– Когда я думаю об этом, то понимаю, что не таким уж реальным вспоминается мне это лето.

Арчер улыбнулся и сказал:

– Прекрасно тебя понимаю. Мне и сейчас всё кажется не совсем реальным.

Он посмотрел на меня, и мой пульс немного участился.

Краем глаза я увидела официанта, направлявшегося к нам с чайником с зелёным чаем, и отвела глаза в ту сторону, на чай. Когда парень поставил чайник на стол, я обрадовалась тому, что теперь мне было чем занять руки, и налила чашку, хоть и знала, каким он был горячим. Не знаю, какими силами, но я удержала себя от того, чтобы сразу сделать глоток.

Еда была вкусной, и я съела всё до крошки. Индийская кухня была моей любимой, возможно, оттого, что мама начала водить нас с Луной на обеды в индийское кафе, когда мы были ещё совсем маленькими. У мамы в студии даже есть фотография, на которой шестилетняя Луна и четырёхлетняя я позируем рядом с одной из владельцев кафе в оранжевой шёлковой шальвар-камиз. От тех воспоминаний на меня навалилась тоска по дому. Интересно, что сейчас делала мама – ужинала в одиночестве за нашим кухонным столом? Или, может, пошла в тот мексиканский ресторан за углом вместе с подругой Сандрой?

Когда мы вышли на улицу, небо уже было насыщенного тёмно-серого цвета, но фонари светили так ярко, что нам совсем не было темно. Пока что лето в этом городе напоминало жизнь в террариуме, построенном для существ, не нуждавшихся во сне.

Мы остановились на тротуаре и встали в некое подобие круга, не понятно зачем. И тут меня осенило – это было рабочее собрание группы.

– Ребята из «Tulip Club» хотят, чтобы мы приехали к ним завтра в восемь тридцать, – сказал Джеймс серьёзным голосом. Как признанный лидер. А с его британским акцентом эта фраза звучала как официальное заявление. Полагаю, он обращался ко всем, но пристально смотрел только на Луну. Она же, изображая балерину, пыталась удерживать равновесие, стоя на носках и округлив руки по бокам.

– Лады, – подтвердила сестра, едва заметно пожав плечами, словно стряхивая с них пух.

– Ну, что, время делать ставки.

– Какие ставки? – спросила я, и Луна улыбнулась.

– Есть у нас один сумасшедший фанат, – начала пояснять она. – Он ходит на все наши выступления.

– Даже в Джерси был, – добавил Джош.

– Однажды он нас всех замочит, – сказал Арчер, улыбаясь.

– Нет, – сказала Луна. – Он очень милый. Так вот, – она повернулась ко мне, – он всегда надевает одну из двух своих маек.

– Может, у него всего две майки, – сказал Джош. Его глаза блестели.

Луна пропустила это мимо ушей и продолжила:

– С надписями «New Order» и «Superchunk». Поэтому перед каждым концертом мы делаем ставки, и тот, кто проигрывает, приносит остальным на следующее утро завтрак.

Она посмотрела на Арчера.

– Ну, что, ты начнёшь?

– Дамы первые, – сказал он. – Выбирай.

Закрыв глаза, Луна опустилась пятками на тротуар и соединила перед собой ладони. Потом она слегка опустила голову. А мы ждали.

Распахнув глаза, она произнесла:

– «Superchunk».

Арчер кивнул.

– Ладно.

Метнув на Джоша свой взгляд, он добавил:

– Значит, нам достаётся «New Order».

– По рукам, – сказал Джош. После чего Луна и Арчер пожали друг другу руки.

– Узнаем сразу, как приедем, – сказал Джеймс. – Он наверняка будет дожидаться нас на парковке.

Я вдруг поняла, что не знаю, большая ли у них машина, и сразу представила, как еду одна на их концерт на поезде. Так я могла бы и в Квинс уехать, или вообще далеко на север Манхэттена!

– Эй, ребят, а я-то помещусь к вам в машину?

Луна улыбнулась, качая головой.

– Тебе и не придётся.

Она схватилась рукой за фонарный столб и откинулась в сторону, потягиваясь. Её волосы блестящей завесой спадали к земле.

– Когда мы играем в Нью-Йорке, Луна обходится без нашей машины, – сказал Арчер.

Луна продолжала покачиваться из стороны в сторону.

– Люблю побыть наедине с собой перед выходом на сцену.

– Она не любит помогать разгружаться, – прошептал Джош.

– Неправда!

Луна выпрямилась, но, несмотря на все старания выглядеть возмущённой, её губы растягивались в улыбке.

– Добирайся как хочешь, – сказал Джеймс Луне, – только не опаздывай.

