Сара Маккерриган - Дева-воительница

Все вокруг поспешили подчиниться, некоторые из его людей подняли и понесли ривенлохских рыцарей, которые были все еще без сознания.

Жаль, что он прогнал их. Ей хотелось доказать не только Пэгану, но и его рыцарям, что шотландцы сделаны из крепкого материала.

Пока рыцари Камелиарда спешили освободить поле, Пэган не сводил с нее угрюмого взгляда. Она не отводила глаз и отвечала ему тем же столько, сколько могла. Но недрогнувшая смелость и холодная решимость в его глазах лишали ее присутствия духа. Дабы отвлечь его, она прибегла к словам.

– Мои рыцари не бежали бы в таком страхе, – сказала она, взглянув на его людей, покидающих поле. – Они удирают с поля, как жуки от огня.

– Они, возможно, боятся за вас, миледи, – спокойно отозвался он.

Она презрительно усмехнулась. Это детское хвастовство, которого можно было бы ожидать от неопытного бойца.

– Не стоит. Мы с вами прекрасно знаем, что я неплохо управляюсь с мечом, не так ли, любезный?

Он хмуро сдвинул брови.

– Не разговаривай со мной в таком тоне. Ты можешь называть меня «милорд» или по имени. Но такого неуважительного обращения я больше не потерплю.

– Когда заслужите мое уважение, любезный, тогда я сделаю вам такое одолжение.

Его меч взметнулся к ее горлу с такой скоростью, что просвистел в воздухе, заставив ее непроизвольно ахнуть. Она никогда не видела, чтобы что-то двигалось настолько быстро.

– Тебе еще многое предстоит узнать об уважении, – сказал он. – Дело не в том, кто быстрее или сильнее или кто одолел больше противников в сражении. Это вопрос чести.

Дейрдре помимо воли сглотнула. Сердце колотилось о ребра. Она все никак не могла понять, как его меч так быстро оказался у ее горла.

– Ну, – сказал он, окинув быстрым взглядом поле. – Они ушли. Ты забираешь назад свой вызов?

Она упрямо насупилась:

– Нет.

– Я убрал всех свидетелей, – продолжал он, – чтобы избавить тебя от позора капитуляции.

– Капитуляции? – Она не поверила ему на ни секунду. Он не может быть настолько благородным. Дейрдре прищурилась, пытаясь угадать его мысли. Вчера он в конечном итоге взял над ней верх, но она не стала легкой добычей. – Нет, я думаю, ты боишься меня. Боишься проиграть женщине перед своими людьми.

К его чести, он не засмеялся над ней, но ироничная гримаса появилась на его лице. Чуть заметно покачав головой, он отступил.

– Прекрасно. Давай, действуй.

Он пару раз взмахнул клинком в воздухе, прежде чем встать в оборонительную позу.

– Я подожду, пока ты наденешь доспехи.

Он покачал головой.

Она нахмурилась:

– Не хочу, чтобы ты потом говорил всем, что наша схватка была нечестной.

– Я не намерен никому рассказывать о нашей схватке, но… – Он слегка кивнул и пробормотал: – Спасибо за любезность.

Она фыркнула.

– Это то, что сделал бы любой рыцарь.

Кивнув, она приняла боевую стойку, подняла оружие и начала самую короткую в своей жизни схватку.

Пэгану не терпелось положить конец этой глупости и еще больше хотелось вновь забраться в постель и поспать хоть немного.

Дейрдре придется узнать, что женщине нельзя тягаться с такими мужчинами, как рыцари Камелиарда. Да, она решительно настроена, без сомнения, и в ее распоряжении имеется несколько хитрых фокусов, но ее энтузиазм значительно превосходит мастерство и силу. В их первой схватке Пэган просто играл с ней. Это вопрос учтивости и традиция – подгонять свой уровень под уровень противника в дружеском состязании. Возможно, все соперники Дейрдре именно так и делали, что породило в ней ложную самоуверенность, которая может оказаться смертельной.

Он сцепился взглядом со своей безрассудной женой. Задача неприятная, но ему придется разоружить девчонку, прежде чем она поранится.

Пэган не стал утруждать себя размахиванием оружием, а просто схватил ее руку за запястье и, используя другую руку, отобрал у нее меч грубой силой. Затем схватил ее за грудки, толкнул к стене конюшни и прижался, пока они не оказались с ней нос к носу.

Он видел, как лихорадочно бьется жилка у нее на шее. Дышала она поверхностно и неровно, рот потрясенно приоткрылся. Но, вопреки его ожиданиям, в глазах не было ни капли страха. Неизвестно почему, но это доставило ему удовольствие.

