– Кто это сделал? – спросил инспектор.

Али, заслонив собой Панаха, выступил вперед.

– Это сделал я, – сказал он, – он похитил мою рабыню. Я имел право на виру[37].

– И все же мне придется арестовать вас, – сказал инспектор, – суд разберется, имели ли вы право убить его или нет.

Но Мурад не дал увести Али, он остановил инспектора.

– Этот человек уже арестован, – сказал он, – составьте протокол и идите по своим делам. Я из шахской службы безопасности. К тому же это не он убил. Я свидетель. Он на себя наговаривает.

– А кто убил? – спросил инспектор.

– Не знаю, я не видел. А с этого я глаз не спускал.

– Не выгораживайте меня, – сказал Али, – я убил и готов за это ответить. Инспектор, арестуйте меня.

– Назад, – сказал Мурад полицейским, которые подступили к Али.

Инспектор отвел Мурада в сторону.

– Вы хоть знаете, кого убили. Это важная шишка из министерства. К тому же он племянник губернатора города.

– Мне плевать кто он, – холодно сказал Мурад, – я выполняю важное государственное задание. Или ты хочешь иметь дело с вазиром?

– Нет, что вы, – быстро ответил инспектор, – ни в коем случае. Как скажете.

– Пусть унесут этого человека, и разгоните зевак.

Мурад подошел к Панаху.

Панах, стоявший все это время в оцепении, пришел в себя и сказал:

– Благодарю вас.

– Я хожу на ваши проповеди. Всегда, когда есть возможность, – продолжал Мурад – зачем вы это сделали.

– Это была моя невеста, – ответил Панах.

– Понимаю. Да упокоит Аллах ее душу. Я надеюсь, никто из ваших прихожан не проговорится.

– Мне все равно, – сказал молла Панах.

Мурад сочувственно дотронулся до его плеча и отошел в сторону. Али накрыл Сару своим плащем. Полицейские подогнали арбу и увезли убитого. К этому времени принесли носилки и положили на нее девушку.

– Куда ее нести? – спросили люди.

– Ко мне домой, – сказал Егор, – я покажу.


Сару похоронили в тот же день по мусульманскому обычаю. Молитву над ней читал другой молла. Панах не пришел на похороны. Над могилой стояли только Али и Егор.

Когда молла закончил, Али протянул ему деньги, священник поблагодарил, произнес подобающие случаю слова и ушел.

– Почему все так произошло? – спросил Али у Егорки, когда они остались вдвоем у свежей могилы.

– Это вопрос риторический, – ответил Егор.

Али пожал плечами.

– Почему мы должны были встретить этого негодяя на своем пути. Цепь событий мне ясна. Но почему все так сложилось. В чем причина. Почему должна была умереть Сара.

– Может быть, он хотел надругаться над ней, поэтому она покончила с собой.

– Ты плохо ее знал. Она была неспособна на самоубийство. Она хотела спастись. Бежать. Она не прыгнула с башни, чтобы покончить с собой. Она бросилась в море, не зная, что здесь мелководье.

– Все в руках Божьих, – сказал Егор, – то есть я хотел сказать, на все воля Богов.

– Я думал, что ты ответишь мне постулатом из Дао.

– Это одно и то же.

Они сидели на корточках возле могилы. Али собрал у ног горсть земли и бросил его на холмик. Затем поднялся.

– Пошли отсюда, – сказал он, – я не могу больше здесь находиться. Такое чувство, будто я заново хороню свою жену.

– Если не вдаваться в детали, – заметил Егор, – то оно так и есть.

– Спасибо, ты нашел хорошие слова для утешения.

– Прости, я это сказал, не подумав. Как философ, не как человек.

– Когда ты был простым охотником, ты был добрее.

– Я исправлюсь.

– Как же так получилось, – не унимался Али, – с того момента, как мы сошли на берег, началась эта гонка с преследованием и кончилась смертью этой невинной девушки. Я спас когда-то ее хозяйку, теперь получается, что ценой ее жизни.

– Я могу вспомнить что-нибудь из Дао, – сказал Егор, – и ты поймешь, что все так и должно было быть.

– Не надо, – попросил Али.

– Хорошо, не буду. Пойдем, тогда выпьем.

Встретив удивленный взгляд Али, добавил:

– Помянем по русскому обычаю. Ведь по мусульманскому обычаю мы ее уже проводили.

Али ничего не ответив, пошел к кладбищенским воротам. Перед ними был навес, под которым лежали друг за другом несколько погребальных носилок. На лавках сидели и тихо переговаривались муллы, подрабатывающие чтением заупокойных молитв, и служители – смотрители кладбища. Среди них была заметна дородная фигура Мурада.

– Вообще-то я под наблюдением тайной службы шаха, – сказал Али.

– Мне он показался разумным человеком, – заметил Егор.

Мурад проводил их взглядом, а затем поднялся и вышел за ними. Сразу за воротами он наткнулся на их пристальный взгляд и понял, что они ждут его.

– Мы собираемся выпить, – сказал ему Егорка, – ты не знаешь, где здесь есть приличное место.

– У Сальянских ворот, – сказал Мурад, – там подают цыпленка с начинкой, приготовленного в тандыре и кебаб из осетрины.

Произнеся эти слова, Мурад почувствовал, как у него у самого потекли слюнки, и он вспомнил, что с самого раннего утра, когда его вызвал вазир, он ничего не ел.

– Покажешь дорогу? – спросил Егор.

Мурад едва заметно кивнул. Следуя указаниям Мурада, они добрались до Сальянских ворот. Потом взяли правее, поднимаясь на холм, на вершине которого, находилась закусочная. Глинобитное одноэтажное помещение было невелико. Но за ним укрытая от посторонних взоров находилась площадка, где под камышовыми навесами, разделенные друг от друга соломенными циновками были установлены каменные столешницы и глиняные круговые лавки. Выросший перед ними хозяин стал извиняться, говоря, что свободных мест нет.

– Жаль, – сказал Али, – отсюда видно море.

– Да, ладно тебе, – возразил Егор, – сколько уже можно на море смотреть.

– Смотреть на море можно бесконечно.

– Скоро стемнеет, – заметил Егор, – и ничего не будет видно.

– До заката еще несколько часов, – сказал Али, – но ничего не поделаешь, пошли в другое место.

Он оглянулся, разыскав взглядом Мурада, стоявшего в отдалении, развел руками.

Хозяин закусочной, безучастно наблюдавший разговор друзей вдруг встрепенулся и побежал к Мураду. Затем они подошли.

– И никаких разговоров, – услышал Али, – тоже мне, племянник называется. Твои гости – это мои гости. Прошу вас, господа. Я отдам вам свой лучший столик. Он зарезервирован, но это ничего.


Это был крайний столик. Он, будто бы возвышался над городом, позволяя любоваться потрясающей панорамой побережья.

– Что господа будут есть, – спросил Алигулу, так звали хозяина.

– Это неважно, – сказал Егор, – ты лучше спроси, чтобы мы будем пить.

– Что вы будете пить, – спросил Алигулу, понизив голос.

– Вино, – сказал Егор, – и позови сюда своего племянника.

Хозяин кивнул и удалился.

Через минуту к ним подошел Мурад.

– Я прошу вас разделить с нами эту трапезу, – предложил Али.

– Я на службе, – неуверенно ответил Мурад.

– Давайте сделаем перерыв, – сказал Али, – очень тяжелый день выдался, садитесь.

Мурад пожал плечами, но сел. Прибежали двое подавальщиков, смахнули несуществующую пыль с отполированной поверхности каменного стола. Быстро заставили его поверхность маленькими металлическими тарелочками со всевозможными закусками и соленьями – сырная масса с перетертым чесноком, тушенные острые баклажаны, несколько видов сыра и оливок, катык. Потом принесли плетеную из лозы корзинку, накрытую тканью, в которой был кувшин вина. Егор, у колена которого поставили корзину, сноровисто сломал печать.

– Я на службе, – возразил Мурад, пытаясь накрыть ладонью свою чашу.

– Отчет будешь сегодня писать? – спросил Али.

Мурад пожал плечами.

– Тогда пей, – сказал Егор, – если нет других причин. То, что ты на службе – это даже хорошо. Сошлешься, если что, на оперативную необходимость.

– Я вообще не пью, я мусульманин, – с запоздалой гордостью сказал Мурад.

– Оставь его, – сказал Али, – зачем неволить человека.

Егор наполнил две чаши и вопросительно посмотрел на Мурада.

– Ладно, – сказал тот и убрал руку.

– Да упокоит Аллах ее душу, – сказал Егор, поднимая чашу.

– Амин, – сказал Али.

– Амин, – повторил Мурад.

– Жизнь на земле имеет одну странную особенность, – сказал Али, осушив чашу, – рождаясь на свет, человек зачем-то умирает. И объяснения этому нет. Если уподобить нас растениям, которым уготован срок, то в таком случае, зачем нас наделили разумом. Мы обрастаем привязанностями, родными людьми. А потом все это теряем. Это жестоко по отношениям к людям.

– Как-то ты круто взял, – сказал Егор, – без предисловий. Даже не знаю, что сказать, а ты? – спросил он у Мурада.

Мурад пожал плечами. Он выпил и словно был в растерянности от новых ощущений.

– В первый раз пьешь? – спросил Егор.

– Да, – признался Мурад.

– Почему решил?

– Татары за стеной. Кто знает, сколько жить осталось.

– Это мудро. Тем более, что в раю нет вина. Не веришь, спроси у него. Он хафиз.

– Грузинский шпион – хафиз? Как это так? – изумился Мурад.

– Ты что – грузинский шпион? – спросил Егор.

– В некотором роде. Я не успел тебе рассказать. Нас выследил вазир. Меня схватили. Я ничего не выдумал. Но ничего не стал отрицать, – объяснил Али.

Мурад шалея от такой откровенности, переводил взгляд с одного на другого, пытаясь удержать в голове нить здравомыслия.

Али произнес:

Откуда мы пришли

Куда свой путь вершим

В чем нашей жизни смысл

Он нам непостижим

– Как тебя зовут? – спросил Егор у агента.

– Мурад, – ответил тот.

– По-русски это будет Миша. Ничего, если я буду тебя так называть.

Мурад пожал плечами.

– Это правильно, – сказал Егор, – ко всему надо относиться легко. У нас говорят, как хочешь, назови, нет, не так. Хоть горшком назови, только в печку не ставь.

– Горшком не надо, – запротестовал Мурад, – пусть лучше будет Миша.

– Хорошо, пусть будет Миша.

Принесли осетрину, приготовленную на углях. Она была выложена на металлическом блюде и засыпана кольцами лука вперемешку с зернами граната и мелкорубленой зеленью. Отдельно стояло блюдечко с сушеным базиликом и плошка с гранатовым экстрактом.

– Приятного аппетита, – пожелал хозяин, но не ушел, а стоял и ждал, пока гости отведают рыбу.

Первым высказался Егорка:

– Эта рыба гораздо вкуснее той, что мы ели в Иерусалиме.

Алигулы кивнул, но было заметно, что он не вполне удовлетворен. Али добавил:

– Я одно знаю точно, в раю такой рыбы нет.

Хозяин довольно улыбнулся и ушел.

– Нравится? – спросил Мурад.

– Очень, – ответил Егор, – я буду есть, пока у них закончатся все запасы.

Егор наполнил чаши, но Мурад пить не стал. На этот раз он был тверд. Егор не стал настаивать.

– С вами приятно иметь дело, – сказал ему Али.

Агент кивнул в знак благодарности.

– Это ваш связной? – спросил он, указывая на Егорку.

– Нет, это мой друг.

– Верю, – сказал Мурад, – я не буду указывать его в отчете. Тем более, что я разделил с ним хлеб и соль. Я бы и вас не указал, но это невозможно.

Он улыбнулся своей шутке.

– У вас хорошее чувство юмора, – заметил Али.

– О чем это он? – спросил Егор, щурясь от излишней дозы наршараба.

– Ты ешь, – сказал ему Али, – это мы о своем.

– Я не могу остановиться, – произнес Егор, – я ничего вкуснее не ел в своей жизни. Эта осетрина ловится на удочку?

– Нет, только сетями, – ответил Мурад.

– Сети у меня нет. Придется купить.

– Ты особо не наедайся, – заметил Али, – еще курица будет. Место оставь.

– За меня не беспокойся, – заявил Егор.

– Вы ничего не слышите, – вдруг спросил Мурад, – какой-то шум?

Друзья прислушались. Покачали головами.

– Наверное, послышалось.

К ним подошел подавальщик и сказал, обращаясь к Егору:

– Господин, вас спрашивает какая-то девочка.

Егор посмотрел в указанном направлении и увидел фигуру, в которой узнал Мариам.

– Как она меня нашла? – удивился он. Егор махнул рукой, показывая, чтобы она уходила, и отвернулся.

– Зачем ты так с ней? – укоризненно сказал Али.

– Пусть знает свое место, не хватало, чтобы она меня по городу выслеживала.

– Да уж, – поддержал Егорку Мурад, – это моя работа.

Али засмеялся.

– Я же говорил, что у него хорошее чувство юмора.

– Вы, в самом деле, ничего не слышите? – спросил Мурад.

Они прислушались, и на сей раз, тоже различили гул. И этот гул нарастал.

– Что бы это значило? – озадаченно произнес Мурад.

– Она все еще стоит? – спросил у Али Егорка.

– Да, стоит. И что-то тебе показывает.

Егор обернулся, затем встал и пошел к Мариам. Внизу у подножия холма была дорога, ведущая к крепостным воротам. Али увидел, как по ней к воротам проследовала кавалькада всадников. Это был эскорт какого-то вельможи. Проследив взгляд Али, Мурад воскликнул: