Глава 37

Лишь ближе к полуночи мы ушли с той скамейки. Часом ранее луна скрылась за зданиями на другой стороне улицы, и у меня появилось такое сонно-мечтательное чувство, от которого мир вокруг казался очень контрастным и ярким, даже в темноте.

– А, да, я хочу ещё кое-что тебе показать, – сказал Арчер, когда мы подошли к выходу из парка.

Выйдя на тротуар, он оглянулся, чтобы сориентироваться, после чего выбрал направление на запад.

Мы шли молча, держась за руки. Мне было интересно, какими нас видели проходившие мимо люди, если они вообще нас видели. Спустя всего несколько часов с ним рядом, всё казалось другим. На часть вопросов, которые мы хотели друг другу задать, получены ответы. Связь подобно электрическому току бежала между нами, и при прикосновениях искрилась на кончиках пальцев.

– Куда мы идём?

– В Сохо, – Арчер проверил уличные указатели и повёл меня через бордюр. – Всего в паре кварталов.

Вскоре он остановился напротив здания из красного кирпича и потащил меня на крыльцо.

– Смотри, – сказал он, тыча пальцем в список имён рядом с квартирными звонками. Он смотрел на меня, пока я читала. Для меня это было что-то вроде паззла или загадки, но ни одно из имен, ни о чём мне не говорило, пока я не добралась до пятого сверху: Д. Бирн. Я повернулась к Арчеру.

– Серьёзно? Тот самый Дэвид Бирн из «Talking Heads»? Тут живёт?

По его лицу растеклась широкая улыбка.

– Здесь его студия. Я просто смотрю на его имя. Когда мне хреново, я иногда прихожу сюда, – он слегка смутился, затем пожал плечами. – Я много хожу, а так – у меня всегда есть место, куда пойти.

Я вспомнила слова Луны об Арчере месяцами раньше, о его заморочках, о пропусках концертов. Я хотела спросить его об этом, но вряд ли это было подходящее время. Наверное, лучше было бы, если бы он сам захотел мне всё рассказать, без моих расспросов.

– Прям как медитация, – сказала я и только потом поняла, как слова были похожи на то, что говорит мама. Я подошла ближе к звонку и посмотрела на буквы в имени Бирна. – Никогда не хотелось нажать его?

– Конечно, хотелось, – но он не подошёл ближе. – Просто, зачем?

Тогда я поцеловала его, опять, у дверей дома Дэвида Бирна, после чего мы сошли на тротуар и направились к метро.

– Джош иногда гуляет до старого дома Уолта Уитмена в Бруклине, – Арчер вложил свою руку в мою, и меня удивило то, насколько естественным было это движение. – По той же причине.

Вот уж неожиданно было узнать, то Джош с его-то сарказмом и музыкальными пристрастиями мог выбрать для самоуспокоения давно умершего американского поэта.

– Серьёзно?

Арчер кивнул.

– Джош не так-то прост.

Мы прошли мимо кофейни, ещё открытой, со светящимися витринами. За столиком напротив сидели два старичка, склонившихся над керамическими кружками.

– Хочешь латте? – спросил Арчер, улыбаясь. – Или чего-то ещё, что в кофейнях продают?

– Ха-ха. На самом деле, я даже очень любила там работать. Хоть надо мной и подтрунивали за принципиальность, но я ощущала себя частью их семьи, – сказав это, я поняла, что так и было на самом деле. – У всех работников были клички, как будто это был клуб.

Арчер бросил на меня взгляд, ожидая продолжения.

– Я была младше всех, поэтому они начали называть меня Лолитой. Но после того, как я объяснила им, что героиня с таким именем стала жертвой педофила, они стали называть меня просто Фибс.

– А что, нормальная кличка.

– Не знаю. Я бы хотела иметь какую-нибудь крутую кличку.

Арчер показал на знак метро в полу квартале от нас, и мы свернули к ней.

– Я могу тебе придумать.

Мой взгляд упал на открытую дыру в первом этаже дома напротив рынка. От вида узкой лестницы и темноты за ней меня начало мутить.

– Давай.

Он обошёл коробку с латуком, лежавшую на тротуаре.

– Так, Фиби... Феб – это же такая птица, так?

– Ну, да, только мама назвала меня в честь богини луны.

– У тебя уже есть сестра Луна, – он махнул рукой. – Слишком много лун. Давай подумаем над птицей феб. Как насчёт Птичка? Или Пташка.

Мы шли под навесом цветочного магазина, и я улыбнулась, глядя на розы в витрине. В отражении я увидела, как он смотрел на меня.

– Пташка мне нравится.

