– Я пойду в мечеть, – сказал он жене.

– Все-таки решил стать мусульманином, – сказала жена, – это хорошо. Но имей в виду, больше никаких жен, брать не разрешу.

* * *

Молла Панах был бледен. Он читал молитву, стоя на минбаре, голос его был глух, взгляд тяжел, он оживился лишь под конец, когда среди коленопреклоненных прихожан заметил рослого краснобородого человека с удивительно знакомым лицом. Произнеся амин в конце молитвы, он сошел с кафедры, и, едва заметно качнув головой, скрылся в нише, занавешенной тканью. Егор, как все остальные мусульмане, провел руками по лицу, сказал амин, дождался, пока зал опустеет и последовал за ним.

– Егор? – на всякий случай спросил молла Панах, и, удостоверяясь, сказал. – Произошло несчастье, они ее похитили. Мать сама не своя от горя. Никогда себе этого не прощу. Это мне наказание за питие вина.

– Не валите все в одну кучу, – спокойно возразил Егор, – за ней охотились несколько дней, и не только за ней. Вот я перед вами стою свободный, несмотря на то, что пил вино. Лучше расскажите, как это произошло.

– Они пришли ко мне домой и забрали ее. Что тут рассказывать. Мне нанесено оскорбление.

– Успокойтесь, – сказал Егор, – мы знаем, кто это сделал, и вернем девушку. И вы женитесь на ней. Вы сказали уже маме.

– Боюсь, что я уже не смогу этого сделать, – глухо сказал молла Панах, – ее похитили вчера вечером, ночь она провела в доме похитителя, девушка обесчещена. Все кончено, что бы ни было, она уже принадлежит ему.

– Вы это серьезно? – спросил Егор.

– Более чем, – ответил молла Панах, – я уважаемый человек, и не могу быть предметом насмешек со стороны паствы.

Егор развел руками.

– Мою сестру тоже когда-то похитили. Но это не помешало ей выйти два раза замуж.

Молла Панах молчал.

– Значит, вы ее не любите, – сказал Егор.

– Я бы не хотел обсуждать это. Но я пошел к имаму и попросил помощи. В любом случае я сделаю все, чтобы вызволить ее из рук этого мерзавца.

– Спасибо и на этом, – поблагодарил Егор, – а что Али не появлялся?

– Нет, я не видел его, – Панах долго молчал, – не знаю, как я посмотрю ему в глаза. Это ужасно, то, что случилось.

– Мужайтесь, – сказал ему Егор, – лишь одна смерть непоправима. Все остальное можно исправить. Я попробую найти Али, а вы делайте то, что считаете должным.


Егор вернулся на рынок, удивив маленького приказчика.

– Нет, не приходил, – сказал он, – но, если появится, непременно передам, что вы заходили. Вашей жене духи понравились?

– Не знаю, – рассеянно ответил Егор, – еще не спрашивал. Как идет торговля?

– За два дня только вы купили духи, не понимаю, что случилось? Так хорошо торговал. Не надо было товар впрок покупать, – Рамиз вздохнул.

– Чего ты так расстраиваешься?

– Как чего, я жалование с оборота получаю, на процентах сижу.

– А ты на вынос не пробовал?

– Не пробовал, думаете, получится? – неуверенно сказал мальчик.

– Да чего тут думать. Пробовать надо. Лоток здесь найдется?

– Лоток есть.

– Набери самого дорогого товара и пойдем со мной.

– Эх, была, не была, – Рамиз махнул рукой, – если хозяин будет ругать, скажу, вы надоумили.

Мальчик скрылся в глубине лавки и вернулся с деревянным лотком с кожаным ремнем наискосок.

– А почему самый дорогой товар? За дорогим в лавку приходят.

– Не все, – коротко заметил Егор, – ты лучше поторопись, осенний день короток, как мозги у курицы.

Мальчик засмеялся и стал выкладывать на лоток благовония. Вскоре все было готово. Он закрыл лавку и, с трудом поспевая за Егором, спросил:

– Куда мы идем? И не спешите так, я не успеваю.

– Иди быстрее и не задавай лишних вопросов.

– Это что дворец ширваншаха, – сказал мальчик, когда они пришли – зачем вы меня сюда привели? Здесь торговать не дают кому попало. Здесь все места продаются за деньги и то не всем. Придворцовую территорию контролируют лихие люди, они же дань с продавцов взимают. Надо разрешение брать у них.

– Обойдутся, – сказал Егор, – я тебе разрешаю, начинай кричать.

– А чего кричать?

– Товар расхваливай.

