведь в конце концов мы должны прийти к какому-то соглашению, а это означает, что каждый из нас будет строить мост навстречу друг другу через разделяющую нас пропасть, чтобы встретиться посередине. Построить такой мост – большая работа, потому что он должен быть прочным. Не упрямство, а взаимное доверие станет надежным основанием этого моста.

Тарр был готов искать компромисс, вместо того чтобы диктовать ей условия, и, конечно, это можно было считать началом.

– Твой план кажется мне интересным.

– Рад, что тебе понравилась моя мысль. Он протянул ей руку.

Фиона приняла ее – первый пролет моста был построен.

– Расскажи мне о моих людях, Элис, – попросил Рейнор, выглядывая из окна и видя уже хорошо знакомую картину.

Он был узником, по его подсчетам, уже почти два месяца, а это был слишком долгий срок. Последние несколько недель Рейнор чувствовал себя вполне здоровым и готовым к побегу.

Он обернулся и посмотрел на Элис. Она молча стояла у стола, служившего ей рабочим местом. Травы, горшочки, склянки, пестик и деревянный молоточек были аккуратно разложены на столе, но и для работы здесь еще оставалось достаточно места.

– Мне надо знать, где их держат.

Элис стряхнула приставшие травинки, с которыми она работала, и вытерла руки о тряпку, заткнутую за пояс коричневой юбки.

– Я знаю, почему ты колеблешься, и уважаю твою просьбу не раскрывать тебе моих планов, но я должен услышать все от тебя.

– Я думала, ты...

– Сбегу один? – Он покачал головой. – Я не могу бросить своих людей, тем более зная от тебя, что они вполне оправились от ран. Как они сейчас? Ты много времени проводишь с ними?

– Я вижу их лишь тогда, когда их выводят из камер и позволяют немного подышать свежим воздухом. Это происходит раз в несколько дней.

– Они должны радоваться этим коротким прогулкам.

– Они с интересом смотрят нато, что происходит вокруг.

– Рад это слышать, но скажи мне, почему иногда не разрешают и мне выйти ненадолго на воздух?

– Это решение Тарра.

– Но ведь моим людям он это разрешает? Элис пожала плечами.

Рейнор подошел к ней.

– Ты не могла бы уговорить его сделать такую поблажку для меня?

Элис вздохнула, вытащила тряпку из-за пояса и положила ее на стол.

– Одно дело дать немного свободы твоим людям, и совсем другое – попытаться получить эту привилегию для тебя, – сказала она, качая головой. – Вряд ли это возможно.

– Я очень ценю все, что ты сделала для меня. Ты хорошо меня лечила, и я твой вечный должник. Никогда не забуду твоей доброты.

– Ни слова больше! – прервала его Элис. – Я ничего не хочу знать о твоих планах.

Она добавила несколько новых снадобий в корзинку и направилась к двери. Открыв дверь, Элис увидела приближающихся Тарра и Фиону.

– К тебе гости. Рейнор улыбнулся:

– Я рад.

Элис, кивнув сестре и Тарру, прошла по коридору мимо них.

– Похоже, она подавлена, – встревожилась Фиона и повернулась, собираясь догнать сестру, но остановилась и посмотрела на Тарра.

– Иди, может, ты ей нужна, – махнул он рукой в сторону удаляющейся Элис.

– Я ненадолго.

– Оставайся с ней сколько потребуется. – Тарр был доволен уже тем, что Фиона по крайней мере сочла нужным узнать его мнение, прежде чем бежать вдогонку за сестрой.

Войдя в комнату, он увидел Рейнора сидящим на стуле у окна.

– Становится все холоднее, – заметил Рейнор, не глядя на вошедшего.

– Мы готовы к зиме. – Тарр оглядел комнату, подошел кдвери и открыл ее. – Принеси нам эля и еды, – приказал он одному из стражей и снова закрыл дверь.

– Ты решил, что сделаешь со мной и моими людьми?

– Именно потому я и здесь. Ты знаешь больше о вожде клана Вулфов, чем я. Я слышал истории о нем, больше похожие на мифы, но в наших краях он прежде не появлялся.

– Он устраивает на своих землях на севере Шотландии беспорядки и держит своих людей в страхе. Никто не смеет ему противостоять. Сам он называет себя волком, отсюда и название его клана.

– А что могло привести его сюда?

– Я и сам задавал себе этот вопрос, – ответил Рейнор.

– Если бы он собирался захватить твои земли, то прибыл бы с более многочисленным воинством.