– Честно говоря, возможно, в Бруклине можно наткнуться на толпу карапузов с таким именем в свидетельствах о рождении.

– Меня больше напрягает другое: как ты об этом узнал?

Он смотрел на меня.

– Как я узнал что?

– О птице феб.

Он махнул рукой на небо, словно говоря «Кто его знает?».

– Во мне много скрытых знаний.

– Уже поняла, – я шагнула на первую ступеньку вниз. – Выдуманные созвездия, квартиры рок-звёзд... Таких?

Арчер улыбнулся.

– Всё верно.

Он настоял на том, чтобы доехать со мной до Бруклин Хайтс.

– Мне всё равно больше нечего делать, – сказал он, проводя своей карточкой метро по считывателю.

– Уже час ночи.

– Я не устал.

Мы стояли на платформе, касаясь друг друга плечами, когда следом за мощным потоком воздуха подъехал поезд.

Спустя полчаса, когда мы вышли на улицу напротив Бороу Холла, в воздухе пахло дождём, но асфальт был сухим.

– Нам лучше поторопиться, – сказал он.

В округе дома Луны стояла почти идеальная тишина, за исключением доносившегося из чьего-то окна голоса Отиса Реддинга. Я держала Арчера за руку и закрыла на секунду глаза, зная, что, когда в следующий раз я услышу песню «Try a Little Tenderness», я вспомню этот момент этой ночи.

Напротив Четырнадцатой улицы мимо нас проехала машина. Я посмотрела наверх, на окна спальни сестры. В них было темно.

Арчер наклонился ко мне, чтобы поцеловать, но я отвернула лицо.

– Не здесь, – сказала я и схватила его руку. – За мной.

Я повела его вниз по лестнице к входной двери. Его губы были на моих раньше, чем мы спустились до самого низа. Он прижал меня к стене, зарываясь руками мне в волосы. Мне казалось, я вся горю, и даже не поняла, сколько прошло времени до того, как он немного отстранился, прерывая поцелуй. Он смотрел на меня.

– Мне нужно идти наверх, – сказала я, задыхаясь. – Уже очень поздно.

– Хорошо, – сказал он, но поцеловал меня опять, нежно сдавливая пальцами спину. И вот он отпустил меня.

Когда дверь защёлкнулась у меня за спиной, я тут же захотела снова открыть её, чтобы пойти с Арчером туда, куда бы он ни пожелал. Немного постояв в фойе, я подождала, пока немного успокоится сердце. Свет с потолка ярко освещал кучку писем, которая напоминала маленькую лавину на столе. Несколько журналов затесалось между белыми конвертами со счетами или чем–то ещё, и я была рада заметить, что никого из моей семьи не было на их обложках.

Глава 38

– ФИБИ, КАКОГО ХРЕНА?

В квартире было так темно, что я сначала даже не смогла разглядеть в ней сестру. Когда глаза немного привыкли к темноте, я увидела, что Луна стояла рядом с окном. Лишь ее тень освещалась светом с улицы будто аура.

– Что случилось? – спросила я.

Луна включила лампу, осветив гостиную.

– Где тебя носило всю ночь?

На ней была чёрная майка и розовые спортивные шорты, волосы распущены по плечам. Она как всегда махала руками, развернув ладони друг к другу и широко растопырив пальцы. Если её в тот момент сфотографировать, то было бы похоже на то, что она хлопает в ладоши. Только не от восторга, а от ярости.

Мне даже не хотелось приближаться к ней. Луна напоминала мне опасного дикого зверя, типа пантеры или другой грациозной, но устрашающей своим видом дикой кошки.

– Я была с Арчером, – я старалась говорить спокойно. – Я же тебе говорила.

Она качала головой.

– Сейчас почти два часа ночи. Позвонить не могла?

Я посмотрела на свою сумку, которая ещё была у меня в руке.

– У телефона батарейка села.

Отговорка должна сработать, так как телефон был отключен и лежал на дне сумки, да я и не думала, что сестра станет требовать доказательств.

Она шагнула босыми ногами навстречу мне.

– А Арчер не мог послать сообщение?

– Я его не просила. Ты же не мама. И ты знала, где я.

– Вообще–то, нет, – она переступила на другую ногу. – В этом-то и дело.

Из спальни вышел Джеймс. На нём была белая футболка, штаны от пижамы, а волосы были взлохмачены. Он облокотился на дверной косяк, его глаза слипались, но выражение лица было немного беспокойным. Я улыбнулась ему, отчасти для того, чтобы он перестал беспокоиться и немного простил меня.

Я подошла к столу, чтобы положить свою сумку и заодно взглянуть на себя в зеркало. Волосы немного кучерявились из-за влажности, а губы распухли от чрезмерной страсти. Скорее всего, Луна догадалась, чем я занималась. Может, и Джеймс тоже.

– Луна, – сказал он, и его акцент был настолько прикольным, будто это сказал пришелец с другой планеты в нашей раскалённой до предела галактике «Бабы Феррис». – Она вернулась. Она в порядке. Всё хорошо.

– Вижу, Джей. Просто... мне надо с ней поговорить, – и, понизив голос до томного мурлыканья, добавила: – Я буду хорошей. Возвращайся в кровать.

Я видела, как напряжены были её плечи. Она вся казалась такой же собранной, как пантера перед прыжком.

Джеймс ещё немного постоял в дверях, глядя на меня. Я снова слегка улыбнулась ему, давая понять, что ничего плохого не случиться, если он уйдёт. Я почти сама в это поверила. Он едва заметно кивнул, возвращаясь в спальню, и с тихим щелчком закрыл дверь.

Луна подошла к проигрывателю и поставила иголку на лежавшую там пластинку. Это был белый винил, так что я не удивилась, когда комнату наполнили звуки «Vampire Weekend».

– Давай обойдёмся без этого, – сказала сестра низким шёпотом. Ясно, музыка была лишь прикрытием. Она не хотела, чтобы Джеймс её слышал.

– Без чего?

Я попыталась говорить беззаботно, но моё сердце неслось как угорелое. Я плюхнулась на диван.

– Без всей этой... смены ролей. Стать плохой у тебя не получится.

Она шла ко мне, аккуратно ступая босыми ступнями по деревянному полу. Потом сестра села на край серого кресла, сохраняя прямую спину.

– Почему? – я развернулась к ней плечами. – Потому что ты в этом профессионал?

– Потому что это фигня какая-то, – она практически выплюнула слово «фигня». – Потому что ты ребёнок.

– Я всего на два года младше тебя.

Я опустила руки по швам, расправив ладони. Не могла вспомнить, когда мы с Луной в последний раз ругались, но это, вероятно, из-за того, что я никогда не мешала ей жить, как ей хотелось.

– Именно! Два года – это много. Ты ещё в школе учишься.

Позади Луны над головой стоял один из её узких книжных шкафов, и я подумала, что часть тех толстых книг могли быть её университетскими учебниками. Она училась на психолога с уклоном в музыку. Потом она ушла из университета, и думает, что теперь у неё на всё есть ответы.

– Ну, да. Ты уже такая взрослая и мудрая, – я покачала головой. – И как же ты стала такой? Неужели побег из университета помог?

– Я не сбежала. И собираюсь вернуться, – её голос был не очень-то уверенным.

Сестра помотала головой и посмотрела на дверь спальни, после чего сделала глубокий вдох.

– Точно. Ты у нас в отпуске. Поэтому я должна тебя слушаться?

– Ты должна слушаться меня, потому что я более самостоятельная.

Её голос смягчился, обрёл уверенность, но теперь волна ярости накатила на меня.

– Да что ты? Это ты-то? Кому мама до сих пор телефонные счета оплачивает? Ты живёшь с парнем, Луна. Ты поёшь в группе. Как и мама когда-то. Со своим парнем. Как мама. Ты переехала в Нью-Йорк. Как мама! – я подошла к ней. – Ты назвала свою группу «the Moons»! Не знаю, почему ты никак не поймёшь очевидного? Ты стараешься делать вид, будто у тебя нет с ней ничего общего, показать, как ты ненавидишь её, но ты же проживаешь её жизнь!

Она покачала головой и отвернулась от меня.

– Ты знаешь, а ведь мама не идеальна, – Луна смотрела на железный цветок, весело блестевший в свете лампы. Вечно цветущий кусок металла.

– Я никогда в жизни не считала её идеальной, – сказала я, но она продолжала.

– Во-первых, она не такая уж и независимая, как ты думаешь.

Я закатила глаза, и она быстро выложила объяснение, словно концовку какого-то несмешного анекдота:

– Она спит с Джейком.

– Что? – у меня сразу разгорячилось лицо. – Нет!

Согласна, что Джейк много времени проводит у нас. Они уже давно дружат. Но не более того.

– Конечно же, да. Мама хочет притворяться, что ей не нужен мужчина или ещё кто-то, но это только потому, что Джейк – её мужчина. И уже много-много лет, – Луна откинулась на спинку кресла, словно в измождении. – Но она никогда об этом не расскажет. Наверное, она хочет, чтобы её принимали за святую покровительницу мужества.