Наталия Кочелаева - Дети гламура

— Мой мальчик совсем расклеился, — сочувственно покачала головой Юля. — Я приготовлю ему ванну, моему Димасику. Пенную горячую ванну, и потру ему спинку.

Но ни доброты, ни заботливости не было в ее словах. Ничего, кроме злобы — самой черной, самой ледяной, сочившейся, казалось, из ее глаз и губ. Она ушла.

«Что же это такое? Мозг отказывает, мысли текут медленно и вяло, но нужно себя заставить, нужно что-то сделать. Она опоила меня чем-то, теперь собирается утопить или… Или сделать то, что Вера сделала с собой. Нужно делать что-то, нужно искать спасение…»

Телефон лежал рядом. Но кому звонить? У Дмитрия всегда была плохая память, номера телефонов он записывал, а как теперь добраться до записной книжки? В милицию, в «Скорую помощь»? Девять-один-один? Но что он им скажет, он же сейчас и адрес свой с трудом помнит?

Лавров знал — надо спешить. Сейчас эта отрава проникнет в кровь, хлынет в мозг, и тогда уже он ничего не сможет сделать. И змея, плюнувшая своим ядом, вернется из ванной. Он быстро набрал несколько цифр — они почему-то казались ему знакомыми, они словно когда-то значили для него что-то важное, и он надеялся, что это телефон кого-то из друзей, чудом удержавшийся в его гаснущей памяти.

Мобильник Жанны завопил Диминым звонком, когда она открывала дверь своей квартиры.

— Приезжай, — сказал Лавров. — Жанна, ты где? Ты слышишь? Приезжай…

И гудки. Жанна так и окаменела, прижав трубку к уху. Какой-то розыгрыш? Вряд ли. Это совершенно точно Димин голос, она узнала бы его из тысячи. Он, похоже, сильно пьян. Но не откликнуться на такую просьбу нельзя. Вдруг случилось что-то?

Она забыла о том, что обижена на него. Она забыла о том, что он, фигурально выражаясь, растоптал ее чувства. Забыла о том, что решила не видеть его — и никого из друзей — по крайней мере месяца три. Не нужно никуда уезжать, да и не поможет это. Только отвлечет. Просто не видеть, не слышать. Не звонить. Не ходить в известные кафе, где можно столкнуться случайно. Думать о себе. О будущем. Строить планы и жить только собой.

Телефон Андрея. Мерзкие переливы. Кирилл не отвечает. Домашний телефон Кирилла — автоответчик. Ольга… Ну, наконец-то!

— Жанна? А мы только что о тебе говорили. Ты где? Уже вернулась?

— Да, вернулась, — не входя в подробности, ответила Жанна. — Кирилл у тебя?

— И Андрей и Кирилл у меня. А что, ты приехать хочешь? Приезжай. Есть разговор.

— Еду.

— Тогда ждем.

— Это Жанна звонила, — удивленно сообщила Оля. — Легка на помине…

Кирилл озадаченно покрутил головой.

— Ерунда какая-то… Хотя Андрей был прав. Она знала о нас больше, чем кто бы то ни было. Мы все с ней делились секретами. Все. Значит, она знала и про Олега, и про Лелю. И про меня. И всех разыграла. Причем Олега чуть не до смерти.

— Да не могла она! — чуть не плакала Оля. — Мы же подруги, она мне всегда помогала!

— А кто тогда? Ну кто? Помнишь, она сказала: «Вы у меня не обрадуетесь». Вот и отомстила. Как злая колдунья из сказки.

— И что же нам теперь делать? Сейчас она приедет.

— Вот тогда и посмотрим…

Жанна приехала очень быстро, не стала подниматься, а позвонила из машины:

— Спускайтесь. Нам нужно ехать к Лаврову. У него что-то ужасное случилось, я чувствую…

— Да нам всем как-то в последнее время не поперло, — согласился Кирилл, усаживаясь на переднее сиденье. — Прежде чем мы тронемся, объясни мне, радость моя, за что ж ты так с нами? Лелька вон едва не выкинула…

— Ничего не понимаю. Оль, ты что, беременна?

Оля только вздохнула.

— Олег едва не застрелился! — повысил голос Кирилл. — Жанна, ты что, с ума сошла? Что делается-то?

— Кирилл, я не понимаю, о чем мы говорим! Правда! Давай по дороге все обсудим, хорошо?

Стремительно летели навстречу капли дождя.

— Как вы могли подумать, что это я? Да вы что? — шептала Жанна потрясенно. — Да вы что?