– Я знаю, что он побывал и на твоих землях. Что он там делал?

Рейнор встал. Эль и еда были принесены, и Тарр разливал напиток по кружкам.

– Это еще более странно. Он прибыл к нам с небольшим количеством людей. Их было не более дюжины, и их присутствие было обнаружено по чистой случайности. Мы погнали их, и они даже не стали сопротивляться – боя не было. Я преследовал их до границы моих земель, чтобы убедиться в том, что они ушли.

– Этот Вулф не выглядит как человек, которого можно обнаружить случайно.

– Я и об этом думал, – признался Рейнор. – Похоже, он хотел, чтобы я знал, что он там побывал. Возможно, он что-то задумал. Но что?

– Что бы это ни было, я готов его встретить.

Фиона нагнала сестру, когда та уже выходила из дверей главной башни замка.

– Погода намекает на то, что зима не за горами. Тебе следовало бы накинуть шаль, – пожурила Фиона сестру.

Элис замедлила шаг, когда они обе начали спускаться по ступенькам.

– Я спешила и не подумала об этом.

– Что тебя тревожит?

Фиона сняла с плеч свою зеленую шаль и набросила на плечи Элис.

– Теперь ты замерзнешь.

– Со мной все прекрасно, – успокоила ее Фиона, взяла корзинку из рук сестры, обняла ее за талию и повела к их любимому месту под большим разлапистым деревом на краю луга. Это было достаточно уединенное место, где они могли говорить без опаски, в то же время не удаляясь от деревни, которую могли отсюда видеть.

– Мне кажется, Рейнор собирается в скором времени бежать, – сказала Элис, усаживаясь.

Фиона плюхнулась рядом с ней.

– По правде говоря, я не думаю, чтобы Тарр собирался нанести какой бы то ни было ущерб Рейнору и его людям.

– Заключение утомило Рейнора, и я не могу его осуждать. Я бы спятила, если бы меня держали столько времени в одиночном заточении. – Элис покачала головой. – Но важно не это. Мне кажется, он попросит нас сопровождать его, когда придет время.

– И поэтому ты расстроена? Ты неравнодушна к Рейнору?

– Нет, – твердо возразила Элис. – Он красив и, наверное, неплохой человек, но я не питаю к нему нежных чувств. Я беспокоюсь о нас с тобой.

– Почему же? – заботливо спросила Фиона.

– Что будет с нами? Мне начинает надоедать наша игра, ведь все время приходится следить за своей речью и поведением. Я скучаю по возможности заниматься своим целительством без помех, полностью сосредоточившись на нем. Мне мешает то, что приходится скрывать, кто я. Некоторые называют меня Элис, другие обращаются ко мне как к Фионе. Сколько еще нам продолжать эту игру?

– Думаю, я уже многого добилась, – ответила Фиона с гордостью.

– Правда? – удивилась Элис.

– Тарр считает, что мы с ним сможем построить мост взаимопонимания.

– Звучит многообещающе, – обрадовалась Элис. – Может, все еще обернется лучше, чем мы ожидали.

– Возможно, но нам понадобится еще немного терпения. – Фиона погладила руку сестры. – Можешь потерпеть еще немного?

– Конечно, могу. Просто сегодня я ощущаю какое-то беспокойство.

– Пусть Рейнор поступает так, как считает нужным. Ты сделала для него все, что было в твоих силах, – сказала Фиона. – И все же скажи мне, ты уверена, что не начинаешь им увлекаться?

– Уверена. Мне было приятно его общество. Он внимателен ко мне, и мне с ним легко. Мы вспоминали детство, я говорила ему о своем интересе к лекарству, и он угадал, что я Элис. Всего этого мне будет недоставать.

– Осталось совсем немного до того момента, когда прекратится эта подмена, но мы должны сами раскрыть, кто из нас кто.

– Тогда я наберусь терпения и подожду.

Фиона испытала облегчение, услышав в голосе сестры уверенность.

– Думаю, у нас все получится.

– Мне здесь нравится, – призналась Элис. – Клан принял нас радушно и искренне, будто мы всегда были частью клана Хеллевиков.

– У меня такое же ощущение. Здесь ни разу не обошлись с нами, как с чужими.

– Будет славно, если мы сможем называть его своим домом.

– Ты права, – согласилась Фиона. – мы не чувствовали себя дома.

– Дядя Тэвиш старался сделать все возможное, чтобы дать нам дом.