Под окнами дворца сидело десятка два торговцев разнообразных товаров. Здесь можно было купить много из того, что продавалось на рынке – рыбу, мясо, битую птицу, сладости, напитки. Торговля эта была стихийной и незаконной. На нее городские амили[32] и мохтасебызакрывали глаза, естественно за определенную мзду. Но поскольку она всем была удобна – и шахским поварам и женщинам из шахского гарем, окна которого выходили на эту улицу. Время от времени дверь в воротах шахского дворца открывалась, и чей-нибудь слуга манил торговца. Тот бежал к воротам вместе с товаром, происходил короткий быстрый торг, и обе стороны расходились.

– Эх, дядя, – сказал Рамиз, – боюсь, попадет мне из-за вас, сейчас гулдур[33] подойдет и даст мне по шее.

– Кричи, не бойся, – повторил Егор, – сегодня я здесь командую.

– Рамиз набрал в легкие воздуха и завопил – индийские снадобья для избавления от волос, благовония из Мисра, иранская хна, аравийская амбра, персидская сурьма, средства для любовного приворота.

– Полегче, парень, – сказал Егор, – неровен час, кто из мулл услышит, в колдуны запишет.

– Простите, погорячился, лишнее сказал.

– Ходи под окнами, – сказал Егор, – поближе к стене.

Мальчик повиновался.

Егор тайком разглядывал окна, но все они были из разноцветного стекла, и за ними ничего узреть было невозможно.

– Ала, гадеш,[34] – услышал он за спиной.

Егор обернулся и увидел перед собой двух амбалов с аккуратно подстриженными бородками.

– Ты откуда взялся чужестранец? Это твой мальчик?

– Мой, – подтвердил Егор, – в чем дело?

– Здесь нельзя торговать без разрешения. Это наша территория. Хочешь чего-нибудь продать, плати. Место стоит 10 дирхамов. На первый раз сделаем тебе скидку десять процентов.

– Ты, что, амиль? – спросил Егор, выказывая некоторое знакомство с мусульманским законодательством? Предъяви документ.

– Смотри-ка он грамотный, – сказал один другому, – вот мой документ.

Один из верзил приоткрыл полы чапана[35], и Егор увидел рукоятку кинжала. Егор бросил взгляд на Рамиза, и, взяв амбалов под руки, сказал:

– Пошли, потолкуем.

– Пошли, – весело согласились амбалы.

В крепостной стене напротив дворца была вместительная ниша, в которой могла укрыться несколько человек.

– Может быть, вы люди из дворца? – на всякий случай спросил Егор.

– Нет, чужестранец, мы не из дворца. Мы местные.

– В таком случае объясните мне суть своих претензий.

– Или плати, или убирайся.

– Нет, – сказал Егор, – давайте лучше разойдемся по-хорошему.

Гулдур недолго думая, схватился за рукоять кинжала, но вытащить не успел. Молниеносным движением руки Егор перехватил его запястье и стиснул так, что тот вскрикнул и упал на колени.

– Если я тебя ударю, – сказал Егор, – то тебя будут мучить головные боли всю оставшуюся жизнь. Ударить?

– Не надо, – взмолился гулдур.

Его товарищ бросился на Егорку, но тот, сделав шаг в сторону, ухватил его за одежду и рванул, увеличив скорость движения, так что у того оторвались ноги от земли и он, пролетев короткое расстояние вглубь ниши, врезался в каменную стену и в беспамятстве сполз на землю.

– Мы уладили наши вопросы? – спросил Егор у гулдура, молящего о пощаде.

– Да, – стонал тот, – отпусти.

Егор отпустил и помог ему подняться. Одна рука верзилы висела плетью. Егор извлек из его ножен кинжал, попробовал лезвие:

– Поточить надо, туповат.

Он отдал кинжал владельцу и, повернувшись спиной к нему, пошел, но, сделав два шага, обернулся. Гулдур замахивался на него держа кинжал в здоровой левой рукой. Егор нанес ему один сокрушающий удар. Нападающий рухнул на землю и обмяк. Егор сунул клинок за голенище сапога и вышел к торговым рядам. Торговцы смотрели на него с нескрываемым дружелюбием и восторгом, многие показывали ему кулак с поднятым большим пальцем.

– Всю кровь нашу выпили, мироеды, – пожаловался один старик. Дай Бог тебе здоровья сынок. Приходи сюда почаще.

– А где мой мальчик? – спросил у них Егор, не видя Рамиза.

– Его позвали внутрь, – сказал старик, – вы молодцы, благовониями никто не додумался торговать. Выпить хочешь, согреться? Холодно сегодня.

– Да, я уже согрелся, – сказал Егор.

