– Умница, Хелен. Моника, а ты хоть стихотво-

рения успела выучить? Фрау Ивон предупреждала,

что завтра будет всех спрашивать, и тех, кто не расска-

жет, на следующий год не примут в первый класс.

– Не пойду завтра в детский сад. У меня день

рождения, и я останусь дома. – Моника скрестила

руки и топнула ногой, как делают все капризные дети.

– А я пойду. Завтра мы будем петь и рассказывать

стишки, – смотря на Лею, сказала Хелен.

– Ну вот иди и рассказывай, а я останусь дома

или поеду с папой на работу.

Лея, готовя ужин и понимая, что Моника вот-вот

повысит голос на сестру, сказала:

– Зачем мешать папе на работе и все время отвле-

кать его? Завтра вместе пойдете в детский сад, а уже

потом вернетесь, и мы будем вас поздравлять. Я обя-

зательно спрошу у фрау Ивон, как ты себя вела. Она

часто жалуется, говорит, что ты шумишь и обижаешь

других детей.

– Передай нашей фрау Ивон, что она – большая

ябеда, – сказала Моника.

– Моника, папа же учил, что так нельзя говорить

про взрослых. Фрау Ивон хорошая воспитательница,

– нежно произнесла Хелен.

– Буду говорить, буду говорить! Наша

воспитательница – ябеда!

Закончив мыть посуду, вытирая руки, Лея повер-

нулась лицом к дочерям и нежно произнесла:

– Моника, я не перестаю удивляться: вы же с Хе-

лен близняшки. Как вы можете ругаться и быть такими

разными?

– Мы не близняшки. Я старше на час, а зна-

чит, главнее. А твоя Хелен такая же, как фрау Ивон,

– ябеда.

– Моника, сейчас же прекрати! Иди в комнату

и приберись, чтобы к папиному приходу все было сде-

лано, – строгим тоном проговорила Лея. – А ты, Хе-

лен, помоги: вы ведь сестры.

– Хорошо, мама, – ответила Хелен, и девочки

отправились в комнату, чтобы собрать игрушки с пола

и разложить их по местам к приходу папы.

Они уже практически закончили, когда раздался

звонок. Лея сняла фартук, убрала ужин с плиты и по-

шла к двери. Она тепло поприветствовала мужа и, за-

бирая у него пальто, спросила:

– Гарри, почему ты так поздно? Я уже начала

сильно волноваться…

– Я ведь просил не беспокоиться. Сегодня я при-

нимал после обеда. Было много пациентов. Не мог же

оставить все и уйти, – рассудительно ответил Гарри,

снимая обувь.

– Перенес бы прием на завтра… – недовольно

сказала Лея. – Сколько раз просила тебя возвращать-

ся домой пораньше. Сейчас рано темнеет, и как только

наступают сумерки, я считаю минуты до твоего прихо-

да. Несмотря на то, что после тех ужасных еврейских

погромов минуло около года, я все еще не могу прийти

в себя после этого.

– События Хрустальной ночи уже в прошлом,

и вряд ли они повторятся в таком масштабе, – заметил

Гарри. – Кроме того, я известный в этом городе врач,

меня многие знают и относятся ко мне с уважением.

– Ты думаешь, этой толпе будет интересно, врач

ты или пианист? Для них это не играет никакой роли…

Я волнуюсь, когда ты едешь на работу, а еще боль-

ше боюсь, когда ты возвращаешься ночью. Кто знает,

что им может прийти в голову…

Их беседу прервали две светловолосые девоч-

ки, выбежавшие из комнаты, они тоже обняли папу:

одна – за левую ногу, а вторая – за правую.

– Папа, что ты купил нам?

– Сегодня – ничего, когда я возвращался домой,

все магазины уже закрылись.

– Ты что, забыл, что у нас завтра день рождения?

Гарри засмеялся.

– Я все помню. Завтра вы получите свои подарки.

– Моника, Хелен, дайте папе снять пиджак и гал-

стук, – обратилась к детям Лея. – Идите уже вымой-

те руки и садитесь за стол.

Девочки отошли в сторону и наблюдали за отцом

с обиженным видом.

– Мы же скучали по папе и хотим с ним

поговорить.

– Вымойте руки и садитесь за стол, – повторила

Лея.– Мама, мы можем показать папе новые платья?

– Я купила эти платья, чтобы вы пошли завтра

в детский сад нарядными. А сейчас мы садимся ужи-

нать, и вы можете испачкать их или помять.

– Мы не хотим есть. Мы хотим, чтобы папа уви-

дел наши платья…

– Завтра вы сможете носить их целый день. Сна-

чала – в детский сад, потом – дома, а вечером —

на дне рождения, в присутствии дедушки и бабушки.

– А во сколько приедут завтра дедушка и бабушка?

– Папа завтра встретит их на вокзале в шесть ве-

чера, и сразу привезет к нам.

– Не хочу ждать до завтрашнего вечера. Можно

нам надеть их хотя бы на минутку и показать папе, ка-

кие мы в них красивые? – спросила Моника.

Лея посмотрела на Гарри, который не чаял души

в близняшках и был готов и в этот раз присоединить-

ся к просьбе дочерей, одобрительно кивнула. Девочки

побежали в комнату надевать новые платья. Тем вре-

менем Гарри вымыл руки и сел за стол.

– Я так боюсь за тебя, – произнесла Лея, приса-

живаясь рядом с мужем.

– Не нужно волноваться, – успокоил Гарри жену.

– Я сегодня много работал, чтобы мы смогли позво-

лить себе купить девочкам торт на именины. Ты же

понимаешь, это частный стоматологический кабинет,

и заработок, сейчас и так невелик, напрямую зависит

от количества пациентов. Поэтому я иногда задержи-

ваюсь. Но не стоит так сильно волноваться: после тех

ноябрьских событий прошел уже год, и ситуация стала

улучшаться.

– Гарри, ты большой оптимист! – грустно улыб-

нулась Лея. – Что значит – «улучшаться»? Евреев ли-

шили всех прав, после прихода к власти нацистов меня

уволили с государственной службы, а тебя – из боль-

ницы. И если бы не твоя частная практика, то не знаю,

как бы мы жили.

– Думаю, что скоро все пройдет, – попытался

успокоить жену Гарри. – Евреи живут в этом городе

вместе с немцами сотни лет, а погромы происходили

и раньше.

– Но тогда они не были спровоцированы властя-

ми – возразила Лея. – Нацисты хотят всеми силами

вытеснить нас из Германии, и ни для кого не секрет,

что Хрустальная ночь организована для того, чтобы

запугать евреев, чтобы дать нам понять, что наше при-

сутствие здесь нежелательно. Власти не то что не пы-

тались остановить погромщиков, но даже не арестова-

ли ни одного из них.

– Власти меняются, а люди остаются, – сказал

Гарри, обнимая Лею за плечи. – Они пытаются по-

такать националистам, чтобы заиметь еще бóльшую

поддержку в стране, но постоянно продолжаться все

это не может.

– Но, Гарри, – ответила Лея, высвобождаясь

из объятий, – до сих пор ходят слухи, что погромы

периодически вспыхивают в разных городах Германии.

Подумай обо мне, о детях, наконец. Разве ты не по-

нимаешь, что дело идет к большой войне? Нам нужно

последовать примеру твоих родителей, переехавших

жить в Голландию после прихода нацистов к власти.

Они пишут, что и нам там будет лучше и безопаснее.

– Вся Европа охвачена сейчас националистиче-

ской и антисемитской истерией, и от нее никуда не де-

нешься, – холодно заметил Гарри. – Майнц – ма-

ленький город, где практически все жители знают друг

друга. Зачем нам покидать те места, где мы выросли

и учились?

– Я настоятельно прошу, чтобы ты все еще раз

взвесил. Завтра, когда приедут твои родители на день

рождения наших близняшек, мы обязательно вернем-

ся к этому вопросу.

– Вам все равно не удастся меня переубедить,

и переезжать я никуда не хочу, – отрезал Гарри.

В этот момент в комнату зашла Моника в черном

платье, а следом за ней – Хелен в белом. Напряжен-

ное лицо Гарри сразу разгладилось, и он улыбнулся.

– Какие вы у меня красивые, – произнес отец.

– Папа, скажи, что я в черном платье выгляжу

лучше, чем Хелен в белом.

– Вы обе очень красивые: и ты в черном платье,

и Хелен в белом.

Девочки еще несколько минут крутились по кухне

в новых нарядах, пока наконец Лея не отправила их

в комнату переодеваться.

– Я красивее, я красивее! – кричала Моника, бе-

гая по комнате.

