Однако пастор был настойчив и привел обеих женщин к ступеням пасторского дома, где Луиза приняла свою невестку с большой долей христианского милосердия, слегка присыпав золой угли праведного гнева.

Джулию провели в гостиную и убедили прилечь на софу, ей принесли нюхательные соли и уксус, задернули занавески, чтобы защитить гостью от солнца. Луиза была деликатна и деятельна, и теперь, когда той потребовались уход и внимание, степень ее неприязни по отношению к Джулии странным образом уменьшилась: возможность оказать сопернице покровительство привела Луизу в состояние неустанной заботы.

– Какая жалость, что вы запачкали рукав жакета. Конечно, эти модные цвета совсем не для деревенской одежды. Они никогда не смотрятся как надо.

– Это не имеет значения, – произнесла Джулия, отказываясь принять вызов. – Я... что такое?

Дверной молоток застучал, и в прихожей поднялась суета. Джулия подскочила, ее рот в ужасе открылся. Падение, без сомнения, сильно расшатало ее нервы.

В гостиную ворвался Ричард:

– Говорят, произошел несчастный случай... Джулия?

Увидев свою жену на софе, он в ту же секунду оказался с нею рядом и, наклонившись над ней, крепко сжал ее руки.

– Моя драгоценная, моя дорогая, слава богу, ты цела! Это глупое животное... Теперь я глаз с тебя не спущу.

– Ничего страшного, Ричард. Просто лошадь споткнулась.

– Все это очень хорошо, – произнес он нежно-ворчливым тоном, – но она могла и убить тебя. Что ж до меня, я умер раз сто, пока бежал от конюшни.

Харриет игриво подумала, не предложит ли Луиза и ему нюхательные соли.

Теперь он заметил наконец присутствие своей родни и тут же спросил Луизу, послала ли она за аптекарем.

– Но что он может сделать? Скажет Джулии, что к завтрашнему дню у нее появится пара синяков, с которыми, я убеждена, она вполне сумеет смириться, вот и все, – проговорила Луиза, отдавая должное тому, чему следовало отдать должное.

– Полагаю, ты права. – Ричард обратился к другому предмету. – Но что произошло с кобылой? Саттон говорит, она встала на дыбы без всякой причины. Раньше с ней никогда такого не случалось.

– Это моя вина, – сказала Джулия. – Она шарахнулась в сторону, и я испугалась. Должно быть, я слишком сильно натянула поводья и задрала ей голову.

– Но что заставило ее шарахнуться?

– Там были двое в кабриолете, на другой стороне дороги, – вмешалась Харриет. – Может быть, они сделали какое-то движение, которое напугало кобылу.

– Какие двое? – Голос Джулии неожиданно стал визгливым. – Я никого не видела.

– Но, любовь моя, ты вся дрожишь, – перебил ее Ричард, который все еще держал ее за руки. – Думаю, все это происшествие напугало тебя куда больше, чем ты готова признать. Ты побледнела так, словно видела привидение.

– В самом деле? – Джулия попыталась улыбнуться. – Как забавно.

Глава 4

События, связанные с несчастным случаем, произошедшим с Джулией, оставили у Харриет какое-то странное ощущение, хотя она и не могла бы сказать почему. На следующее утро они с Луизой, словно по обязанности, отправились, как и полагается, поинтересоваться здоровьем Джулии. Она заверила их, что совершенно оправилась, но выглядела осунувшейся и напряженной и все время, пока они сидели в ее хорошенькой гостиной, была какой-то суетливой и вздрагивала, заслышав звук шагов внизу в холле. Но возможно, она просто плохо переносила погоду: стояла сильная жара.

Два дня спустя Харриет вновь увидела персонаж, которого она про себя называла «человек в кабриолете».

Она сидела в гостиной для завтрака в пасторском доме и писала скучное письмо своей бабушке. Взглянув в окно, она увидела мужчину, пересекающего газон. На этот раз он шел пешком, и все же это был тот же самый человек – маленький и бледный, одетый в черное; в его приближении чувствовалось нечто зловещее, словно он был злым вестником или самой судьбой.

Харриет услышала, как стукнул дверной молоток, затем Хаттон отворил дверь. Они обменялись несколькими словами, дверь затворилась, и посетитель направился в сторону усадьбы.

«Должно быть, у него какое-то дело к пастору», – сказала себе Харриет. Тем не менее, она встала и пошла, чтобы попытаться узнать подробности.