— Не знаю, Жанночка, — прервал ее Малышев. — Тогда давайте думать, как все, что мы тебе говорили, вырвалось наружу. У тебя нет дневника в Интернете?

— В Интернете нет. Просто дневник есть. И он исчез.

— Жанна, ты дура, да? — плаксиво вопросила Оля. — Ты все записывала? Нет, это фантастика!

— Это правда, Оля. Простите меня. Но он не мог никому попасть в руки!

— Мог, — вздохнул Малышев. — Слушай, Димкина жена ведь у тебя жила какое-то время?

Жанна лихо свернула во двор.

— Ерунда какая… Зачем ей? Пошли. Сейчас разберемся.

— Ты останешься здесь, — заявил Кирилл, хватая Ольгу за плечо. — Не смей вылезать из машины. Хватит на сегодня тебе потрясений.

— Но…

— Я сказал, здесь!

— Слушай, а я вот не понимаю. Ребята, Кир! А как ей могла попасться та самая кассета? Откуда она взялась?

— Оля, ты ребенок, — усмехнулась Жанна. — Это была не та самая кассета. Как у Олега — вовсе не кровь. Это воблер[11], понимаешь? Поддельная наживка. А мы клюнули, потому что совесть нечиста. Кир, останови ее!

— Леля, я велел тебе не вылезать из машины!

Оля вздохнула, но повиновалась.

— Как тебе ванна, любимый? Не горячая, нет? Ах, как жаль, что ты меня не слышишь и не понимаешь… Он лежит, совсем не дышит, ручкой-ножкой не колышет… Вряд ли ты сегодня ночью на меня полезешь со своими слюнявыми ласками, правда ведь? Я тебе могу сказать наверняка, об этом можешь забыть. Да и вообще обо всем. Будешь плавать здесь, совсем дохлый, пока тебя не хватятся. А это долго не случится. Друзей своих ты отвадил, да им не до тебя теперь, они свои проблемы решают. А об остальном я позаботилась, я…

Юля сидела на краю джакузи, поигрывая лезвием. Лавров лежал в ванне, безвольно распластавшись, на его лице застыла глупая гримаса, глаза были пусты и прозрачны. В принципе можно было быстренько закончить это неприятное дело. А можно насладиться этим так давно ожидаемым моментом, можно насладиться местью.

— Я давно это придумала. Ох, как мне хотелось тебя кастрировать, когда мама за тебя вышла! Я еще молодая была, глупая… Не понимала ничего. А с этого момента я ей совсем не нужна стала. Раньше она хоть денег присылала. А как замуж вышла — вообще обо мне забыла! Мало того что сплавила меня к папашке в провинцию, мало того что я всю жизнь с мачехой прожила, которую на дух не переносила, она еще и стыдиться меня стала! Как же, взрослая дочь, а у нее самой кобель молоденький! Ух, Димасик, как я тебя возненавидела! И ее тоже. А потом ты ее убил. Ты ее убил, чтобы все ее деньги получить? Ловко. Но и я тоже ловкая. Я отомщу за маму, я получу все… У меня тоже получится. А знаешь, кого за это посадят? Жанну. Скажи, она помогала тебе маму убить? И комар носа не подточил! Но теперь все будет немножко не так. Я все продумала, Димасик! Она сдуру ляпнула тогда, что отомстит, и все слышали! Я и твоим друзьям пару гадостей сделала, чтоб они на нее подумали! Романтическая дура, дневник вела. Правда, про то, как Веру Субботину вы замочили, там не написано. А жаль. Зато про других много интересного. И про Олю-проститутку, и про Олега, маньяково отродье… Даже про то, что Малышев — голубой! Но это, к сожалению, сейчас уже никого не шокирует. Даже про Кирилла, такого правильного! Кстати, я сейчас думаю, не выйти ли мне за него. Ольгу свою он наверняка бросит… Как ты думаешь? Он симпатичный парень, да? Смотри, что у меня есть. Волосы Жанны! Из ее расчески надергала. Их у тебя в горсти найдут, вроде ты в пылу борьбы их вырвал. И все, до свиданья, детка!

Она еще полюбовалась Лавровым, распростертым в ванне. Вот какая злая ирония — в той же ванне, где ее мать встретила свою смерть! Нет, не злая ирония. Суровая справедливость. Справедливо и то, что ей, Юле, теперь все достанется. Но об этом не стоит сейчас думать. Это высокий момент…

Дверь Кирилл и Андрей высадили легко. Даже не усомнились в правильности своего поступка. Свет во всех комнатах горит, а звонок, видите ли, отключен! Решили не стучать, приналегли плечиками, и двери нет как нет!