Он был достаточно близко, чтобы почувствовать жар битвы, исходящий от нее, достаточно близко, чтобы их дыхания смешались, достаточно близко, чтобы испытывать соблазн преодолеть то небольшое расстояние, оставшееся между ними, и доказать свою правоту торжествующим поцелуем.

Но он должен выяснить отношения между ними здесь, сейчас, раз и навсегда.

– Ну, ты все еще думаешь, что я боюсь проиграть тебе?

Потрясенная, она сглотнула.

– Согласна ли ты, – продолжал Пэган, – что я прекрасно способен защитить замок?

Она нахмурилась и пожевала губу.

– И после происшествия этим утром веришь ли ты, что мои люди будут охранять тебя ценой собственной жизни?

Спустя несколько долгах мгновений она неохотно кивнула.

– Тогда дай мне делать то, для чего я здесь, – сказал он ей. – Я лучшая защита, которая у тебя есть.

– Да, ты выше меня ростом, – пробормотала она, – и сильнее. И закаленнее. Но я знаю этот замок. И знаю своих людей. Ты не можешь не принимать в расчет мой опыт. Я лучше знаю, как командовать моими рыцарями.

Пэган понимал, что должен возразить ей, но он начинал чувствовать себя собакой, пускающей слюни, глядя на кость, до которой не может дотянуться. Плоть его не могла не откликнуться, когда Дейрдре была так близко. Ощущение ее горячего тела на его груди, яркий румянец, огонь в глазах, запах кожи, смешанный с ароматом цветов, сводили его с ума, отвлекали от воинственных мыслей.

– Знаете, миледи, – прошептал он, опустив взгляд на ее манящие губы, – я был бы более склонен позволить вам играть в воительницу, будь вы более склонны играть роль моей жены.

Она ахнула. Взгляд ее ожесточился, когда она процедила сквозь стиснутые зубы:

– Мои привязанности – не разменная монета.

– Жаль, – печально улыбнулся он. – Вы могли бы обнаружить, что ваши привязанности дорого ценятся.

Она молча смотрела на него, и Пэган почти видел, как она взвешивает его предложение, раздумывает.

Но внезапно он осознал, что не хочет заполучить Дейрдре таким образом. Да, в прошлом он платил за женскую благосклонность, но Дейрдре – его жена. Он хочет, чтобы она пришла к нему по собственной воле, а не потому, что он пообещал ей ожерелье или перстень… или командование войском.

Прежде чем страсть взяла над ним верх, он отпустил ее и отступил назад.

– Ты превосходно сражаешься для женщины, – признал он, – но больше ты не будешь этого делать.

Дейрдре ответила усмешкой. Затем оттолкнула его с дороги, подняла свой упавший меч и сунула его в ножны. На мгновение ему показалось, что она заговорит. Она сдвинула брови и сузила глаза, губы вытянулись в тонкую ниточку гнева. Но, в конце концов не сказав ни слова, она развернулась и демонстративно зашагала в сторону ворот.

Пэган смотрел ей вслед. Она распахнула ворота и с такой силой захлопнула их, что весь забор сотрясся. Святые угодники, она самая необъяснимая женщина из всех, которых он встречал. Неприятно признавать, но у нее, похоже, и в самом деле истинный талант к сражению, неплохие навыки, приемы. Но она слишком женственна для настоящей битвы, несмотря на свой хитрый ум.

Он похлопал по своему мечу, благополучно лежащему в ножнах, незапятнанному кровью Дейрдре, и передернулся. Нет, решил он, поле боя – не место для женщины.

Ему плевать, пусть она с раннего детства дралась на мечах со своими земляками, водила армии или убивала драконов. Это слишком опасное занятие для женщины. У Пэгана и без того хватит хлопот с рыцарями Ривенлоха, которых надо как следует натаскать для битвы, чтобы еще беспокоиться о девчонке, которая считает себя непобедимой. Он видел войну, видел, что она делает даже с самой здоровой плотью и самым неукротимым духом. Нет ничего, что нельзя разрушить взмахом клинка. Но он не желает видеть, как Дейрдре падает под ударом меча. Ни она, ни ее сестра.

Вопль ярости клокотал в горле Дейрдре, когда она захлопнула за собой ворота, – вопль, который грозился вырваться, если она сию минуту кого-нибудь не убьет.

К счастью, ей удалось совладать со своей злостью, прежде чем кто-нибудь попался ей на пути. Но уже сам факт, что она испытывает такую ярость, означает, что она теряет самообладание, и это, в свою очередь, разъярило ее еще пуще.

