– Жизнеутверждающее – это вам пятилетний план развития легкой промышленности нужно взять. Но я посоветую смешное и умное – возьмите Ивлина Во.

Олег проглотил книжку в один присест. Оказалось, что в его образовании огромные пробелы, особенно это касалось зарубежной литературы. Так они познакомились, а потом и подружились. И именно Полина была рядом с ним в самые тяжелые дни развода. Олег приходил иногда к ней в кабинет, усаживался на стул, листал старые журналы и молчал. Полина тоже молчала, поскольку разговаривать и работать одновременно она не любила. Закончив дела, она поворачивалась к нему:

– Ну как ты? – В голосе звучало участие, и Олег заново и вслух пытался найти ответ на вопрос: «Почему же Лена ушла?» Потом они вместе выходили из редакции и, провожая друг друга, никак не могли разойтись. Так продолжалось достаточно долго – редакция все это отметила, и поползли слухи. Но между ними ничего не было, только дружба. А вскоре Олег ворвался к Полине:

– Я женюсь!

Полина поздравила его, скрыв удивление – она ни о ком от него вообще не слышала. Потом выяснилось, что женится он на дочери давних знакомых его семьи, когда-то они в детстве жили по соседству. И сделал это, чтобы «насолить» бывшей жене. Полина деликатно намекнула на некоторую поспешность такого решения, но больше ничего говорить не стала. Она не знала, как в этом случае поступила бы сама. «Слава богу, нам это не грозит!» – мелькнула тогда самодовольная мысль.

Сейчас она бы уже так не подумала. Полина смотрела на берег, где на фоне открыточной Кремлевской стены бежали машины. Ей почему-то стало легче. Как будто полоса воды отделила ее от тяжелых мыслей, от необходимости разбираться во всем, что было так запутано. Полоса воды отделила ее от тяжелых мыслей, от их квартиры, красивой, чистой и населенной молчанием, похожим на ложь. Полине показалось, что как только в квартире все встало на свои места, так автоматически закончился еще один период их жизни и начался другой. В котором вместе с Костей они уже не будут. Она смотрела на нарядный город и понимала, что она сейчас вдруг возненавидела их дом, словно это он символ раздора, и что возвращаться туда каждый вечер ей будет все труднее и труднее. Полина вздохнула – рассказать Олегу она ничего не сможет. Ведь это будет предательством по отношению к их с Костей прошлому, и все, что происходит сейчас, должно остаться между ними.

– Послушай, что все-таки с тобой происходит? Может, станет легче, когда расскажешь? Ты же знаешь, дальше меня ничего не пойдет. А совет заинтересованного лица не помешает. – Олег попытался пошутить, но шутка у него получилась с намеком. Полина намек поняла, но реагировать на это было выше ее сил. «Господи, и ты еще! Ну как ты не можешь понять, что не до тебя сейчас. Вообще, ни до кого!» – Полина не заметила, как изменилось лицо Олега. Теплоход причалил у гостиницы «Украина», немногочисленные пассажиры сошли на берег. Олег и Полина последними прошли по деревянным мосткам и оказались на небольшой зеленой площадке. Как она здесь сохранилась между каменной глыбой высотного здания и корпусами старых заводиков?!

– Давай пройдемся, а потом я тебя на такси отправлю. – Олег замедлил шаг.

– Да нет, я поеду. Домой надо. – Полине совсем не хотелось домой, но в городе, летнем, ярком, беспечном, ей с ее мыслями и настроением было неуютно. Она чувствовала себя некрасивой, несвежей, помятой. Да и Олег стал ее смущать. Он вел себя с ней предупредительно, но именно поэтому казалось, что он все знает о ее тайнах. И жалеет ее. «Что может быть хуже обманутого супруга – не важно, муж это или жена. Жалкое зрелище!» Полина запахнула пиджак – летний вечер спускался на город синевой и прохладой. Олег уже стоял у бордюра и объяснял водителю, куда надо ехать.

– До завтра. – Олег кивнул и сделал шаг к ней, но потом остановился. Было ясно, что он хотел поцеловать ее или обнять. Полина села в машину и оказалась наедине со своей бедой. Машина только миновала Кутузовский проспект, а она уже поняла, как много сегодня сделал для нее Олег. Само его присутствие, его внимание – и эта коробка конфет, и кофе, и стремление рассмешить и отвлечь, все это делало ее переживания не такими острыми. Ощущение одиночества и растерянности, которые ее преследовали, отступали, становились немножко ненастоящими и книжными. А оказавшись в машине, она с ужасом представила себе пустую квартиру, поздний приход Кости, молчание в лучшем случае, в худшем – вранье. Полине внезапно захотелось, чтобы Олег был сейчас с ней рядом, чтобы можно было почувствовать себя под чьим-то крылом.

Не успела Полина войти в дом, как зазвонил телефон.

– Привет, доехала, все нормально? Если что-нибудь надо будет, позвони. До завтра. И не расстраивайся ты так. Еще классики писали: «Все образуется!» – Олег вздохнул на том конце.

– Ладно, будем на это надеяться.

Глава 7

Самое неприятное было ездить к «контингенту» на дом. Во-первых, это не отменяло остальной работы. А во‑вторых, капризы «контингента» на родной для него территории потрясали воображение и отнимали много сил. Больница же была ее вотчиной, и попробуй что-нибудь возрази. Собственно, «контингент» и не возражал. Света работала в ЦКБ. После окончания мединститута туда ее устроила мама. В коллективе Свету любили – она была тихой, не заносчивой, никогда не хвалилась своими связями, а ведь заведующий вторым корпусом был близким приятелем ее родителей. Больные, они же «контингент», Свету уважали. Чиновники разных мастей никогда не позволяли сальных шуточек, намеков, игривых похлопываний по разным частям тела. С ней вполголоса, серьезно обсуждали диагнозы, назначения, процедуры. Это с другими молодыми врачами и медсестрами все было иначе. Света отлично понимала – сюда, в ЦКБ, она попала по блату. Внешность у нее была более чем скромная, а охотников заигрывать с молодым врачом – немного. «Контингент» отводил душу с миловидным, как на подбор, младшим медицинским персоналом. С одной стороны, это Свету радовало – не было необходимости держать оборону, а с другой стороны – огорчало. Столь же равнодушно к ней относились сначала ее одноклассники, потом однокурсники. Романов у нее почти не было. Было несколько свиданий с мальчиком из Волгограда. Как-то после кино он проводил ее до подъезда. Тут вышел отец. При виде покрасневшей дочери и ее смущенного спутника он поджал губы, но ничего не сказал. Вечером родители сначала с пристрастием ее допросили, а потом постановили:

– Нечего с ним ходить. Он не москвич. Из‑за квартиры он с тобой.

Так родители признались в том, что дочь не удалась и главное теперь – ее пристроить замуж за своего, проверенного человека. Пока мама искала выгодную партию, Света опять влюбилась. На этот раз ее избранником стал врач из соседнего отделения. На медицинской конференции он опрометчиво пошутил с неразговорчивой соседкой, и, на его удивление, коллега откликнулась на весьма среднюю шутку всей своей замороженной душой. Врачу была лестна такая пылкая влюбленность со стороны юной девы. И на протяжении полугода, раз в неделю, Света рано утром прыгала в его машину, и они ехали к нему, где проводили несколько часов. Затем Света возвращалась в больницу, заступала на дежурство, а врач с удовольствием поедал приготовленные ею вкусности. По вечерам любовник ездил на свидание с красивой медсестрой-анестезиологом. Симпатичный врач-ловелас не собирался отказываться от привычного образа жизни. Медицинский коллектив – такой же сволочной, как и любой другой. Свете донесли о проделках возлюбленного и даже показали соперницу, которую доктор водил по ресторанам, закрытым показам и клубам. Свету обидело все разом. И то, что ей лгали, и то, что ее и не считали нужным пригласить хотя бы в кино. Она несколько раз тайком приезжала к дому врача и с разбитым сердцем наблюдала, как медсестра и ее врач, веселые и беззаботные, куда-то укатывали. Со Светой он себя так не вел. С ней он был лениво благодушен, немного скучал и никогда не проявлял инициативы. Этот роман ничего Свете не дал, кроме горьких рыданий в подушку и права произнести в кругу подруг: «Когда я жила с…» Здесь подруги уважительно замолкали, поскольку из всех них только она пережила настоящий разрыв настоящих отношений.