* * *

Вернувшись после премьеры, первым делом Джули

поставила цветы в вазу. И тут зазвонил телефон. Ко-

нечно же, это был мистер Гоулд.

– Джули, большое тебе спасибо. Ты так сыграла,

что женская половина зала просто не смогла сдержать

эмоций и расплакалась в финале.

– Это все ваша заслуга, – с улыбкой проговорила

в трубку Джули. – Вы расставили правильные акцен-

ты. Не знаю, как вам это удается, но вы подмечаете те

вещи, на которые я даже не обращаю внимания.

– Это все приходит с опытом, – пошутил мистер

Гоулд.

– Зал так бурно аплодировал… Да, это успех.

Даже мистеру Дрейсону ничего не оставалось, как при-

знать ваш высокий талант, – сказала актриса.

– Ну, про успех еще рано говорить, нужно до-

ждаться отзывов критиков в утренних газетах. Знаешь,

как бы парадоксально ни звучало, но эти несколько че-

ловек сейчас решают, удался наш спектакль или нет.

– Критики, в конце концов, тоже люди. Думаю,

что спектакль не оставит их равнодушными…

– Будем надеться, но я в любом случае с нетерпе-

нием дожидаюсь утренних газет, – после небольшой

паузы мистер Гоулд спросил: – Джули, что ты соби-

раешься делать завтра вечером?

– Пока не знаю. Завтра у меня выходной. По-

читаю немного, полюбуюсь картинами, а потом лягу

спать и буду отсыпаться.

– Давай съездим в рыбный ресторан. Я уже и сто-

лик на четверых забронировал, – предложил мистер

Гоулд. – Мне не хочется коротать этот вечер в одино-

честве, да и тебе незачем сидеть одной. Я и Чака с же-

ной пригласил. Вдобавок ко всему у меня есть к тебе

важный разговор.

– С удовольствием, мистер Гоулд.

– Хорошо, тогда завтра без десяти шесть я заеду

за тобой.

Седьмая глава

Четверг

Джули, как и планировала, после премьеры проспала

до полудня. А затем, по старой традиции, отправи-

лась по магазинам женской одежды, чтобы побаловать

себя новыми нарядами. В этот раз бюджета актрисы

хватило на платье, а также пару туфель к нему. Сидя

в кафе, неторопливо наслаждаясь салатом из свежих

овощей, глядя через окно на людей, идущих по своим

делам, а также на проезжающие туда-сюда машины

и автобусы, она размышляла о жизни. Думала, в част-

ности, и о том, почему ей так и не удалось создать се-

мью, и в итоге свободное время заполнялось работой

в театре. Джули поняла, что за всю жизнь так никого

и никогда не любила по-настоящему… Поток мыслей

прервал зазвеневший мобильник.

– Здравствуйте, мисс Уотсон, – раздался в труб-

ке мужской голос.

– Здравствуйте, – ответила Джули.

– Вы прекрасно вчера сыграли. Наша семья была

просто в восторге. Весь город только о спектакле

и говорит…

– Спасибо, а кто это? – поинтересовалась Джу-

ли, думая, что это назойливый журналист.

– Это Вольф, из багетной мастерской.

– По телефону вас совсем не узнать, – засмея-

лась Джули.

Не обращая внимания на слова актрисы, Вольф

продолжил:

– Спешу вас обрадовать: сегодня утром привезли

багет, и ваша третья картина готова.

– Спасибо вам огромное! Когда можно будет ее

забрать?

– Не беспокойтесь. Задержка произошла по моей

вине, поэтому мой работник доставит картину вам

домой в любое удобное время – сегодня, завтра

или в любой другой день.

– Сегодня, – не задумываясь, произнесла Джули.

– Хорошо. Во сколько?

Джули посмотрела на часы:

– Сейчас ровно четыре. Вы можете привезти кар-

тину к пяти? Думаю, к этому времени я уже буду дома.

Но постарайтесь не позже шести, потому что в шесть

я ухожу.

– Да, непременно, – проговорил Вольф.

Мастер записал адрес Джули и пообещал, что ра-

ботник перед доставкой обязательно позвонит и преду-

предит о своем приходе.

Поблагодарив Вольфа, Джули доела салат, а за-

тем, немного погуляв по улицам города, отправилась

домой.

Майнц, Германия, 4 ноября 1939 года

После ужина, достав из кладовой полотно и краски,

Гарри пошел в салон, чтобы приступить к написанию

новой картины. Лея начала наводить порядок. Она со-