Я ничего не могла сказать на это, поэтому просто опустила взгляд и вдыхала прохладный ночной воздух из окна. И вдруг мне страшно захотелось выбраться снова на улицу, к открытому небу, где кислорода было больше, чем достаточно. Квартира казалась сейчас такой маленькой! Я посмотрела на Луну.

– У тебя всё так легко.

Я имела в виду её жизнь, её талант. Я говорила о том, что она всегда знала, что происходит и просто убедила себя в собственной правоте. Если понадобится, она перепишет историю, и потом сама в неё поверит.

Но когда я подняла глаза на неё, она выглядела поверженной, шокированной. И я не понимала, с чего вдруг.

– Нет ничего легкого, – пальцами правой руки она стала трепать нитку диванной подушки, лежавшей под ней, продолжая делать одно и то же движение, пока совсем не выдернула её. – Совсем ничего.

Луна встала, повернулась и пошла в спальню. Я ожидала, что она хлопнет за собой дверью, но она прикрыла её тихо, с тем же самым щелчком, что недавно Джеймс.

Как только она ушла, я услышала, как пошёл дождь, стуча по звонкому металлу пожарной лестницы. С каждый дуновением ветра в комнату влетал его запах: зелёный и мокрый, почти как запах водорослей. А, может, дождь шёл уже давно. Я выключила свет и представила, как Арчер подходит к остановке поезда метро рядом с квартирой родителей и потом идёт по мраморному полу фойе, оставляя после себя сырые следы. Теперь я знала, как выглядит его спальня, её стены, кровать и стул, на который он повесит свои мокрые джинсы и футболку.

Я лежала на диване до окончания звуков пластинки, до возвращения иголки на подставку, после чего ещё немного полежала, пока дождь совсем не разошёлся и звучал как помехи на радио – сплошная стена из шипения и шума. Но как только дождь перешёл в более мирную стадию, я уснула.

Глава 39

Утром Луна вела себя как обычно. Как и всегда, она встала раньше меня. Когда я открыла глаза, сестра ставила на стол коробки с мюсли. Её волосы ещё были сырыми после душа, завиваясь в крупные волны по спине и оставляя мокрые пятна на майке. Луна еле слышно что-то напевала себе под нос. А я, не отводя глаз, смотрела на неё, чего она не могла не заметить. Замерев в движении, сестра посмотрела на меня.

– Утро, – сказала она. – Доброе.

Она стояла там, держа в руках чашу под мюсли, словно позируя для картины.

– Привет.

Я села, поджав ноги, по-прежнему обтянутые простынёй.

– Мюсли, – сказала она, и указала на стол. Было такое чувство, словно между нами появился языковой барьер, как у студента по обмену с хозяином семьи. И вот хозяйка объясняет мне основные жизненные принципы.

Проводя пальцами по волосам, я сказала:

– Ага.

Она насыпала мюсли себе в чашу и аккуратно положила сверху ложку, словно украшение.

– Пойдёшь с нами на репетицию?

Наверное, это был хороший знак, раз она смогла обратиться ко мне целым предложением. К тому же, она будто не пыталась удерживать меня подальше от Арчера.

– Обязательно. Мне бы очень хотелось посмотреть на ваше место. Да и дел на сегодня не особо.

Последняя фраза была шуткой, но Луна лишь кивнула. Она собрала волосы в пучок, закрепив резинкой, отчего теперь она была похожа на балерину, ну или библиотекаршу. Очень по-деловому.

Жестом она указала в другой конец комнаты.

– Тогда тебе лучше сходить в душ.

Она села за стол, а я взяла из чемодана возле двери свою одежду: серую майку и тёмно-синюю юбку в полоску. Закрыв за собой дверь ванной, я услышала, как Луна снова запела, но через стены я не могла разобрать ни единого слова.

Группа Луны репетировала в одном месте с ещё двумя группами, в помещении старой бумажной фабрики в нескольких кварталах от реки. К дверям был прикреплен лист бумаги, на котором было написано сложное расписание для всех трёх коллективов синим, зелёным и красным чернилами. Согласно ему, им не разрешалось играть поздно, чтобы не было жалоб из домов по соседству.

Внутренняя лестница была тёмной и узкой, зато в их репетиционном помещении было огромное окно в железной раме, выходившее на дорогу. Джош с Джеймсом уже были там. Джош разминался за тарелками, а Джеймс распаковывал гитару.

– Джеймс, как такое возможно, что ты живёшь там же, где и я, а я тебя почти не вижу?

– Жаворонок я, – сказал он, улыбаясь, – а ты просто любишь поспать.

