Эмили Гиффин - Детонепробиваемая

– Не уверена, хочу ли я этот дом, – вздыхает Маура. – Наша жизнь в нем – сплошной фарс.

Мы довольно долго молчим, затем Маура произносит:

– Дафна мне все рассказала о твоем решении с донорством яйцеклеток. И о Бене.

Замираю на мгновение, беспокоясь о том, не обиделась ли Маура на наше с Дафной шушуканье у нее за спиной. Интересно, сколько лет должно стукнуть каждой из нас, чтобы наша троица окончательно перестала состязаться между собой?

– Да, мне было сложно ей отказать, но все же пришлось, – говорю я.

– Потому что ты хочешь вернуть Бена?

– В том числе. Но, если откровенно, я думаю, что совершила громадную ошибку и хочу ее исправить, и это главное. И я очень скучаю по Бену.

– Что ж, – произносит Маура. – Я не удивлена. Так и знала, что ты можешь передумать.

Звучащие в ее голосе интонации «я же тебе говорила», пусть и еле заметные, вызывают досаду. Приходит мысль, что я могла бы поступить точно так же. Могла бы заявить, что с самого начала не доверяла Скотту. Что считала его слишком привлекательным и лощеным для порядочного мужчины. Вспоминаю помолвку сестры. Скотт тогда арендовал самолет, чтобы тот пролетел вдоль побережья Ист-Хэмптона с плакатом «Выйдешь за меня, Маура?». Помню, как я сказала Джесс, что не стала бы верить человеку, превратившему в спектакль на публику предложение руки и сердца, этот сугубо личный и интимный момент в жизни двух людей. Я хотела тогда повторить то же самое и Мауре: высказать опасение, что она выходит замуж за циничного позера, мужчину из породы тех, кто обожает волочиться за юбками и множить завоевания. Однако не думаю, что мои слова изменили бы хоть что-нибудь . Так зачем мне вываливать все это сейчас? В глубине души Маура наверняка понимает, что ошиблась, выйдя замуж за Скотта. Равно как и я понимаю, что ошиблась, покинув Бена. Поэтому я говорю:

– Да. Иногда нужно дойти до всего своим умом.

– Ты расскажешь ему о своих чувствах?

– Угу, – отвечаю я. – Как только наберусь смелости.

Маура со вздохом замечает:

– Разве не странно, что ребенок – единственное, что разделяет вас с Беном? И дети же – единственное, что связывает нас со Скоттом?

– Да, – соглашаюсь я. – Мне следовало родить ребенка хорошему парню.

– А я родила детей нехорошему, – подхватывает Маура, чем подтверждает мою теорию о том, что женщины, пусть подсознательно, но всегда знают о своих больших жизненных промахах. Даже если избегают приглядываться к этим ошибкам. Но сейчас тот случай, когда еще можно кое-что исправить.

– Что ж, – заключаю я, а сама гадаю, не слишком ли поздно нам с сестрой что-либо исправлять. – Разве мы с тобой не прекрасная пара?

– Безусловно, – тихо смеется Маура. – Безусловно, мы друг друга стоим!

Следующие две недели проходят в мучительных попытках придумать способ связаться с Беном. Может, неожиданно нагрянуть к нему в гости? Позвонить на домашний телефон? На сотовый? В офис? Отправить электронное письмо? Написать ему хокку?

Расстанься с Такер,

Она тебе не пара!

Сделай беби мне.

Насчет хокку я, конечно же, шучу, но дело в том, что я действительно слагаю в голове семнадцатисложные трехстишия, набрасываю варианты электронных писем на буклетах меню и произношу проникновенные монологи, стоя под душем. Но чем больше размышляю над следующим шагом, тем большие меня одолевают сомнения. К тому же я превращаюсь в настоящую параноичку, опасаясь, что отношения Такер и Бена могут, как выражается Джесс, «быстро окрепнуть». Да уж, подруга знает о чем говорит, ведь ее любовь к Майклу крепнет прямо на глазах. Это почти наглядный процесс, будто смотришь в покадровой съемке, как распускаются лепестки цветка. Раньше я часто наблюдала, как Джесс теряла голову, но впервые накал чувств подруги не сопровождается драмой или тоской. Нет СМС-баталий. Нет истерических выбеганий из баров. Нет обманов. Нет вспышек ревности к бывшим. Напротив, между Джесс и Майклом складываются нормальные, здоровые и, что самое удивительное, наполненные взаимными чувствами отношения, и Майкл неизменно подтверждает это, когда заглядывает в мой кабинет. Друг просто светится от счастья, и наши беседы неизменно возвращаются к Джесс. Он задает головоломные и подкупающие вопросы из разряда, что ей нравилось в колледже. В подробностях выспрашивает всякие прошлые истории, которые интересны только для влюбленного по уши.