Хаттон уже исчез за дверью, которая вела на половину слуг, но Харриет и без него сумела найти ответ на свой вопрос. У подножия лестницы стоял стол, куда на серебряный поднос складывали всяческие записки и визитные карточки, которые прибывали в дом. На подносе Харриет обнаружила письмо, которого десять минут назад здесь не было. Подписанное тщательным каллиграфическим почерком, оно было адресовано миссис Теофилис Кейпел.

Луиза с мальчиками была в парке. Харриет, разумеется, знала, что проявлять чрезмерное любопытство к письмам других людей – непростительный грех и крайняя невоспитанность. Понимая это, она заняла выгодную позицию, чтобы сразу встретить свою хозяйку, как только она вернется.

– Вы хорошо прогулялись, мадам?

– Да, мы ходили к озеру покормить лебедей... Генри, Джорджи, бегите наверх, в детскую. Ну-ка, живо! Вы знаете, я не люблю повторять два раза.

Генри и Джорджи послушно потопали наверх. Их мать заметила письмо на столе, взяла его и перешла в гостиную. Харриет последовала за ней.

– Генри научился распознавать много деревьев и растений, – заметила Луиза. Она положила письмо на стол, достала слоновой кости нож для разрезания бумаги и без особого интереса вскрыла печать, все еще продолжая говорить о своем ребенке. – Среди Кейпелов были ботаники. Я уверена, что сэр Ричард будет доволен племянником... Господи боже!

Она читала, вцепившись в листок бумаги так, словно боялась, что он может улететь.

– Я это знала! – воскликнула она. – Грешное, омерзительное создание! Я всегда знала, что она собой представляет! Почему он не послушался, когда мы пытались его предостеречь?!

– Что такое, миссис Кейпел? Что случилось?

Луиза была до такой степени не в себе, что передала письмо Харриет, едва ли понимая, что незамужней молодой леди не подобает знать подобные вещи.

Харриет быстро пробежала глазами каллиграфические строчки:


«Достопочтенная мадам! Считаю своим долгом ознакомить Вас с некоторыми огорчительными фактами, касающимися персоны, которая недавно стала членом Вашей прославленной семьи. Три года назад мисс Джулия Джонсон проживала в предместье Бата ни большени меньше как на положении содержанки. Весной 1808 года стараниями джентльмена, который наслаждался ее расположением, она поселилась в доме на Уидкомб-Крисчент. Можно не сомневаться в природе этой греховной связи, поскольку я готов предъявить подписанное заявление респектабельного свидетеля, обнаружившего их вместе в бесславных обстоятельствах. Я хотел бы сохранить у себя этот документ (дабы он не попал в неподходящие руки) и потому смиренно осмеливаюсь предложить, чтобы Ваше доверенное лицо обратилось ко мне на постоялый двор «Козел и компас» в Саутбери с тем, чтобы обсудить условия соглашения. Остаюсь, драгоценная мадам,

Вашим покорным слугой.

А. Хенчман».


– Это невозможно, – выдохнула Харриет. – Женщина на содержании... бесславные обстоятельства... не могу поверить, чтобы эти слова имели отношение к леди Кейпел.

Но Луиза поверила во все без малейших колебаний.

– Если бы только мы узнали об этом вовремя, до свадьбы! Если бы Ковердейл сделал свою работу как положено...

– Ковердейл? – переспросила Харриет.

– Лондонский поверенный, который защищает интересы Кейпелов. Я написала ему, когда эта особа впервые запустила свои коготки в Ричарда, попросила его поинтересоваться ее прошлым и получила дерзкий ответ, похожий на совет не лезть не в свое дело. Ну что ж, очень жаль, что мистер Ковердейл оказался столь близоруким по отношению к свои клиентам, сэра Ричарда можно было бы избавить от больших страданий. Потому что, я боюсь, он, несомненно, будет страдать, узнав, как жестоко был обманут. Однако мы должны быть благодарны за небольшую милость, дарованную нам судьбой, – возможность предотвратить открытый скандал. Люди могут думать что хотят, но подлинные обстоятельства никогда не должны выйти на свет. Пока мы не избавимся от этой выскочки, от этой авантюристки, выдающей себя за леди со всей ее чувствительностью и этой ее арфой... Итак, что же мне делать? Тео чересчур порядочен, чтобы иметь дело с такого рода материями. Какое счастье, что он решил сегодня навестить дядюшку. Но Верни снова здесь, в Холле. Я могу послать его обсудить дело с этим Хенчманом.

Она разговаривала сама с собой, едва ли осознавая присутствие Харриет. Тяжело дыша от нахлынувших на нее чувств, она изменилась на глазах: бело-розовый цвет лица превратился в красный, фарфоровые голубые глаза вылезли из орбит, стали жесткими и яркими. Харриет слушала ее со все нарастающим смятением.

– Вы думаете, сэр Ричард отречется от жены из-за этих россказней?

Луиза вздрогнула и пришла в себя:

– Мне не следовало показывать тебе это письмо. Но я была так потрясена, что сама не понимала, что делаю. Ты должна целиком и полностью забыть это письмо, выбросить все из головы. Когда сэр Ричард и леди Кейпел расстанутся – если они расстанутся, – я уверена, ты и сама знаешь, было бы исключительно неделикатно для юной девушки размышлять о причинах разрыва.

– Да, мадам, – машинально ответила Харриет.

Несомненно, Луиза не могла не помнить, что это значит – быть юной девушкой?

Они обедали в молчании, слишком занятые своими мыслями, чтобы поддерживать беседу. Харриет знала, что Верни был вызван из Уордли-Холла, и, не дожидаясь намеков, вышла из комнаты еще до того, как он прибыл.

Она сидела в полумраке, ее разум плыл в море неопределенности, сомнений и опасений. Конечно, эта ужасающая история не может быть правдой, всему должно найтись какое-то объяснение. И еще проблема с Луизой, Харриет уже некоторое время назад осознала, что добрая, способная, чувствительная жена приходского священника была несколько несправедлива к своей невестке. Если она подчинит своему влиянию Верни, у которого есть свои причины не одобрять женитьбу брата, результатом может стать бесконечное страдание для всей семьи Кейпел. Кто-то из близких должен предотвратить это, но Харриет не представляла, кто бы это мог быть.

Наконец она приняла решение. Тихонько спустившись вниз, чтобы не потревожить совещавшихся в гостиной, Харриет выскользнула из дома через боковую дверь.

Все еще было очень тепло, вечерний воздух мягко ласкал ее голые руки. Через крытый вход Харриет выскользнула на церковный двор. Небо слабо светилось зеленым, и в этом свете, словно в подводном царстве, возвышалась церковь. Харриет смогла разобрать краткое посвящение на ближайшем могильном камне, восхваляющее самую добродетельную из всех Марту Бакстер: «...трезвая, преданная долгу, прилежная в добрых делах...» Какую скучную жизнь, должно быть, вела эта бедная женщина.

Часы на башне отбивали одну четверть часа за другой, а Харриет продолжала водить пальцем по строкам могильных памятников – стало слишком темно, чтобы читать. С каждой минутой она нервничала все больше и уже перестала надеяться, что ее план удастся претворить в жизнь. Девушка гадала, что подумает Верни, когда она остановит его: наверное, решит, что она снова его преследует, а может быть, даже хуже – пытается заманить его в ловушку. Он начнет ее презирать, и Харриет съежилась от боли и отчаяния. Лучше снова вернуться в дом и предоставить Кейпелам самим разбираться со своими скандалами. И когда она уже пришла к такому решению, луч света от фонаря лег на ступени пасторского дома. Верни наконец уходил. Он прошел по траве в нескольких ярдах от того места, где стояла девушка. Харриет облизала губы и сделала самую трудную вещь, какую она когда-либо делала, – окликнула его:

– Верни!

Он остановился.

– Кто здесь? Харриет? Что вы здесь делаете в такое позднее время?

– Верни, я должна поговорить с вами...

– Не сейчас, – быстро сказал он. – Уже слишком поздно, и, кроме того, вы ведь не думаете, что я стану тайно встречаться с вами в церковном дворе! Для чего я вам понадобился?

– Мне очень жаль, Верни. Я знаю, это звучит ужасно неподобающе, но это не потому... тут ничего не поделать... Я хочу сказать, у меня есть особая причина. Я хотела спросить, что вы намерены делать с этим письмом?

– С каким письмом?

– С тем ужасным письмом от А. Хенчмана. Вы собираетесь показать его сэру Ричарду? Этого хочет миссис Кейпел, не так ли?

– Какого черта, Харриет, кто рассказал вам об этом? – требовательно спросил Верни. – Во-первых, откуда вы знаете об этом письме?

– Миссис Кейпел показала его мне.

– Она не должна была этого делать. Иногда я сомневаюсь, в своем ли Луиза уме.

– И я тоже. Вот почему я хотела поговорить с вами. Я уверена, леди Кейпел оклеветали, но миссис Кейпел ее ненавидит и постарается обвинить ее по любому самому незначащему поводу. Надеюсь, вы понимаете, куда это может привести.