Луна раскрыла кофр и достала свою гитару, потом подсоединила её к усилителю возле окна. Усилитель тихо жужжал, будто шмель.

– А где Арчер? – спросила сестра, а значит, мне не придётся это делать.

Я пыталась понять настрой Луны, но её лицо ничего не выражало.

– Он идёт от родителей. Скоро будет, – ответил Джош.

Я села в кресло между окном и Джошем за ударной установкой, и очень аккуратно положила ноги на кофр Луны. Так аккуратно, словно он был очень хрупким, как кокон, или какое-нибудь папье-маше из газетных обрезков и высушенных спагетти.

Луна с Джеймсом начали наигрывать мелодию, склонив головы к гитарным грифам. Джош встал, чтобы посмотреть в окно, потом снова сел и принялся отбивать палочками по коленям какой-то ритм.

– Арчер сказал, что твой отец – тоже музыкант, – сказала я.

Он немного сощурился.

– Типа того. Ты бы его знала, если бы слушала джаз.

– Я знаю Чарли Паркера, Майлза Дэвиса. Но ничего из нового.

Джош кивнул.

– Думаю, отец хотел бы, чтобы я когда-нибудь влился в его группу, но это совсем не про меня.

Он вытянул руку, чтобы дотронуться до края самой высокой тарелки.

– Он иногда приходит на наши выступления. Я не прячусь от него в туалете, как Луна, – он постукивал палочками друг об друга. – Но от того, что в зале получаются только двое чёрных, становится как-то неловко. И сложно объяснить, почему я здесь, а не с ним.

– Да уж, хреново, – сказала я.

– Точно, – Джош посмотрел мне за спину и улыбнулся. – И каждый раз, когда я вижу его в толпе, я сбиваюсь с ритма.

Потом открылась дверь, и вошёл Арчер.

– Привет, – сказал он всем. Опустившись на колени, он открыл свой чехол с басом, и посмотрел на меня. – Привет.

– Привет, – ответила я, не сумев удержаться от улыбки, несмотря на пристальный взгляд Луны.

– Мы снова пробуем «Дорогу как на ладони», – сказал Джеймс Арчеру.

– Новая песня, – пояснил для меня Джош.

Луна вздохнула и упала в кресло.

– Она мне даже уже не нравится, – подняв свою мятую тетрадь, она стала просматривать текст песни. – Разве нормально вообще писать песни про гастроли? В смысле, это не будет нудно?

– Это ты нудная, – ответил Джош, на что она показала ему язык. Он ответил ей тем же.

– Приятно смотреть на ваш взрослый подход к творчеству, – сказала я, радуясь такому хорошему настроению сестры.

Луна выпрямилась и запела первую строчку: «Приляг и взгляни на звёздами засыпанное небо». Её голос заполнил всё пространство комнаты. Она состроила гримасу.

– Фигня какая-то. Слишком много «з» и коряво как-то.

– На звёздами искусанное небо.

Все посмотрели на меня, а Арчер расплылся в улыбке. Даже не знаю, почему я подумала об этом, да ещё произнесла вслух, но, по-моему, я попала в точку.

– Что? – спросила Луна.

– Небо звёздами искусанное. Звёзды искусали. Странная метафора, немного обескураживающая, и ёе точно никто не ожидает.

Я перевела взгляд на Джеймса, потом снова на Луну.

– Когда эти слова звучат вместе, то они начинают... – я подыскивала правильный глагол, – играть!

Так бы могла сказать моя любимая учительница литературы – мисс Стэнтон. Она вела у нас уроки в прошлом году, и именно она пыталась заставить меня участвовать в литературном журнале. Хоть я и отказывалась, но всё же собиралась сделать это в этом году. Тем более, учитывая, что у меня в школе больше нет друзей и нечего делать. Грустно и смешно. Ладно, что мне нравилось в песнях, так это то, что смысл в них был не очень-то важен. Они просто должны хорошо звучать. Как любые стихи. Звёзды не могут покусать небо, но могут создать такое впечатление. Так что, почему бы нет?

Луна улыбнулась медленно и изумлённо.

– Давайте попробуем, – сказала она.

Джеймс и Арчер встали на свои места, те же, что были у них на сцене в «Тюльпанном клубе». Джош навёл на себя сосредоточенный вид, словно готовясь пробежать милю или починить машинный двигатель, и начал отбивать ритм. И вот на моих глазах начала рождаться песня.

Она была спокойной, и Луна словно выдыхала слова. Она вдохнула песню в маленькую комнатку, которая пропускала её через открытое окно на улицу. Я думала о том, что слышали в тот момент проходящие мимо люди, спеша куда-то по своим делам. Интересно, не останавливаются ли они, чтобы послушать подольше. И когда она пропела ту строчку, она звучала идеально, словно именно такими и должны были быть слова в ней.

Когда они доиграли, Луна улыбнулась.

– Так-то, – сказала она.

– Всё так? – уточнила я.

Она кивнула, всё ещё глядя на меня так, будто разглядывая что-то новое.

– Спасибо, Фи.

Я не могла скрыть улыбку.

– Рада была услужить.

Потом Луна опустила взгляд на свою гитару, что-то наигрывая на ней. Ко мне подошёл Арчер и присел рядом на корточки.

– Наконец, твои тексты легли на музыку, – он нежно дотронулся до моей голой коленки, и, возможно, те же крошечные фейерверки, что испытала я, вспыхнули в кончиках его пальцев. – Они это заслужили. Ты уезжаешь завтра, – сказал он, понизив голос.

Я кивнула.

– Какие планы на сегодня?

У меня в животе всё затрепыхалось. Я так хотела снова его поцеловать, прямо в эту же секунду, но только не в этой комнате под неусыпным надзором сестры.

– У нас куча планов на сегодня, – ответила Луна, стоявшая в десяти шагах от меня.

Я посмотрела на неё.

– Серьёзно?

– В любом случае... Арчер, ей семнадцать.

В её голосе чувствовался холод, убивающий всё живое на своём пути.

Я сделала шаг в её сторону, звучно ударив туфлёй по деревянному полу.

– А тебе девятнадцать. И ты живёшь со своим парнем.

Но Луна не смотрела на меня, она развернулась к Арчеру, который тоже теперь стоял.

– Я знаю, что ей семнадцать, – он слегка покачивал головой, будто сам не мог поверить в то, что они говорят об этом. – Я о ней позабочусь.

Луна поджала губы.

– Она моя сестра, поэтому я буду заботиться о ней.

Я посмотрела на сидевшего Джеймса, который все ещё держал гитару так крепко, будто боялся, что кто-то мог её отобрать.

– Я и сама могу о себе позаботиться, – сказала я, но меня никто не слушал. Было чувство, будто я стала невидимой, а мой голос был отключен, и словно я попала через окно в другое измерение. И я не знала, как это остановить.

Арчер расправил плечи.

– А ты думала о том, чего хочет Фиби?

– О чём ты?

– Вот ты злишься на отца, а Фиби, может, хочет увидеться с ним.

– Что? – она отвернулась от него, качая головой. – Мы не нужны нашему отцу.

– Луна, что ты несёшь? Ваш отец хочет увидеться с вами.

Я пыталась перехватить взгляд Арчера, чтобы остановить это, но он не смотрел на меня.

– Ты ведёшь себя так, словно ему наплевать, но это не так. Он был бы рад встретиться с вами.

Луна продолжала мотать головой, разбрасывая волосы по плечам. Хоть она и пришла в ярость, всё же казалось, будто её уверенность немного подкосилась.

– Если бы это было так, он бы нашёл способ.

– Так он пытался! Луна, он же приходил на наш концерт.

Арчер не сказал о том, как она пряталась от отца в туалете. Он сделал вдох и выдохнул через нос.

Джош наблюдал за дискуссией как за партией в теннис, перебрасывая взгляд с Луны на Арчера. Джеймс поставил гитару на подставку и сел на складной стул рядом с окном.

Луна села на корточки возле своей сумки и начала в ней рыться, но было непонятно, что она там искала.

– Этот человек ушёл от нас, и он ничего не знает про нашу жизнь вот уже три года, – сказала она. – Теперь, когда я сама в Нью-Йорке, меня так сложно найти? А ведь ему просто надо сесть в метро!

– Понятно, – сказал Арчер. – Бесись дальше. Но мы могли бы воспользоваться его поддержкой. Он бы мог записать нас бесплатно, в чём я на сто процентов уверен.

Я непроизвольно ахнула, но Луна это даже не услышала.

– Что? Откуда такая уверенность?

Арчер посмотрел на меня. Наконец-то! Но теперь мне уже было всё равно. Я всплеснула руками.

– Да что уж молчать?! – сказала я ему.

Арчер повернулся к Луне.

– Потому что я знаю.

– Тебе придётся объясниться, – сказал Джеймс, выпрямившись на своём стуле.

– Потому что мы виделись с ним, – сказала я.

Луна резко перевела на меня взгляд.

– Кто виделся?