Самид Агаев - Девичья башня

– Взаимно, – ответил Егор, – уже уходите? Я интересуюсь, нельзя ли мне увидеть Али? Наверное, вы можете мне в этом посодействовать?

– Я попробую, – сказал Джамал, – но ничего не обещаю. Ему предъявлено серьезное обвинение. Приходите в диван-ханэ, спросите меня и вас проводят.

Чиновник кивнул и удалился в сопровождении охраны.

– Ишь ты, гусь – сказал по-русски Егор, обращаясь к Саре.

Девушка поняла и пожала плечами.

– Это странно, – сказала она.

– Считаешь, что он сказал неправду? Али не мог беспокоиться о тебе?

– Мог, но я не думаю, что позволил бы другому мужчине забрать меня в свой дом.

– Видимо, инициатива исходит от этого важного господина, – заметил Егор. – Кстати, пока жена не слышит, а то она у меня ревнивая ужасно. Если хочешь, я попрошу Али, чтобы он дал тебе свободу. Я сам бывший раб. И знаю, каково это быть рабом. Я удивляюсь, почему он сам тебя до сих пор не освободил?

– Он пытался, – заметила Сара.

– Что значит пытался?

– Я отказалась.

– Он тебя отпускал на волю, и ты отказалась?

В этот момент сверху прозвучал голос Мариам.

– Что случилось, кто это был, и что это вы с таким интересом обсуждаете?

Подняли головы и увидели Мариам на террасе.

– Три вопроса в одном предложении, – заметил Егор вполголоса.

– Что ты говоришь? – переспросила Мариам.

– Сейчас мы поднимемся и все тебе расскажем, – сказал Егор.

* * *

Полицейский инспектор дочитал последнюю страницу и посмотрел на собеседника.

– Что это было? – спросил мирза Джамал.

– Протокол допроса, – ответил инспектор.

– А мне показалось, что это не протокол допроса. Монголы, хорезмийцы, разбойники, какая-то любовная история. По-моему, это дастан[18] какой-то. Почему в протоколе нет твоих вопросов?

– Он сам все рассказывал, я только записывал. Всю ночь, между прочим.

– Ялчин, ты глупец? – спросил Джамал.

– О, сын моего дяди, зачем ты меня оскорбляешь? Я не глупец.

– Ты должен задавать ему соответствующие вопросы и подвести его к смертной казни. В крайнем случае, к длительному тюремному заключению. А ты записываешь историю его жизни. Зачем?

– Так ведь интересно, – возразил инспектор, – под утро я чуть не заплакал от избытка чувств.

– Так, вот этого, чтобы я больше не слышал, ты полицейский или кто?

– Полицейский.

– А я начинаю в этом сомневаться. Ты приобщил к делу свидетельские показания, как я тебе велел, нет? Почему?

– Когда я пошел в порт, этого корабля уже не было. Из команды никого не было, кто мог бы свидетельствовать против него.

– Когда ты пошел в порт.

– На следующий день.

– Но я же сказал тебе, что это срочно.

– У меня были другие, не менее срочные дела.

– Ялчин, ты помнишь, кому ты обязан своей должностью?

– Помню.

– Ялчин, ты знаешь, что в Баку безработица?

– Знаю.

– Так вот. Хочешь, садись в лодку и греби за тем кораблем. Хочешь, сам пиши свидетельские показания. Но, чтобы к концу этой недели дело было передано в суд. Или я сделаю так, что тебя уволят.

– Но до конца недели осталось два дня!

– Значит, тебе надо торопиться.

– А к чему такая спешка, за две недели этот гилянец обернется и вновь придет сюда. И тогда я возьму с него свидетельские показания.

– Этот человек слишком умен. А на свободе объявился у него какой-то друг. Я не могу рисковать. До конца недели. Ты меня понял? Не слышу!

– Понял, – нехотя сказал Ялчин, а когда Джамал вышел из кабинета, добавил:

– Зазнавшийся индюк. Мало я тебя в детстве колотил. Больше надо было.

Через час после ухода мирзы Джамала в дверь вновь постучали. Егорка вопросительно взглянул на Сару.

– Это что такое, не успел я выпить приехать, как уже валят посетители. Чаю не дадут попить. Ты кого-нибудь ждешь?

Сара отрицательно покачала головой.

– А ты? – Егорка повернулся к жене.

– Вообще-то, я приехала вместе с тобой, – заметила Мариам.

– Действительно, – улыбнулся Егор. – Ну что ж, пойду, открою.

За воротами стоял служащий налогового ведомства.

– Здесь живет зиммий, – сказал он вместо приветствия. – Нам сказали об этом.

– Живет, – подтвердил Егор.

– Это ты?

– Я! Как догадался?

– Не похож на азербайджанца.

– Почему-то я так и подумал.

– Ты уплатил джизью?

– Уплатил.

– А когда ты приехал?

– Сегодня.

– Что-то не сходится, – радостно сказал амиль.

– Что именно? – осведомился Егор.

– Если ты сегодня приехал, когда же ты успел заплатить. Я весь день был в конторе.

– Налог уплачен, – сказал Егор.

– Ты можешь предъявить квитанцию?

– Это будет нелегко, но я попробую, оставайся здесь.

Егор поднялся в дом.

– В чем дело, – спросила Мариам.

– Мне надо вспомнить, куда я засунул квитанцию об уплате налога на немусульман. Ты не помнишь? Я тебе говорил.

– То, что говорил – помню. А куда положил – нет.

– Вот она, – сказал Егорка, извлекая из расщелины в балке квадратик бумаги.

Амиль долго и недоверчиво разглядывал квитанцию.

– Ты уплатил налог год назад, – озабоченно сказал он, – сразу на десять лет вперед. Впервые с этим сталкиваюсь.

– Осталось еще семь лет, – уточнил Егор.

– Год назад я еще не работал, – с сожалением сказал амиль, – подпись мне не знакома.

– Печать ваша?

– Наша, – нехотя подтвердил амиль, – но я все равно проверю. Можно мне взять квитанцию, чтобы я мог сличить с книгой записей.

– Нельзя, – равнодушно сказал Егор, – прочитай и запомни.

Чиновник выпростал из рукава чернильницу, достал калам и прямо на ладони сделал запись.

– Если что, я вернусь, – пообещал он и ушел, не прощаясь.

Егор закрыл за ним ворота и поднялся на террасу. Солнце село за холм, и как-то быстро стало темнеть.

– Все в порядке, – сказал он, – но его кто-то прислал. Иначе, с какой стати он целенаправленно пришел ко мне.

– Простите меня, – сказал Сара, – я очень устала, весь день на ногах. Можно я где-нибудь прилягу. Все равно ни о чем не могу думать.

– Конечно, – спохватился Егор, – иди, ложись.

– Я тоже хочу спать, – заявила Мариам.

– Ты тоже ложись, – предложил Егор.

– А ты спать не хочешь?

– Хочу, но у меня полно дел. Во-первых, я должен раздобыть какой-нибудь еды. В отличие от вас нежных и возвышенных созданий, я не засну на голодный желудок. Во-вторых, я должен навестить Али. Я думаю, что он тоже голоден. Но перед этим я бы хотел умыться.

– Полить тебе? – заботливо спросила Мариам.

– Конечно, – ответил Егор.

Он вышел из дома, когда уже совсем стемнело. Редкие звезды только набирали силу, однако ночь была светлой. По небосклону уже наметила свой путь ущербная луна. Егор постоял немного перед воротами, думая в какую сторону ему следует податься. Улица, проходящая перед домом, спускалась вниз, откуда-то слева из глубины переулков и под тупым углом сворачивала направо в сторону моря. Егорка пошел вниз и вышел на параллельную улицу. Там была мечеть, перед ней горели масляные лампы, и было все еще оживленно. Егорка спросил у прохожего о том, где можно купить еды.

– Поздно, братец, ты спохватился, – сказал прохожий, – базар уже закрыт. Там в конце улицы кебаб-ханэ. Они на вынос торгуют. Пойдем, покажу. Нам по дороге.

Егорка пошел с ним и вступил в непринужденную беседу.

– Я иду с вечерней молитвы, – сообщил словоохотливый прохожий, – а ты почему не был там?

– Я молюсь своим Богам, – искренне ответил Егор.

– Вот как, то-то я смотрю, на бакинца ты не похож. Откуда будешь?

– Я урус, – сказал Егор, – сегодня только приехал, и сразу неприятности навалились. Не повезло моему другу.

– А что случилось? – живо заинтересовался прохожий.

– Задержали его на таможне и арестовали.

– Товару, наверно, много провез беспошлинно. Это серьезное нарушение.

– Не было никакого товара, он ученый мударрис, хафиз. Кому-то он не понравился. Я думаю, что он, где-нибудь пошутил неудачно, за это его и взяли.

– Бывает, а ты где живешь? Далеко?

– Здесь рядом, на соседней улице.

– Значит, соседи, – собеседник остановился, – здесь я живу. Заходи, будь гостем моим.

– Нет, спасибо, – поблагодарил Егор.

– Кебаб-ханэ через дом, слышишь запах. А куда забрали твоего друга?

– Вон в той башне он, – показал Егор.

– Странно, тюрьма в другом месте находится, – удивился попутчик.

– Думаю передачу ему отнести. Или лучше утра дождаться, когда придет начальство.

– Наоборот, сейчас надо идти, пока начальства нет, – посоветовал мужчина. – Дай стражнику пару дирхамов, и он возьмет передачу. Зарплата у них маленькая, а жить надо.

– Спасибо, друг, – сказал Егор, – ты мне очень помог.

– Ну, что ты, мы же соседи. Бакинцы должны помогать друг другу. Меня Селим зовут, заходи, в нарды поиграем.

– Спасибо, Селим. Меня Егор зовут. Еще увидимся.

Простившись с Селимом, Егор дошел до кебаб-ханэ, купил несколько видов кебаба, хлеб, сыр, зелени, фруктов и маленький кувшин вина. Все это он попросил уложить в зембиль,[19] который висел над столом у кебабчи. Последний так обрадовался запоздалому муштари,[20] что зембиль отдал бесплатно. После этого Егор отправился к пресловутой башне обскура.

С наступлением темноты Али поднялся на свой шесток, то есть жердок, короче говоря, насест, лег, повернув голову так, чтобы в башенной бойнице был виден кусочек неба со звездочкой. И долго лежал так, размышляя о своем положении, медленно погружаясь в дремоту. Но осторожный стук внизу разбудил его. Придя в себя, Али понял, что это стражник стучит древком копья о решетку. Али спустился вниз. У решетки мелькнула тень, но ее место заняла другая, более просторная. Еще не разбирая лица и голоса, Али почувствовал доброту и спокойствие, исходящие от нее. Характерное откашливание перед началом разговора убедили его окончательно в своей догадке.

– Кажется, это уже было, – сказал Али, – только не помню, кто с какой стороны стоял в последний раз. Все повторяется с пугающей быстротой.

– Мы живем вечно, – ответил Егорка, – только забываем об этом. Я принес тебе немного еды.

Егорка просунул через отверстие в решетке сверток. В нем лежал лаваш, середина которого была начинена кебабом.

– Божественный аромат, – сказал Али, – а больше ничего ты не принес.

И в следующий миг почувствовал, как в ладонь тычется глиняное горлышко.

– Ты настоящий друг, – сказал Али, отколупывая печать.

– Вообще-то стражник взял с меня слово, что вино я тебе не передам, – сказал Егор.

– Знаешь, не ему учить тебя морали.

– Я почему-то тоже так подумал.

– Как давно ты здесь? – спросил Али.

– Ты не поверишь, но мы прибыли только сегодня. Я знал, что встречу тебя, правда, надеялся, что это произойдет дома. А ты приехал утром, верно?

– Верно. Ты от Сары узнал, что я здесь?

– Так оно и есть. Красивую ты себе рабыню отхватил. Что у тебя с ней? Мне показалось, что она беременна.

Али проглотил кусок мяса, приложился к кувшинчику:

– Тебе оставить?

– Оставь, если не жалко. Хотя нет, пей. В отличие от тебя, я себе купить могу.

Оторвавшись от горлышка, Али блаженно выдохнул и сказал:

– Она моя рабыня, вот и все. А, если она беременна, что для меня новость, то это возможно только от святого духа. Либо она забеременела тотчас после моего ареста.

– Не надо мне ничего говорить про святого духа, – запротестовал Егорка, – я ими сыт по горло. А ты изменился, друг мой. Я знал тебя, как великого гуманиста. А ты рабыню купил. Меня это даже несколько задело. Я ведь, тоже из рабов, если ты помнишь.

– Я был вынужден ее купить, – сказал Али, – чтобы спасти честь одной замужней женщины.

– А, ну это совсем другое дело, – согласился Егор. – Я даже сказал, что похлопочу за нее, чтобы она получила свободу. Но она отказалась. Ну, так почему ты здесь оказался? Кому ты успел насыпать соли на хвост?

– Не знаю, я думаю над этим.

– К нам приходил какой-то хлыщ, – продолжал Егор, – сказал, что ты просил позаботиться о Саре, и хотел забрать ее в свой дом. Ты просил?

– Нет. Он сам предлагал. Может быть из вежливости. У нас был странный разговор. Он предложил прислать за ней женщину. Я думал, что это простая любезность.

– Но он пришел сам. У него был к ней интерес.

– Я знаю об этом. Он два раза предлагал мне продать ее. Но она не хочет.

– Кто же спрашивает рабыню о ее желании.

– Я гуманист, как ты знаешь. Она не просто рабыня. Она моя совесть. У меня была связь с ее госпожой, кончилось не очень хорошо. Я давал Саре свободу, но она отказалась.