Они успели вовремя.

— Хорошо, что мы Ольгу не взяли, — пыхтя, заявил Андрей. — Ее бы эта картина не порадовала!

Дима, бледный, как бумага, но явно живой, лежал в ванне. Вероломную жену, которую застигли над ним с бритвой в руках, Андрей после недолгой борьбы запер в туалете.

— Терпеть не могу бить женщин, — заявил он. — Но эта тварь размахивает бритвой так, словно у нее в руках букет ландышей!

Жанна и Кирилл вытащили Диму из ванны и положили на диван.

— Что с ним? — спросила Жанна. — Он жив?

— Думаю, жив, — успокоил ее Кирилл. — У меня есть знакомый врач, сейчас я ему позвоню. А вот что с его супругой делать? С чего она на нас всех так обиделась? Надо поговорить с ней, что ли?

— Думаю, надо. Но боюсь.

Вошедший Андрей рассмеялся.

— С ума сойти, какие мы все спокойные! — выговорил он. — Это что, форма умопомешательства такая?

— Похоже, да, — вздохнула Жанна. — Честно говоря, мне никогда не приходилось оказываться в подобных обстоятельствах, поэтому не знаю толком, как себя вести. Вы можете притащить сюда эту леди Макбет Московского уезда?

Через минуту Юля сидела в кресле, и ребята напряженно вглядывались в ее лицо.

— Отпусти меня, — с презрением в голосе сказала она Андрею, который придерживал ее за плечо. — Отпусти, ты, грязный гомик. Я не собираюсь на вас кидаться. Я уже все сделала.

Андрей отпустил.

— Что же ты такого сделала, дорогая? Может, объяснишь нам? — вкрадчиво поинтересовалась Жанна. — И в честь чего ты обратила на нас такое внимание?

— Вы убили человека.

— Это ты, матушка, сейчас чуть не убила человека, — усмехнулся Кирилл. — А мы кого убили, можно узнать?

— Конкретно ты убил свою французскую любовницу Жаклин. Этот кабан похотливый, что мокнет на диване, — свою бывшую жену — мою мать. И Жанна ему помогла. Была его соучастницей.

— Юля, я…

— Вы убили ее, — упорно сказала Юля. — Я лучше знаю. Вы такие люди, которые способны от всего отвертеться. Вы богатые, вы думаете, вам все можно. Вот я и пришла, чтобы наказать всех. Но я торопилась, мне было плохо, хотелось поскорей поставить вас на место. Но все равно чудненько получилось, верно? Этому вашему помощнику депутата особенно весело пришлось, да?

— Я ее сейчас, кажется, стукну, — равнодушно заметил Андрей.

Жанна рассмеялась, и этот короткий смешок, казалось, сразил Юлю.

— Бедная ты, бедная дуреха, — сказала она Юле. — Твою бы энергию да в мирных целях! Ты подумай, на что ты положила столько времени и труда? Что ты себе напридумывала? Вместо того чтобы спокойно жить и радоваться — ты отравила существование и себе и людям. Наказывала ни в чем не повинных людей, а первым делом — себя наказывала! У тебя мог быть любящий муж, дом, деньги, все, что ты захочешь, а ты выбрала призрак справедливости и напалмом выжженную душу! Твоя мать была наркоманкой, про это все знали! Никто ее не убивал, это просто доказать! А вот ты неаккуратно работала. Поспешно. Непрофессионально. Жалко мне тебя. Вот что, иди-ка ты отсюда.

Юля встала и вышла — в чем была, накинув только плащ в прихожей. Хлопнула дверь.

Несколько минут прошло в молчании.

— А у меня же Лелька в машине сидит! — спохватился Кирилл. — Побегу к ней, она, должно быть, извелась уже вся! Жанна, ты здесь остаешься? Врач едет, ждите.

— Мы подождем, — кивнул Андрей.

Кирилл убежал. Андрей некоторое время мялся с ноги на ногу, потом пробормотал «пойду покурю» и удалился в кухню. Лавров спал на диване — теперь это был глубокий, нормальный сон, он дышал спокойно и ровно, и только в резкой морщине, прорезавшейся от носа к правому углу рта, оставалось запечатленным, как на фотоснимке, страдание. Жанна присела на корточки и погладила Диму по влажным волосам. Дождь наконец прекратился, уже светало. 

Внимание!