ет этот мир так, как хотел. Но, если честно, я не верю,

что есть что-то после жизни.

– Не знаю почему, но мне хочется верить, что наша

жизнь здесь не заканчивается. Что мой дедушка, ко-

торый десять лет назад покинул этот мир, наблюдает

за мной с Небес, оберегает меня, и когда я умру, то обя-

зательно встречусь с ним.

По щекам Леи потекли слезы.

Гарри взял девушку за руку и, нежно поглаживая,

произнес:

– Лея, хватит о грустном. У нас впереди целая

жизнь, и нам рано об этом думать.

– Хорошо! Будем надеяться, – вытирая слезы,

произнесла девушка.

– Я собираюсь прожить долгую и счастливую

жизнь рядом с любимой женщиной и детьми. И если

ты ответишь согласием на мое предложение, то я по-

стараюсь сделать тебя самой счастливой в этом мире.

– Ты думаешь, что наша совместная жизнь ока-

жется удачной?

– Я буду все для этого делать. Баловать тебя и де-

тей и стараться радовать вас каждой минутой. Лея, по-

жалуйста, доверься мне, дай шанс, уверяю, что с Пау-

лем ты никогда не будешь так счастлива.

После некоторой паузы Лея сказала:

– Гарри, не знаю, что уготовила мне судь-

ба, но я сегодня поговорила с Паулем и сообщила,

что между нами все кончено. Но он ответил, что все

равно будет ждать и любить меня.

– Ты все правильно сделала, – обрадовался

новости Гарри. – Пауль должен понимать, что вы —

совершенно разные люди. С ним ты просто потеряла

бы себя, он бы подавил в тебе личность. А мне ты нра-

вишься такой, какая есть, и я ничего не хочу в тебе

менять. И я был бы счастлив, согласись ты стать моей

женой.

Лея внимательно посмотрела на молодого челове-

ка и произнесла:

– Гарри, я согласна стать твоей женой.

* * *

Было уже одиннадцать, когда мисс Уотсон взяла с пол-

ки стопку листов сценария, аккуратно уложила их

в сумку и легла спать. Утром ей нужно было проснуть-

ся ровно в десять часов, а уже в одиннадцать оказаться

в театре на репетиции.

80

Пятая глава

Вторник

Звонок Вольфа, закончившего работу над второй

картиной, разбудил мисс Уотсон чуть раньше, чем

она планировала. Радостная новость прогнала прочь

остатки сна, и, умывшись да позавтракав, Джули пер-

вым делом позвонила Полу, театральному плотнику:

– Здравствуйте, Пол. Вы можете сегодня или зав-

тра зайти и вбить три гвоздя?

– Да, конечно, мисс Уотсон, – ответил плотник,

– а где именно?

– В салоне. Я купила три картины и хочу их пове-

сить, чтобы стены не казались такими пустыми.

– Понял. Я сегодня обязательно зайду к вам после

работы.

– Спасибо, Пол. Я заканчиваю в три, так что буду

дома, но если мистер Гоулд назначит нам сегодня еще

и вечернюю репетицию перед завтрашней премьерой,

то вы можете взять запасной ключ под ковриком. Ме-

ста, где надо вбить гвозди, помечу карандашом.

– Хорошо, мисс Уотсон.

Позавтракав и приведя себя в порядок, Джу-

ли взглянула на часы и поняла, что в очередной раз

опаздывает на репетицию. Каждый раз ей было ужас-

но неудобно перед мистером Гоулдом, но она ничего

не могла с собой поделать. Приходя в театр с опозда-

нием и видя, что все ждут только ее, Джули извиня-

лась перед режиссером и другими сотрудниками. Вот

и сегодня мисс Уотсон не успела: пока прихорашива-

лась, время истекло. Быстро накинув плащ, она вышла

из дома.

Когда Джули вошла в зал, сотрудники театра уже

подготовили декорации для третьего акта, который,

по мнению режиссера, как и четвертый, должен был

проходить после антракта. Мистер Гоулд давал по-

следние указания Чаку, а также Крису Стивенсу, ак-

теру преклонных лет, который должен был сыграть

пожилого и вредного соседа Рахель, по имени Ишра.

Они с режиссером были знакомы давно и были прак-

тически ровесниками.

Мистер Гоулд, обращаясь к Чаку, продолжал:

– Итак, после двенадцати лет упорной учебы,

где тебе удалось показать себя с лучшей стороны, ты

решил посетить Иерусалим – город, где над тобой

когда-то насмехались, – чтобы после долгой разлуки

повидаться с семьей. Однако невольно становишься

свидетелем этого разговора.

– Мистер Гоулд, а меня будет хорошо видно всем

зрителям, если я встану вот здесь, за хижиной? – По-

интересовался Чак, так как большую часть репетиций

они проводили на малой сцене.

Мистер Гоулд прошел из центра в левую часть

зала, посмотрел на Чака, который должен был

незаметно для других персонажей стоять около дома

Рахель, и сказал:

– Лучше сделай еще шаг, эта сцена шире чем ма-

лая, чтобы и с крайних рядов увидели твою реакцию…

– Хорошо, – проговорил Чак и шагнул в указан-

ном направлении.

Мистер Гоулд вернулся на свое место в центре

зала, присел чтобы передохнуть, и обратился к Чаку:

– Чак, как только твой персонаж прибыл в Иеру-

салим и свернул на свою улицу, подойдя к дому, он ус-

лышал голос Ишры… И тут начинается действие. Да,

и сделай отметку на сцене. Зрители должны видеть

тебя, твое выражение лица, так как это – один из са-

мых эмоциональных эпизодов постановки.

– Я постараюсь это передать, мистер Гоулд.

– Хорошо. А ты, Крис, играя роль Ишры, должен

показать, что этот человек уже стар, но, к сожалению,

мудрость к нему с годами не пришла. Он постоянно

злорадствует и говорит Рахель, взвалившей на себя за-

боту о доме, что ей еще не поздно вернуться к отцу

и начать новую жизнь.

– Мы вас поняли, – проговорили актеры и, ра-

зойдясь по местам, принялись настраиваться на роль.

Увидев, что мистер Гоулд закончил наставлять

актеров, Джули поздоровалась с ним и отправилась

в гримерку. Прежде чем начать, режиссер сказал,

что сейчас нужно будет пройтись по третьему акту,

а вечером они проведут полную репетицию.

Когда все приготовились, мистер Гоулд дал по-

следние указания Джули, которая должна изображать

уставшую от тяжелой работы женщину. И сейчас она

в саду, что-то сажает, копает маленькой лопатой…

Репетиция началась.

…Рахель трудится в саду. Она уже двенадцать лет

не виделась с мужем. Сосед Ишра, который регуляр-

но досаждает ей обидными высказываниями в адрес

Акивы, наблюдает за работой со своего двора. В это

время к дому подходит Акива. В сумке лежат сладо-

сти, купленные для детей. Приблизившись, он слышит

громкий голос соседа и останавливается.

– Прав был твой отец, что выгнал тебя из дома

и лишил наследства! Он знал, что так и будет!

– Что «так и будет»? Что ты имеешь в виду? —

спрашивает Рахель, продолжая работать.

– Что ты будешь работать, стараться, трудиться

для него, а этот пастух бросит тебя…

– Стоп, стоп, – проговорил мистер Гоулд. – Чак,

тебе нужно показать удивление и грусть на лице. Ты

только представь: Акива целых двенадцать лет не ви-

делся с женой и детьми! И, наконец, предварительно

зайдя на рынок и прикупив сладостей детям, он отпра-

вился в путь. Пусть пока еще не раввин, но уже за-

служил уважение раввинов и других учеников ешивы.

Всю дорогу он думал о том, как обнимет любимую

жену и выросших детей, поделится с ними успехами,

а через пару дней вернется в ешиву, чтобы продолжить

занятия… А тут – такой разговор!

– Хорошо, мистер Гоулд, я постараюсь вырази-

тельнее это продемонстрировать, – сказал актер.

– Если все готовы, давайте начнем сначала. Итак,

Рахель работает в огороде, Ишра стоит на своем участ-

ке и наблюдает за ней, и как только Акива выходит, все

начинается.

Когда все заняли свои места и Чак вышел из-за

кулис, Ишра произнес:

– Прав был твой отец, что выгнал тебя из дома

и лишил наследства! Он знал, что так и будет!

– Что «так и будет»? Что ты имеешь в виду? —

спросила Рахель, продолжая работать.

– Что ты будешь работать, стараться, трудиться

для него, а этот пастух бросит тебя…

– Перестань так говорить о моем муже! Он не па-

стух, он учится в ешиве, – ответила Рахель.