Когда Света по просьбе мамы привезла на дачу три килограмма сахара, она с удивлением обнаружила, что варенье здесь никто не готовит. Мама, сидя за столом с пирогами, беседовала с какой-то пожилой дамой, а поодаль в гамаке читал книжку мужчина лет тридцати. Увидев Свету, он проворно встал и пошел к ней навстречу. Высокий, подтянутый, с ранней сединой на висках, что придавало ему еще большую мужественность, он поздоровался со Светой и почти насильно отобрал у нее тяжелые сумки. Света смутилась от такой заботы, а мама и пожилая дама удовлетворенно переглянулись. Через несколько месяцев самых настоящих ухаживаний – рестораны, театры, небольшие прогулки и обязательно провожание до дверей – Олег сделал Свете предложение. Она не верила своему счастью. Единственное, что смущало, так это его постоянные разговоры по телефону с коллегой. Звонки эти были и очень долгими, и очень поздними. Света, напуганная историей с врачом, исправно все разговоры подслушивала, но так и не смогла обнаружить в них ничего криминального. Олег, ставший ее мужем, однажды тоном, не допускающим возражений, сказал:

– Не выдумывай! Мы знаем друг друга сто лет.

Света приняла это к сведению и больше никогда эту тему не поднимала. Еще она поняла, что за мужественной внешностью Олега скрывается достаточно мягкий характер. Мужа постоянно одолевали какие-то сомнения, Света никогда не могла понять, почему, войдя в ресторан и выбрав столик, Олег потом еще пару раз мог пересаживаться с места на место. Но это не самые большие недостатки, на них можно вполне не обращать внимания. Тем более Света сама была склонна к различного рода внутренним метаниям, а уверенности в ней не было никогда.

Поженившись, молодые только месяц прожили в том же режиме, что и до свадьбы. Они еще по инерции ходили по гостям, кино и театрам. Но потом Олег стал пропадать на работе с утра и до вечера, по выходным у него тоже бывали встречи с компаньонами и заказчиками, а в редкие свободные домашние часы он висел на телефоне. Самым частым собеседником была Полина. Света не исключала и того, что все мероприятия, занимавшие столько мужниного времени, проходили с участием Полины. Потихоньку все свелось к тому, что Света стала работать три раза в неделю, а все остальное время скучала дома. Олег занимался своими делами, не посвящая в них жену. Это могло длиться долго, поскольку никаких серьезных претензий Света мужу предъявить не могла – Олег был внимателен и вежлив, ночевал всегда дома, почти не пил, работал как вол – деньги в доме были. Продукты муж покупал всегда сам – в пятницу он привозил целый ворох пакетов. Света охала, приговаривала «куда нам столько – нас только двое» и втайне мечтала поехать в большой супермаркет вдвоем с мужем. Желание это было таким пустяковым и глупым, что она сама себя в этот момент стеснялась. Но, с другой стороны, ее с мужем почти ничего не связывало. Они не убирали квартиру в четыре руки, не ходили за продуктами, не планировали свободное время… В кино они пошли только после того, как Света расплакалась. Особенно же ее обидело то, что даже посуду, красивую антикварную, Олег купил без ее согласия и участия.

Когда же их жизнь окончательно запараллелилась, Света испугалась и стала внимательнее присматриваться и прислушиваться к мужу. И тогда она поняла страшное – ее муж влюблен в свою помощницу Полину. Никаких сомнений в этом не было. И даже если сам Олег этого еще не осознал, то для Светы, как женщины очень чуткой к полутонам, все стало очевидно. Замужество Полины абсолютно не отменяло влюбленности Олега. Места для Светы в его сердце не было. За два года жизни с Олегом Света научилась распознавать все движения его души. Она отлично понимала, что помешать этим отношениям не может и наступит момент, когда муж поставит ее перед фактом. По своей натуре Света никогда не была борцом. А все ее немногочисленные и недолгие романы привели к эгоизму. Здравому, основанному на исключительной заботе о себе – она еще помнила свою истерику и дрожащие руки, когда следила за любовником-врачом. В тот период она перестала спать, есть, покрылась непонятной сыпью и подсела на корвалол и настойку пиона. Но тогда Свете достаточно было не видеть коварного изменника. Теперь, живя под одной крышей с человеком, который ее не любит, она была обречена на каждодневную пытку молчанием или враньем. Света, хоть и любила мужа, себя любила еще больше. А потому потихоньку перевезла свои вещи к маме и несколько раз оставалась за городом на неделю. В глубине души она, конечно, надеялась, что муж, увидев пустой шкаф, примчится за ней. Но этого не случилось. Казалось, что Олега это даже устроило. За все время он позвонил только раз – узнать, где висит теплая куртка, и разговор закончил фразой: «Завидую тебе, за городом, наверное, сейчас хорошо!» Света хотела позвать его на дачу. Но не успела. Раздались гудки…