– А Лейт на славу потрудился, чтобы мы почувствовали себя чужими.

– Он завидовал твоей популярности, – сказала Элис. – И ревновал к тебе своего отца, который с тобой, своей племянницей, любил разговаривать больше, чем с сыном.

– Это потому, что дядя Тэвиш понимал, что его сын – идиот.

И они обе рассмеялись. Элис понизила голос.

– Возможно, здесь, среди тех, кому мы небезразличны, нам стоило бы разведать о своем прошлом.

– Мама предупреждала нас об осторожности, – напомнила Фиона. – Она была твердо уверена, что нам не следует никому доверять.

Элис подняла глаза на небо, по которому плыли белые облака.

– Фиона, скажи, ты когда-нибудь задумываешься о том, кто мы на самом деле?

Фиона проследила за взглядом сестры и заметила облако, по виду похожее на фигуру крупной женщины.

– Задумываюсь. Я гадаю, кем была та женщина, что бросила своих близнецов, и почему она это сделала. Пыталась ли она защитить нас или просто хотела от нас избавиться?

– Интересно, она ли дала нам наши имена? Фиона взяла сестру за руку:

– Это тебя и расстроило?

– Меня преследует эта мысль с тех самых пор, как мы начали свою игру. Мы поменялись именами, которые на самом деле нам не принадлежат. И я спрашиваю себя, кто же мы на самом деле?

– Настанет день, когда мы это узнаем.

– Мама слишком долго ждала, чтобы открыть нам тайну, – сказала Элис. – У нее едва хватило сил признаться, что не она наша родная мать, и предупредить нас, чтобы мы проявляли осторожность и не проговорились никому. Она опасалась за нас, но больше не сказала ни слова.

– Последнее, что она прошептала, были слова любви, обращенные к нам, – сказала Фиона, и на ее глаза набежали слезы.

– Я никогда и не сомневалась в ее любви. Она безоглядно изливала ее на нас, и я всегда буду благодарна судьбе за то, что мы остались на попечении столь благородной и любящей женщины, как она.

Слезы затуманили глаза Элис, и она смахнула их пальцем.

– Только наша уловка вызвала эти воспоминания к жизни.

– Возможно, пришло время узнать нам свое происхождение, – сказала Элис. – Раньше мы говорили об этом шепотом и тайно, а теперь пора начать поиски своих корней.

– Только давай сначала закончим наши дела с Тарром. Сестры пожали друг другу руки и долго не разъединяли их. Они так делали всегда, видя в этом признак взаимного согласия. Обе знали, что вместе они выживут и никто не встанет между ними, никто не разлучит их.

Было уже поздно, и обитатели замка и его главной башни готовились ко сну, когда Элис попросили зайти в комнату Рейнора, который жаловался на сильную головную боль. Она поспешила к нему, едва успев кое-как накинуть одежду.

Внезапно чья-то рука зажала ей рот, лишив ее возможности закричать. Ее рванули в темноту, и она оказалась прижатой к мускулистому телу.

– Это я. Тебе ничего не грозит, – прошептал ей на ухо Рейнор.

Но его слова не умерили ее страха, не сняли напряжения.

– Я ухожу. Хотите ли вы с Фионой уйти со мной? Он убрал руку, зажимавшую ее рот.

– Нет, наша работа здесь не окончена, но я желаю тебе удачи и Божьей помощи.

– Это окончательное решение?

– Да, мы с Фионой обсуждали это и пришли к выводу, что нам не время бежать.

– Мне грустно это слышать, – сказал Рейнор.

Прежде чем Элис сумела сообразить, что происходит, рот ее был зажат кляпом и ее с головой закутали в мешковину. Руки ее связали за спиной, ее подняли, и она почувствовала, что оказалась на плече Рейнора. Она расслышала бормотание и решила, что Рейнор не один. Шотом ее куда-то понесли, и внезапно она ощутила дуновение свежего воздуха, из чего заключила, что они вышли из башни.

Осторожные шаги, перемежавшиеся неожиданными остановками; снова бормотание; холодный воздух, просачивающийся сквозь ее легкую одежду, – и все это длилось, как ей показалось, не один час. Раздавшийся хруст веток навел Элис на мысль, что они в лесу неподалеку от замка.

Она не вполне понимала, что все это значит. Однако была уверена, что Рейнор не причинит ей вреда. Он считал себя ее должником, а это означало, что он ни в коем случае не допустит, чтобы с ней случилось что-нибудь дурное.