– Несчастная ты женщина! – произнес Ишра. —

И к тому же наивная. Ты все еще веришь, что муж твой

где-то там учится?

– Да, я уверена в этом, – твердо сказала Рахель.

–За двенадцать лет он даже одного письма

не написал! Убежден, он тебя забыл и, наверное, сей-

час развлекается с другой на те деньги, которые ты

посылаешь.

По щекам Рахель потекли слезы.

– Ишра, я готова выслушать всякое, но, прошу,

не говори, что Акива забыл нас. Это ранит меня до глу-

бины души… И прошу тебя, не говори так о нем. Ты его

совсем не знаешь, Акива – самый лучший из мужчин.

– Рахель, пора бы тебе разумно взглянуть на про-

исходящее. Из молодой, красивой девушки, дочери

уважаемого всеми Кальбы Савуа, ты превратилась

в жену неграмотного пастуха. С другим мужем тебя

ждала бы счастливая жизнь. Одумайся, пока не поздно,

если не хочешь прожить всю жизнь вдовой при живом

муже.Рахель заплакала. Ей часто приходилось вы-

слушивать обидные слова о муже, причем не только

от Ишры, и все равно каждый раз было больно. Что са-

мое обидное, ей и возразить-то толком нечего… И кро-

ме слепой веры в то, что муж в самом деле изучает

Святое Писание, у нее ничего не оставалось.

– Пожалуйста, говори обо мне что хочешь, оскор-

бляй, только не смей осуждать Акиву, – сквозь сле-

зы произнесла Рахель. – Он самый лучший на све-

те, и если будет необходимо, я, не раздумывая, отдам

за него свою жизнь.

Несмотря на подавленное состояние Рахель,

Ишра продолжал настаивать:

– Вернись к отцу, забудь этого пастуха, пока

не поздно, и начни новую жизнь. Разве ты еще не по-

няла, что он бросил тебя с детьми?

Акива, разумеется, все это слышал и только ре-

шил вступиться за жену, как раздался голос Рахель:

– Ты можешь говорить и думать, что хочешь,

но так, как я, Акиву никто не знает. Уверена, что при-

дет день, и муж вернется в Иерусалим уважаемым

раввином, образованным человеком, и тебе станет

стыдно за сегодняшние слова. Если бы Акива сейчас

слышал, я сказала бы ему: «Иди и учись премудростям

Святого Писания еще двенадцать лет – я все равно

буду ждать тебя».

Акива, услышав ответ Рахель, повернулся

и с тяжелым сердцем отправился в обратный путь, так

и не повидав родных. Он понимал, как тяжело прихо-

дится жене, сколько насмешек и унижений она вынуж-

дена переносить.

Полностью разделяя желание Рахель и осознавая,

что только в случае успеха люди поймут сделанный ею

выбор, он дал себе слово заниматься еще усерднее.

* * *

После дневной репетиции Джули собралась в багет-

ную мастерскую за второй картиной, но мистер Гоулд

предложил пойти пообедать и сказал, что после вечер-

ней репетиции сам отвезет ее в мастерскую, а затем

и домой вместе с картиной. Актриса с удовольствием

приняла приглашение.

После того как они сделали заказ, Джули спроси-

ла режиссера:

– Мистер Гоулд, как у вас настроение перед за-

втрашней премьерой?

– Мы репетируем этот спектакль уже целых пять

месяцев, и вы успели хорошо вжиться в роль.

– А как прошла сегодняшняя дневная репетиция?

Были какие-то грубые ошибки?

– В целом хорошо, но Крис немного недотягива-

ет. Он слишком добрый, и когда играет отрицательных

персонажей, всегда возникает некий дисбаланс.

– А почему тогда вы утвердили его на эту роль?

– Вместо него должен был играть Ричард Лоу, —

стал обстоятельно объяснять режиссер. – Но в по-

следний момент он получил главную роль в другом

спектакле и попросил его отпустить. Поэтому мой вы-

бор и пал на Криса. Мы давно работаем вместе.

– Все же мне не совсем понятно, почему Акива,

так и не повидавшись с семьей, отправился обратно

в ешиву… – промолвила Джули.

– Меня тоже мучила эта мысль, и в процессе на-

писания сценария я задал этот вопрос автору книги,

– сказал режиссер, вытирая руки влажной салфеткой.

– Молодой человек сказал, что Ишра символизирует

дурное начало, это некая проекция.... Акива, поки-