Джулия Куинн - Десять причин для любви

Раздался общий вздох. Все в комнате, казалось, напряглись, все смотрели на происходящее с тревожным ожиданием.

Лорд Ньюбери продолжал стоять в дверях, ведущих в коридор. Глаза его напряженно сузились.

Себастьян не терял времени. Взяв руку Аннабел в свои, он упал на одно колено.

— О мой Бог! — ахнул кто-то. Кто-то произнес имя Ньюбери, видимо, желая предотвратить его уход.

— Аннабел Уинслоу, — провозгласил Себастьян и посмотрел на нее, но не тем жарким взглядом, от которого сердца женщин таяли и проваливались куда-то в неизвестность. Сейчас не было на его лице и той суховатой полу улыбки, словно говорившей, что он знает некие вещи, некие тайны, которые может сообщить шепотом вам на ушко, чтобы вы тоже их узнали. Он смотрел на нее просто — как мужчина смотрит на женщину, надеясь и молясь, что она полюбит его так, как любит ее он.

Он поднес ее руку к губам.

— Не окажете ли вы мне великую честь стать моей женой?

Ее губы задрожали, и она прошептала:

— Да, — а потом повторила громче: — Да!

Он поднялся на ноги и схватил ее в объятия. Люди вокруг разразились приветственными возгласами. Не все, конечно, однако вполне достаточное количество, чтобы сделать этот момент торжественным и даже несколько мелодраматическим. Чего, как с запозданием сообразил Себастьян, ему вовсе не хотелось. Он не отрицал небольшой вспышки радости оттого, что так публично победил своего дядю. (Он никогда не был таким бескорыстным и добросердечным, чтобы отрицать это.) Но когда он обнимал Аннабел, улыбаясь в ее волосы, несколько человек начали скандировать: «Поцелуй! Поцелуй!» — и он осознал, что не хочет делать это перед зрителями.

Этот момент был священным. Он принадлежал им, и только им… и он не собирался делить его ни с кем.

Они еще будут счастливы, поклялся он себе, отпуская Аннабел и улыбаясь весело Эдварду, и Луизе, и всем гостям леди Челлис.

Позднее. У них все еще впереди.

Если бы он описывал эту историю, решил Себастьян, он именно так бы и сделал.

Кто-то находился в ее комнате.

Аннабел замерла на постели, едва дыша под одеялами. Она заснула с большим трудом, голова шла кругом, мысли бежали, не останавливаясь, и она была возбуждена до головокружения от окончательного своего решения отбросить всякую осторожность и выйти замуж за Себастьяна. Однако свалившаяся на нее усталость и этот фокус с крепко зажмуренными глазами, в конце концов, помогли, и она заснула.

Но должно быть, это был не слишком глубокий сон или прошло лишь несколько минут после того, как она задремала, потому что что-то ее разбудило. Возможно, какой-то шум. А возможно, какое-то движение в комнате. Кто-то определенно тут находился.

Может быть, вор? В таком случае ей лучше всего оставаться абсолютно неподвижной. У нее в комнате ведь нет ничего ценного. Сережки были поддельными, и даже экземпляр романа «Мисс Сейнсбери и загадочный полковник» был третьего издания.

Если это вор, то он скоро все поймет и удалится.

А если это не вор… Ад и все его дьяволы!.. Тогда она оказывалась в очень затруднительном положении. Ей потребуется оружие, а все, что было у нее под рукой, — это подушка, одеяло и книжка.

Опять-таки «Мисс Сейнсбери». Почему-то Аннабел сомневалась, что та ее спасет.

Если это не вор, ей, наверное, лучше всего выскользнуть из постели? Спрятаться? Посмотреть, не удастся ли добраться до двери? Должна ли она вообще что-то предпринимать? Должна или нет? Должна?.. Что, если… Но может быть…

Она крепко зажмурилась… только на мгновение… чтобы успокоиться. Сердце билось как бешеное, и от нее потребовалось невероятное усилие воли, чтобы дышать тихо и ровно. Ей надо поразмышлять. Сохранить хладнокровие. В комнате темно. Очень. Занавеси на окнах были плотными и закрывали все окно. Даже в полнолуние — а сегодня его не было — только слабое сияние пробилось бы по их краям. Она не могла разглядеть даже силуэт пришельца. Единственными признаками его присутствия были тихие шаги по ковру и временами легкий скрип половиц под ковром.

Он двигался медленно. Кто бы ни находился в комнате, но двигался он крайне осторожно. И подходил все ближе…

Сердце Аннабел стучало так громко, что ей показалось, будто от него может затрястись кровать. Ночной гость приближался. Он явно стремился к постели. Это не был вор. Это был кто-то, настроенный причинить ей вред… или боль… или Боже мой! Ей нужно срочно выбираться отсюда.

Моля небо, чтобы гость был так же слеп в темноте, как и она, Аннабел осторожно скользнула поперек постели, надеясь, что тот не услышит ее движения. Он приближался справа, поэтому Аннабел двинулась налево, спустила ноги с постели и…

Закричала. Нет, не закричала. Жесткая рука зажала ей рот, придавив шею, и всякий звук, который она сумела бы издать, потерялся в испуганном придушенном всхлипе.

— Для тебя лучше будет лежать тихо.

Глаза Аннабел в ужасе распахнулись: это был граф Ньюбери. Она узнала его голос и даже его запах, этот мерзкий запах пота, приправленный бренди и рыбой.

— Если закричишь, — произнес он почти весело, — кто-нибудь сюда прибежит. Возможно, твоя бабушка или кузина. Кажется, кто-то из них спит в соседней комнате.

Аннабел кивнула, при этом ее подбородок два или три раза стукнулся о его мясистое предплечье. На нем была рубашка, но все равно он был каким-то липким. И от этого ее затошнило.

— Представь только, — продолжал он со злорадным смешком. — Заявляется сюда благопристойная и чистая леди Луиза. Она тут же закричит: мужчина в женской постели!.. Она, конечно, будет потрясена.

Аннабел ничего не ответила. Впрочем, она и не могла ничего сказать, так как его ладонь по-прежнему зажимала ей рот.

— Затем сюда сбежится весь дом. Какой разразится скандал! Твоя репутация будет навсегда погублена. Твой дурак-жених не захочет тебя. Ведь так?

Это было неправдой. Себастьян ее не бросит. Аннабел знала, что он этого не сделает.

— Ты станешь падшей женщиной, — продолжал Ньюбери, явно наслаждаясь своей фантазией. Он подвинул руку вниз, достаточно низко, чтобы взять в горсть одну грудь и больно сжать ее. — Впрочем, ты всегда так выглядела.

Аннабел расстроенно всхлипнула.

— Тебе ведь нравится это, — хохотнул он, стискивая грудь еще сильнее.

— Нет, — попыталась сказать она, но его рука снова помешала ей говорить.

— Некоторые скажут, что ты должна будешь выйти за меня замуж. — Он продолжал небрежно тискать ее грудь, — Но я вот думаю: сочтет ли кто-нибудь меня обязанным на тебе жениться? Я могу просто сказать, что ты оказалась не девственницей, что нарочно стравливала дядю и племянника, как хитрая и коварная женщина…

Не в силах больше терпеть, Аннабел дернула голову в одну сторону, потом в другую, пытаясь сбросить его руку. Наконец он со смешком убрал ее.

— Помни, — произнес он, прижав вялые мокрые губы к ее уху, — не делай слишком много шума.

— Вы знаете, что это неправда, — хрипло прошептала Аннабел.

— Что именно? Насчет твоей непорочности? Говоришь, что ты не девственница? — Резким движением он отбросил одеяло и, перевернув ее на спину, грубо оседлал. Его ладони легли ей на плечи, пригвождая к матрасу. — Ай-ай-ай! Это в корне меняет все дело.

— Нет, — тихо воскликнула она, — насчет моего стравливания вас…

О-о, какой толк был это ему говорить? Убеждать его в чем-то было бессмысленно. Он жаждал мести. Ей или Себастьяну, а может, всему свету. Этим вечером его выставили болваном и полным идиотом перед более чем десятком пэров.

И он не был тем человеком, который может от этого легко отмахнуться.

— Ты глупая, глупая девчонка, — сказал он, качая головой. — Ты могла стать графиней. О чем ты только думала?

Аннабел лежала тихо, собираясь с силами. Она точно не могла вырваться на свободу, пока он налегал на нее всем телом. Ей нужно было выждать момент, когда он сдвинется, и она сможет лишить его равновесия. Но даже тогда ей понадобятся силы.

— Я был так уверен, что нашел наконец подходящую женщину.

Аннабел недоверчиво посмотрела на него. В его голосе слышно было искреннее огорчение.

— Все, чего я хотел, — это наследника. Одного тщедушного сыночка, чтобы не наследовал мне этот тупой племянник.

Она хотела возразить, сказать ему, что Себастьян во многих отношениях прекрасный человек. У него поразительное воображение, он изумительный рассказчик и собеседник. Что нет никого остроумнее его. Никого. И он умеет быть забавным. Господи, да он умеет рассмешить ее, как никто на свете.

И еще он был очень проницателен. И наблюдателен. Он замечал все и всех. Он понимал людей, их мечты и надежды. Если этот ум нельзя назвать блестящим, то она не знала, какой можно.

— Почему вы его так ненавидите? — прошептала она.

— Потому что он осел, — отрезал лорд Ньюбери.

«Это не ответ», — хотелось сказать Аннабел.

— Но теперь это уже не имеет никакого значения, — не унимался он. — Он льстит себе, если думает, что я искал жену, чтобы помешать его амбициям. По-моему, вполне естественно, что мужчина намерен оставить свой дом и титул своему собственному сыну. Тем более что у него уже был сын, но он умер.

— Нет, — мягко откликнулась Аннабел. Мягко, потому что хотела, чтобы граф понял: она говорит как друг, и не надо причинять ей вред. Конечно, то, к чему он стремился, желая иметь наследника, можно было понять. Неправильно было то, каким образом он этого добивался. — Как он умер?

Ньюбери замер.

— Ваш сын, — уточнила Аннабел.

— От лихорадки, — коротко ответил он. — Порезал ногу.

Аннабел кивнула. Она знала несколько случаев, когда людей губила лихорадка. Глубокий порез всегда мог вызвать заражение. Он мог воспалиться. Покраснеть. Стать горячим. Рана, не заживавшая нормально, обычно приводила к горячке, которая слишком часто вела к смерти. Аннабел порой задумывалась, почему некоторые раны заживают быстро, а некоторые нет. Не было в этом никакой логики, действовала только несправедливая, капризная рука судьбы.

— Мне жаль, — промолвила она.

На какой-то миг она подумала, что он ей поверил. Его руки, до этого жестко прижимавшие ее плечи, слегка обмякли. А взгляд его — впрочем, возможно, это была всего лишь игра полумрака — вроде бы смягчился. Но затем он фыркнул носом и объявил:

— Не надо лукавить.

Ирония заключалась в том, что ей действительно было его жалко. Она испытывала даже некоторую симпатию к нему по этому поводу. Но это чувство тотчас пропало, когда его руки вернулись к ее горлу.

— Вот так он поступил со мной, — произнес лорд Ньюбери. Слова его с трудом проходили сквозь стиснутые зубы. — Перед всеми.

Господи Боже! Он, кажется, собирался ее задушить? Дыхание Аннабел участилось, каждый нерв, каждая клеточка напряглись в ожидании возможности побега. Но лорд Ньюбери был вдвое тяжелее ее, и никакая, даже вызванная паникой, сила не могла ей помочь сбросить его.

— Я выйду за вас, — выпалила она, когда его пальцы сомкнулись на ее горле.

— Что?

Аннабел давилась и задыхалась, не в силах вымолвить ни звука. Он слегка ослабил хватку.

— Я выйду за вас замуж, — взмолилась она. — Я брошу его… и выйду за вас. Не убивайте меня.

Лорд Ньюбери громко рассмеялся, и Аннабел в панике посмотрела на дверь. Он собирался разбудить всех, хотя и предупреждал ее не делать этого.

— Ты думаешь, что я намереваюсь тебя убить? — поинтересовался он, снимая одну руку с ее горла, чтобы смахнуть с глаза слезу веселья. — Ох, как смешно!

Он лишился рассудка. Это все, что могла подумать Аннабел, хотя знала, что он в своем уме.

— Я не убью тебя, — проговорил он, все еще веселясь. — Я буду первым, на кого падет подозрение, и хотя сомневаюсь, что меня накажут, это будет мне как-то неудобно.

Неудобно… Убийство… Возможно, он все-таки сошел сума?

— Не говоря уже о том, что это может отпугнуть других молодых леди. Ты не единственная, кого я заприметил. У Стинтонов младшая… немного плосковата вверху, но бедра достаточно широкие для деторождения. И она разговаривает, только когда к ней обратятся.

«Потому что ей пятнадцать! — пришла в ужас Аннабел. — Господи, он собирается взять в жены ребенка!»

— Конечно, ублажать ее будет не так весело, как тебя, но жена нужна мне не для этого. — Он склонился ближе к ней. Глаза его неестественно сверкали в полумраке. — Может, для этого я возьму тебя.

— Нет, — всхлипнула Аннабел, не сдержав ужаса. И точно, он заулыбался, получая огромное удовольствие от ее тревоги. Он ее ненавидит, вдруг осознала Аннабел. Он теперь ненавидит ее так же, как Себастьяна. Слепо… неразумно…