Стоит ли говорить, что я в восторге от их романа: ведь теперь я могу общаться с двумя лучшими друзьями одновременно. Это продуктивно, удобно и очень приятно.

        * * * * *

Одним дождливым ноябрьским воскресеньем, когда мы втроем  безмятежно сидим в домашней одежде в гостиной и читаем газеты, Джесс поднимает на меня глаза и говорит:

– Знаешь, Клаудия, ты все-таки должна позвонить Бену до Дня благодарения.

– Почему? – удивляюсь я.

– Потому! – отвечает Джесс. – День благодарения – один из тех праздников, которые знаменуют поворотный момент. Ты же не хочешь, чтобы Бен и Такер сделали этот шаг?

– Какой еще шаг? – спрашиваю я.

– Провели праздники вместе. Если они держат курс в этом направлении, ты должна вмешаться и что-то предпринять. 

Майкл опускает свой бизнес-вестник и подмигивает:

– Она права, Клаудия. Поехать с кем-то в родной город на День благодарения – очень ответственный шаг, экспоненциально более значимый, чем простое знакомство с родителями.

Наблюдая, как мои друзья обмениваются влюбленными взглядами, я догадываюсь, что между ними приглашение на День благодарения не только прозвучало, но и было принято. Удивленно гляжу на Джесс. Она и словом не обмолвилась о своих планах на праздники. До меня вдруг доходит, что впервые за время нашего знакомства Джесс не посвящает меня во все перипетии своего романа. Мы не обсуждаем стратегию, не строим догадки о мыслях Майкла, не анализируем, что он сделал (или не сделал) и что он имел в виду (или не имел). Возможно, причина кроется в том, что Джесс впервые встречается с моим другом и не хочет ставить меня в неловкое положение. Но, скорее всего, у нее наконец-то складываются полноценные отношения в которых думаешь собственной головой, а не спрашиваешь на каждом шагу совета у близких.

– Постойте-ка! – восклицаю я с напускным изумлением. – Так вы собираетесь провести День благодарения вместе? В Бирмингеме?

Джесс сияет, и голос ее теплеет.

– Да. Мы с Майклом едем ко мне домой.

Я гляжу на Майкла.

– О, в самом деле? Это очень ответственный шаг для такого, как ты.

– Кому ты рассказываешь! – подхватывает он. – Я же рискую жизнью, отправляясь туда.

Джесс закатывает глаза и восклицает:

– Может, хватит нести эту чушь! – Она оборачивается ко мне: – Ведет себя так, словно на дворе середина прошлого века, а он отправляется в южные штаты.

Майкл смеется:

– Просто не хочу, чтобы меня линчевали, когда покажусь в тех местах с блондинкой.

Джесс фыркает. Она очень гордится своими южными корнями, невзирая на то, что не испытывает желания снова жить в Алабаме.

– Закончил представление? – обращается она к Майклу.

Он берет ее за руку:

– Прости, милая. Ты же знаешь, что я жду не дождусь, когда познакомлюсь с твоей семьей и увижу твои родные пенаты.

Джесс выглядит полностью удовлетворенной. Майкл наклоняется и целует ее.

Рты у них слегка приоткрываются, словно меня здесь нет и в помине. Утыкаюсь в газету, представляя, что Бен точно так же целует Такер. Кажется, Джесс и Майкл правы. Я должна поговорить с Беном до праздников.

        * * * * *

На следующее утро прихожу на работу с твердым намерением связаться с Беном до конца дня. Учитывая нашу последнюю перепалку по телефону, решаю, что лучше всего воспользоваться электронной почтой. Следующие полчаса сижу за столом и ломаю голову над приветствием. Исправляю «Дорогой Бен» на «Здравствуй, Бен», затем пишу «Привет, Бен», в итоге оставляю простое «Бен». Нажимаю двоеточие, потом стираю и меняю на запятую, а потом выбираю свое любимое сугубо деловое тире. Впрочем, точка с запятой также мила моему сердцу, и Бен как-то указал мне на эту особенность в одной из наших ранних переписок. Он тогда написал что-то вроде: «Не маловато ли здесь точек с запятой? Уверен, ты любишь эту милую крошку». Я ответила так: «Я люблю точку с запятой; и тебя я тоже люблю». Тогда я впервые написала Бену эти слова. Может быть, осторожная точка с запятой смягчит его сердце, напомнив былые времена. Пока обдумываю второе предложение, звонит телефон. Это Маура. Отвечаю, благодарная за передышку:

– Привет. Как дела?

– Он все отрицает, – сообщает сестра.

– Неужели? – говорю я. Сама не знаю, чему так удивляюсь. С чего бы прирожденному и законченному лжецу внезапно одуматься и начать говорить правду?

– Да, – устало подтверждает Маура. – Он так убедительно и так обстоятельно отнекивался! Так умело выкручивался, что я чуть не купилась. Настоящее помешательство, учитывая, что я смотрела видео и слышала запись. То есть он отлично умеет пудрить мозги.

– Ты сообщила о доказательствах?

– Еще нет, – отвечает она. – Но собираюсь припереть его к стенке в эти выходные. Скажу, что хочу развестись. Что устала жить во лжи. Я не могу оставаться с ним только ради детей. И, кроме того, сомневаюсь, что детям пойдет на пользу такая обстановка. Они всегда чувствуют, когда что-то не ладится. Мы ведь чувствовали.

– Да уж, – подтверждаю я, вспоминая, как мне было тоскливо после ночевок у друзей, чьи родители, казалось, по-настоящему любят друг друга. Обычно мне удавалось убедить себя в благополучии нашей семьи, пока я не становилась свидетельницей подлинного семейного счастья.

Сестра продолжает:

– Я имею в виду, что другого выбора нет, разве что засунуть голову в песок и смириться с судьбой.

– Мне так жаль, Маура. Я бы очень хотела как-то для тебя все исправить.

– Знаю, – откликается она. – Спасибо.

– Дать телефон моего адвоката? Она настоящая акула, – предлагаю я. – Вытрясет для тебя все, что пожелаешь.

– Надеюсь, до этого не дойдет. Предпочитаю нашего семейного адвоката в роли посредника, при условии, что Скотт проявит благоразумие. Я собираюсь сообщить ему, что рассчитываю продать дом и поделить всё имущество. И, разумеется, намерена получить опеку над детьми. Этот пункт может стать самым большим камнем преткновения.

– Ты уверена, что это – именно то, чего ты хочешь? – спрашиваю я и чувствую прилив невероятной печали, представляя, как трое детей вынуждены разрываться между двумя домами. Как Маура прощается с ними рождественским утром, отправляя к папочке открывать подарки. Я размышляю: существует ли хоть самая крошечная вероятность того, что Скотт изменится? Способна ли Маура понадеяться на чудо и дать бабнику еще один шанс? Хотя, возможно, я просто вспоминаю свой собственный поспешный развод и то, какую роль в моем скоропалительном решении сыграло фарисейское негодование. Не была ли я чересчур зациклена на собственной непогрешимости и желании насолить Бену за то, что он нарушил наш договор? Не совершает ли Маура сейчас ту же ошибку? Откашливаюсь и мягко говорю:

– Тебе не кажется, что ты немного торопишься? Ты и правда все тщательно обдумала?

– Всё давно к тому шло, Клаудия, – не уступает сестра. – Мое терпение лопнуло.

– Что скажешь детям? – спрашиваю я.

– Не знаю пока, – отвечает она. – Мальчишки еще совсем маленькие. Хоть тут повезло.

– Да, – соглашаюсь я, полагая, что у ребят, вероятно, останутся очень скудные воспоминания (если вообще останутся) о днях, когда родители жили вместе.

– Ладно. Дафна хочет забрать мальчиков вечером в пятницу, и я надеялась, что ты сможешь взять Зои на выходные.

– Разумеется, – соглашаюсь я.

– Спасибо, – благодарит Маура.

Мы обе на несколько секунд замолкаем. Затем Маура кашляет и  оживленно говорит:

– Вот и все. Еще пять дней, и прощайте мистер и миссис Степфорд.

Во всей этой ситуации с сестрой есть нечто такое, что подогревает мое стремление связаться с Беном. Поэтому, положив трубку, я спешно дописываю письмо:

Бен –

Надеюсь, ты жив и здоров. Мне жаль, что наш последний разговор закончился так нелепо; ненавижу ругаться с тобой. Я подумала, не могли бы мы встретиться в ближайшее время? Хочу обсудить с тобой один вопрос. Жду ответа.

Клаудия.

Делаю глубокий вдох и, пока не передумала, нажимаю «Отправить». Тут же хватаюсь за голову и молюсь, чтобы Бен поскорее прервал эту му́ку. Проходит десять минут – ничего. Иду в туалет, затем наливаю кофе, вспоминая правило, которое частенько повторяла Джесс:  «Под неусыпным оком телефон не зазвонит». Возвращаюсь – папка входящих писем пуста. Секунду спустя почта издает сигнал. Но послание не от Бена. И следующее, и последующее тоже. Убавляю звук и отодвигаю стул от монитора. Разрешаю себе проверять сообщения только раз в полчаса. По-прежнему ничего.