Она должна взять себя в руки и вновь стать хозяйкой своего тела. И своего замка. «Ты больше не будешь сражаться». Ну надо же! Как он посмел диктовать ей, что она будет и чего не будет делать?! Будь он проклят! Она не нуждается в мужской защите. И не имеет значения, что он умелый. И храбрый. Что, по его мнению, она делала до того, как он появился здесь? Как, он думает, они жили без него? Нет, его заносчивость просто невыносима.

Ей надо было так и сказать ему. Но когда она стояла рядом с ним, завороженная силой его взгляда, поглощенная мощью его желания, ошеломленная близостью мужского тела, то не в состоянии была трезво мыслить.

Дейрдре дошла до заброшенной голубятни и вошла в полумрак сарая, спеша поскорее скрыться с глаз обитателей замка, которые могут разнести слух о ее взвинченном состоянии. Внутри стоял стойкий запах перегноя и заплесневелого дерева, и хотя глаза еще не привыкли к темноте, она слышала, как мыши бросились врассыпную по углам. Прикрыв за собой дверь, Дейрдре быстро зашагала взад-вперед по камышовому настилу.

Проклятый норманн! Он такой же захватчик, как и какой-нибудь англичанин.

Она пнула сноп соломы.

Пэган может утверждать, что оказывает ей услугу, будучи ее… как он сказал вчера? Ее защитником? Но она прекрасно видит, что кроется за этим. Этот лис хочет подорвать ее авторитет.

Дейрдре стукнула ногой по грязному полу, подняв пыль, которая заплясала в тонких осколках света, проникающего сквозь щели в стенах. Боже, даже в прохладе голубятни она чувствовала невыносимый жар и кровь бурлила у нее в жилах.

Она перестала мерить шагами пол и вздохнула, стараясь успокоиться. Злость ни к чему хорошему не приведет. Ей нужна ясная голова, чтобы обдумать свой выбор. Она прислонилась спиной к стене и устремила задумчивый взгляд на солому под ногами.

Будь эта кто-то другой, она бы просто вызвала на поединок: равное число противников с обеих сторон. Но схватка с Пэганом доказала его непревзойденное мастерство, а то, как у нее на глазах несколько его людей, не вооруженных и не готовых к серьезному бою, так легко уложили ее рыцарей, поколебало ее уверенность.

И все равно она не собиралась подчиняться желаниям норманна. Это ее дом. Она госпожа замка. Если она желает командовать своими рыцарями, или оружейной, или всем чертовым замком, то, разрази ее гром, она будет это делать.

Она стукнула кулаком по стене от охватившей ее досады, и внезапно стайка голубей вспорхнула с подгнившего насеста, подняв пыль и хлопая крыльями у Дейрдре над головой. Она удивленно вскрикнула, еще больше напугав их.

Проклятие! Норманны привезли с собой даже своих голубей. Даже в голубятне нет спасу от их вторжения.

– Ш-ш-ш… – Она вскинула руки вверх, ладонями вперед, словно этим жестом могла успокоить птиц и заставить их вновь устроиться на насесте. Легче было бы приделать обратно сорванный цветок. Или, подумала она, вернуть Ривенлох к тому, что было до прихода норманнов.

Дейрдре осторожно выскользнула за дверь, чтобы, ни один из голубей не вылетел. Она уже начинала думать, что разумнее было бы принять предложение Элены в самом начале. Сестрам следовало подстеречь норманнов в лесу еще до того, как они заявились сюда.

– Еще раз! – скомандовала Дейрдре, закрыв забрало от полуденного солнца, широко расставив ноги и собираясь сразиться с сэром Рейнером.

Тот опустил щит.

– Миледи, мне бы не хотелось быть непочтительным, но…

– Ну, давай же! – Она рубанула мечом, подняв облако пыли, когда кончик клинка рассек землю.

– Миледи…

– Нападай же на меня, трус! – Она согнула колени, тряхнула головой и снова подняла меч.

Это упущение Пэгана, подумала она, если он решил совершить обход замка со своим строителем, обсуждая изменения в укреплении Ривенлоха, а не проводить основное время, тренируя своих рыцарей. И будь она проклята, если позволит его воинам, а теперь – воинам Ривенлоха лениться просто потому, что у нового управляющего есть дела поважнее.

Люди Пэгана, как и следовало ожидать, вначале не решались сражаться с ней. Она к этому привыкла. Мужчины боятся ранить ее. Но она знала, что, как только они испытают ее, как только она докажет, что является достойным противником, рыцари Камелиарда будут охотно сражаться с ней, как было и с ее людьми.