– А раз у нас теперь гостья, – продолжил Джош, – значит, мы обязаны быть на высоте.

Арчер посмотрел на меня, и моё сердце затрепыхалось.

– Мы всегда на высоте, – ответила Луна.

Она взяла Джеймса за руку и стала раскачивать её взад-вперёд. Они оба улыбались так широко, будто позировали для фотографии «после» для рекламы какого-нибудь сайта знакомств. «Если вы так и не встретили свою вторую половинку, попробуйте www.влюбленыдоодурения.com! Вам будет так хорошо, что ваши друзья и родственники захотят вмазать в ваши сияющие лица!». Или блевануть.

– «О, сердце, – пропел Джош голосом Бадди Холли, – почему ты замираешь, когда она меня целует?»

Луна с Джеймсом начали танцевать прямо на тротуаре, умудряясь делать это так, будто некий невидимый хореограф подсказывал им нужные движения. Именно в тот момент Арчер прильнул к моему уху и прошептал то, что я совершенно не ожидала от него услышать. Он произнёс отрывок из написанных мною слов в смс. Из той, что я послала ему из квартиры Луны.

– «Наше счастье бывает случайным, – произнес он низким голосом, – и мы забываем дать чувствам волю».

Я посмотрела по сторонам и поняла, что никто этого не заметил. Мы словно были одни.

– Эта строчка крутится у меня в голове весь день, – сказал он, – а она ведь даже не положена на музыку, – он улыбнулся. – Пока.

Я покачала головой, улыбаясь. Ещё одной тайной было то, что мы с Арчером были друзьями, или не знаю, кем ещё. Я даже не знаю, кем мы были друг другу. Мы начали переписываться с того февраля, но Луна ничего об этом не знала. Я почему-то была уверена, что ей это не понравится.

– Ну, что, Фифи, – сказала сестра, – пошли домой.

Одной рукой она держала Джеймса, а другой схватила мою ладонь, чтобы тут же повести меня в сторону дома. Я обернулась на Арчера, который стоял рядом с Джошем и улыбался мне.

Подняв вверх руку – наверное, так я помахала – я улыбнулась ему в ответ.

– Ещё увидимся? – спросила я, хотя на деле слова прозвучали не как вопрос, а как обещание.

Глава 13

Вернувшись к себе, Луна переоделась в маечку с шортами, собрала волосы в небрежный кулёк на макушке и смыла с лица весь макияж. После этого она села в серое фланелевое кресло, свесив с подлокотника ноги, и принялась листать присланный журнал. А я лежала на диване с подушкой под головой и разглядывала трещины, похожие на реки и стекавшие к ним по потолку ручейки. Вентилятор возле окна вертелся из стороны в сторону, разгоняя горячий воздух.

Джеймс был в душе. Было слышно, как лилась вода, а также урывками доносился битловский хит в его исполнении.

– Что нового дома? – спросила Луна.

Я немного подумала.

– По-моему, мамины скульптуры становятся всё колючее.

– В смысле?

– В смысле, более острыми, – я попыталась показать самый популярный жест для этого описания, тыкая указательным пальцем в ладонь другой руки. – Более опасными.

– Вряд ли это пойдёт на руку её бизнесу, – сказала Луна. – Что, если какой-нибудь богач наткнётся на неё глазом?

Я пожала плечами.

– Вряд ли маму это сильно заботит.

Пока Луна находилась в туре, я следила за её жизнью через Инстаграмм – через маленькие кадры с таким мягким освещением, какое мне не доводилось видеть в реальной жизни. Вот фотография Луны из Кейп-Код с пивом, в лодке, оставлявшей позади себя крупную рябь. С одного плеча спадала бретелька сарафана, а её губы приоткрыты в полуулыбке. А здесь Луна гуляет босыми ногами по пляжу Мэйна, держа в руке сандалии. А тут Луна улыбается из окна их старенького синего микроавтобуса. А на этом снимке выражение Луны невозможно разгадать, но она точна счастлива.

Однажды я застукала маму поздней ночью за просмотром фотографий Луны. Она думала, что я уже сплю. Я тогда спустилась в кухню за стаканом воды перед сном, а мама сидела с ноутбуком на диване, залитая серебристым светом. На ней были наушники, поэтому она не слышала меня, да и периферическое зрение её подвело из-за темноты на кухне. С минуту я наблюдала за тем, как она рассматривала Луну, и мне было интересно, а не музыку ли Луны она слушала, ведь её можно было найти на сайте «The Moons» или даже на «iTunes».

Лежа в гостиной Луны, я слушала смех прохожих с улицы. Вначале он становился громче, а потом медленно стихал и пропадал совсем.

– Могла бы почаще звонить, – сказала я.

Луна перевела на меня взгляд.

– Я звонила.

«За три месяца всего три раза» – чуть не сорвалось у меня с языка. И то, лишь в то время, когда мама была занята с учениками. Но я лишь кивнула.

Она швырнула журнал на кофейный столик, где стояла мамина скульптура.

– Мы постоянно переписываемся.

– Но это же не общение, – тут же парировала я, даже не успев обдумать ответ. Но ведь это правда! В сообщениях можно аккуратно подбирать слова, тогда тот, кому пишешь, так и не узнает твоих мыслей и чувств. Тогда можно быть кем угодно.

Луна пожала плечами.

– Да не парься.

Она вытащила из кармана бальзам и нанесла его на губы.

– Ты действительно этого хочешь? – спросила я.

– Чего этого? – уточнила Луна, глядя на меня.

– Бросить учёбу, – ответила я. – Стать звездой.

– Мы пока не звёзды, – сказала она.

– Но вы хотите ими быть.

Луна пожала плечами.

– Славы хотят все. Вот когда её завоюю, тогда и начну переживать.

Она взяла со столика телефон и, нахмурившись, устремила взгляд в экран.

– Папа сейчас живёт в Бруклине, – она посмотрела на меня, ожидая моей реакции. – В квартире рядом со студией.

Не ожидая, что сестра вдруг заговорит о нём, я резко вдохнула.

– А ты... виделась с ним?

Я хотела аккуратно подойти к интересующему меня моменту.

– Нет, – сказала она, после чего добавила: – Естественно, нет.

– Ну, да. А где он?

– В Уильямсбурге, вестимо, – сказала она и усмехнулась. – Всё двадцатипятилетним прикидывается.

Мне пока только про Бруклин было известно, от Луны, поэтому мне было не понятно, что она имела в виду, когда говорила про Уильямсбург. Но я не хотела задавать вопрос в лоб, поэтому спросила:

– А ты тогда кем прикидываешься?

– Чего?

– Если у каждого района какая-то своя фишка, то какая она у Бруклин Хайтс?

На секунду задумавшись, Луна сдвинула бровь.

– Дети, наверное. Тротуары кишат колясками, – она потрясла головой. – И это явно не про меня. Я не мамаша.

Действительно, куда тебе, когда ты сама ещё ребёнок.

– Может, пора перестать на маме отрываться, – пробубнила я.

– Чего? – переспросила Луна, хоть и услышала меня. – То есть?

– Нельзя же ненавидеть их обоих одновременно, – сказала я. – Так?

Луна встала, подошла вплотную к дивану и положила мне на живот свёрнутую простынь.

– Прости, что так жарко, – сказала она. – Тебе, наверное, ещё одеяло нужно? Сама ненавижу спать без всего.

Потом она ненадолго положила руку мне на макушку, и я вспомнила о той девчушке в аэропорту, которая попыталась дотронуться до кофты Луны, и о том, как на секунду Луна обратила всё своё внимание на девочку, чтобы потом уйти. А сейчас Луна, подняв голову, пошла в спальню и закрыла за собой дверь.

Я расправила простыню и быстрым движением накинула её на ноги. Это была старая простынь из нашего бельевого шкафа в Баффало: вся в мелкий синий цветочек на белом фоне. Я подтянула её край к носу, чтобы проверить, остался ли на ней запах дома, но нет – она пахла пылью и незнакомым мне стиральным порошком.

Недалеко от меня лежал журнал «Rolling Stone», поэтому я подтянулась поближе и дотянулась до него пальцами. На обложке была Бейонсе, и на первый взгляд там не было больше никого, кого я могла бы знать. Здесь не было никого из Феррисов, и это было хорошо. Это был лишь вопрос времени, когда Луна и её группа окажутся здесь, и не в первый раз.

Первый раз Луна попала на страницы «Rolling Stone», когда ей было всего несколько месяцев: вместе с родителями на фотографии 10х10см, сделанной тётей Кит. Потом её вырезали и прикрепили на кухонную стену к другим детским фоткам, и я знаю, что на чердаке всё ещё хранится целая коробка журналов того выпуска. На фотографии мама держит Луну, частично завёрнутую в тёмно-синее покрывальце. От Луны видны только тощие ручонки и раскрытые ладошки. Мама сидит рядом с отцом на сером вельветовом диване в своей старой квартирке в Уэст Виллидже. Его рука перекинута через мамино плечо. Они выглядят уставшими, но счастливыми. А заголовок заметки гласит: «Их маленькая Луна».