Старик засмеялся. Егор присел рядом с ним и завел беседу. Старик оказался словоохотлив. Вскоре Егор знал все о личной жизни ширваншаха Фарибурза. Грузинская княжна, на которой он женился, по замыслу должна была застраховать Ширван от грабительских нападений со стороны Грузии. Однако Фарибурз просчитался, родство с грузинским царем Георгием Лаша ничего не изменило, грузинские войска после небольшого перерыва, как ни в чем ни бывало, продолжали нападать на пограничные районы Ширвана. Это обстоятельство вызвало прохладу в отношениях царственных супругов. К тому же Тамта оказалась своенравной, характером пошла в свою мать, царицу Русудану. Менять веру отказалась, супругу грубила, во дворце ни с кем не считалась. Примириться с существованием гарема мужа не смогла. Фарибурз строптивой жены побаивался, помня, что за ее спиной стоит военная мощь Грузии.

Пока старик рассказывал все это, из стенной ниши выползли побитые собиратели дани. Стараясь не смотреть в сторону Егорки, ушли. Старик, спохватившись, сказал:

– Ты бы сынок не сидел здесь, неровен час, вернутся. Они, ведь наверное, за подкреплением пошли.

В это время из ворот вышел мальчик. Его лоток был пуст. Весело насвистывая, он пошел в сторону. Егор простился с собеседником и догнал мальчика.

– Меня отвели в царские покои, – гордо сказал Рамиз, – и какая-то красивая госпожа купила все сразу. Я, наверное, тебе должен заплатить комиссионные.

– Оставь себе, – нетерпеливо произнес Егор, – это все? Она тебе ни о чем не спрашивала? Ничего не передала?

– Записку для хозяина, откуда вы знаете?

– Дай сюда.

– Господин Али не любит, когда читают адресованные ему записки.

– Дай записку, – повторил Егор.

– Не дам.

– Послушай, – Егор схватил мальчика за шиворот, – ты, ведь, неглупый. Как ты думаешь, уж коли, я привел тебя сюда, зная, что у тебя все купят, и спрашиваю о записке, наверное, я имею к этому отношение.

– Ладно, – нехотя сказал Рамиз, – если он спросит, скажу, что ты отнял ее силой.

– Хорошо, – согласился Егор, – где она?

Рамиз протянул ему клочок бумаги.

В записке княжна, пренебрегая опасностью, писала:


«Что случилось? Почему ты не пришел. Жду тебя завтра в тот же час».


Прочитав, Егор порвал ее в мелкие клочья.

– Зачем вы это сделали? – испугался мальчик.

– Так надо, успокойся. Не закрывай лавку, пока я не приду.

– Можно я схожу домой, поем, – попросил Рамиз.

– Иди, – разрешил Егор, – я посижу здесь. Поторгую. Может, кто придет. Где здесь цены указаны?

– Нет, нет, – решительно воспротивился мальчик, – это нельзя.


Егор просидел в лавке до возвращения мальчика, размышляя над ситуацией. Записка княжны встревожила его не на шутку.

Это могло означать лишь одно – Али выследили и схватили, и это могло быть дело рук только одного человека – мирзы Джамала. Как это он умудрился в один день схватить сразу и Али, и Сару. И, как ни странно, это было меньшим злом, ибо существовала еще вероятность того, что выследили не Али, а княжну, и схватили ее любовника. Но это было так ужасно, что Егор эту мысль сразу отбросил. Уверив себя в том, что в этом случае княжна не была бы так безмятежна. «Из огня да в полымя», – сказал он себе. Когда вернулся Рамиз, Егор, наказав ему никуда не отлучаться, пошел домой, продолжая ломать себе голову над решением головоломки.

* * *

Имам соборной мечети – Сейфулла был желчный семидесятилетний старик, его аскетичный внешний вид полностью соответствовал его образу жизни. Он был давно вдов, имел взрослых детей, которые с ним не знались из-за его тяжелого нрава. К тому же он часто постился, что так же не способствовало жизнелюбию. То есть он был совершенно свободен от жизненных пристрастий. Никто не мог иметь на него влияние, он ни в гуруш[36] не ставил ни светскую, ни военную власть. Говорили, что его побаивался сам ширван- шах Фарибурз, который, надо признать, боялся всех – и грузин, и хорезмийцев, и сельджуков. Имам бывал когда-то в Багдаде и водил знакомство с самим халифом, который своими маншурами все еще придавал законность власти мусульманских правителей. Это давно уже было формальностью, но, тем не менее, об этом еще помнили. Молле Панаху было тяжело служить под началом такого человека, но в нем было качество, за которое его уважали все. Он не терпел несправедливости. Особенно, когда это касалось его окружения. Выслушав жалобу моллы Панаха, имам сказал: