Dave Admirer - Девочка Дьявола. Нарушитель.

В салоне громко играла музыка, Нари с Алеком - нарядные и веселые - пили шампанское, болтали и иногда подпевали задорной азиатской песне, заряжая всех вокруг весельем.

Рассматривая стильного Алека, который, сидя напротив, непринужденно болтал с Нари, я улыбалась. Перемены к лучшему тоже не обошли его стороной. За это время Алек открыл сеть своих салонов, и все его время было расписано по минутам - среди его клиентов были весь тайский бомонд, включая медиа-знаменитостей и жен крупных политиков. Можно было с уверенностью сказать, что Алек, пройдя путь по кругу, устремился вперед, на новый виток своего развития.

- Жемчужина моя, как же ты изменилась, - улыбался мне Алек, как только наш лимузин тронулся с места.

- То же самое я подумала и о тебе. И как ты только нашел время приехать на праздники, с твоей загруженностью.

- Меркантильный интерес, - подмигнул он. - Очень хочу открыть в Сингапуре сеть салонов, и праздник у Пхенга мне поможет обзавестись нужными связями.

Я улыбнулась - теперь Алек был вхож на любую вечеринку.

- Хитрый наг! - театрально произнесла Нари, Алек не менее пафосно зашипел, и мы все рассмеялись.

Я бросила взгляд на шелковый сарафан Нари в ярких цветах, на золотистый глиттер-узор на ее плече и улыбнулась, вспоминая свадьбу, где Алек тоже принимал активное участие в качестве главного стилиста.

- Алек, ты в очередной раз превзошел себя. Нари роскошно выглядит.

- Ты тоже, - улыбнулась сестра Лата и, пройдясь взглядом по моему плечу, добавила: - Я бы все-таки сделала рисунок.

- Не думаю, что это хорошая идея, - покачала я головой, а Лат недовольно посмотрел на Нари, что подтверждало мое предположение - Барретт был бы не в восторге.

Ричард был недоволен даже нечаянными царапинами на моем теле, что уж говорить о рисунках. Я понимала, что могла бы таким образом привлечь его внимание, отвлечь от Глории, но его реакция была бы полно-противоположной той, которой мне бы хотелось. Меня бы отправили домой, и я бы получила ситуацию с Джиной, дубль два.

- В Бангкоке сейчас выйти на улицу невозможно! - тем временем продолжал Алек, иногда бросая взгляд на вечернюю набережную.

- Реки воды и глины с тальком! - ответил тихий Лат, сидевший неподалеку, и по веселым искрам в его глазах можно было отметить, что он тоже рад празднику.

Особняк мистера Пхенга находился неподалеку от будущего дома Дугласа и Нари в ультра-эксклюзивном жилом районе острова Сентоза, который предназначался для немногих привилегированных. Дом я бы назвала квинтэссенцией роскоши. Своим необычным дизайном в колониальном стиле, с его массивными деревянными колоннами и прямым выходом в море, он скорее напоминал азиатский корабль.

- Счастливого Сонгкрана! - встречала нас на крыльце жена мистера Пхенга Этель с сыном-тинейджером Шеном - крупным мальчиком, по комплекции напоминавшем Хоттея. Как хозяйка дома, она аккуратно окропила нас водой, тем самым желая нам счастья, и, улыбаясь, тут же заговорила с Нари, сопровождая нас в сад, который уходил прямо к частному причалу в море.

Несмотря на то, что Этель говорила по-тайски, она была коренной сингапуркой китайского происхождения, муж ее был наполовину тайцем, поэтому их дом выглядел симбиозом культурного наследия и традиций.

- Если хотите, можете искупать Будду, - предложила она, указывая на красивую статую, рядом с которой стояли большие серебряные чаши, наполненные водой.

- Спасибо. Мне очень понравился этот ритуал, - улыбнулась я, а Лат гордо добавил:

- Кун-Лили ездила с нами утром в храм.

- Да, я подносила еду, затем меня научили церемонии омовения Будды и в храме, и дома.

- А глиной вас измазали? - с интересом спросил Шен.

- О да, Нари постаралась, - рассмеялась я, вспоминая, как сестра Лата всех нас измазюкала тальком вместо глины, которая по буддийскому поверью оберегала от грязи.

- Вы обязаны попробовать сладости! Наш повар и кулинар постарались на славу! - произнесла радушная хозяйка и повела нас к столам.

- Обожаю Sai-Sai, - улыбнулась Нари, а я, разворачивая пальмовый листок с кокосовым пудингом, наблюдала за происходящим.

Веселье набирало обороты - в саду и на частном причале, где покачивалась яхта Пхенгов, вовсю шел праздник. Играла живая музыка, столы ломились от яств и напитков, и всё пестрело от яркого шелка нарядов. Шен побежал к ребятам-тинейджерам, которые открыли свой собственный праздник на яхте, Алек растворился в гуще гостей, среди которых нашел своих знакомых, а мы с Нари и Латом наслаждались сингапурскими и тайскими деликатесами.

Собралось много народа, однако я обратила внимание, что среди гостей можно было встретить не только тайцев - здесь были и малайцы, и китайцы, и европейцы, из чего я сделала вывод, что это частное торжество скорее носило характер светского мероприятия, нежели религиозного тайского. Дети носились по саду и яхте с игрушечными водными пистолетами, обливали друг друга, мазались мокрым тальком, но во взрослых не стреляли, соблюдая правила этикета.

- Какие послушные, - улыбнулась я, наблюдая, как мальчишка лет семи с ярким водяным пистолетом нацелился на девчушку, но та хитро спряталась в толпе взрослых и ребенку ничего не оставалось как “сложить оружие” с огорчением на лице.

- Я вам расскажу один секрет, - улыбнулась Этель. - Мы, утверждаем, что Сингапур - равноправное общество, однако нами управляет иерархия. Она заметна везде. В семье, в отношениях родителей и детей, учителей и учеников.

- Почитание взрослых… - понимающе кивнула я.

- Не только. Работника и работодателя это тоже касается. Здесь проповедуется уважение и подчинение не только к возрасту, но и к статусу.

Я внимательно смотрела на Этель и не чувствовала в ее словах негативной окраски - это была одна из граней ипостаси Сингапура, которая и вывела ее на очередной виток развития.

- Ну наконец-то! Наши мужчины приехали! - услышала я голос радостной Нари и повернула голову.

В нашу сторону направлялись несколько мужчин, возглавляемые Пхенгом и Дугласом, и что-то говорили, но Ричарда среди них не было. Поискав взглядом, я нашла его на заднем крыльце, выходившем к бассейну, в еще одной бизнес-компании - Барретт внимательно слушал Шарафа и Назари, а по другую сторону находилась Глория и активно участвовала в беседе.

Ричард ответил Шарафу, но все же посмотрел в нашу сторону. Я сделала небольшой шаг вперед, желая пойти к нему навстречу, но почувствовала его тяжелый взгляд и поняла, что мне стоит остаться на месте - Ричард работал, и мое присутствие было не к месту.

Я кивнула и, прежде чем повернутся к Нари, поймала на себе еще один взгляд - Назари с интересом рассматривал меня и улыбался.

- Будем проводить ритуал очищения, - между тем произнесла Этель, и повела своего мужа к серебряным чашам.

Нари тоже потянула руку Дугласа, а я так и осталась стоять поодаль.

- Кун-Лили, если хотите, пойдем к берегу, - предложил Лат, и я была ему благодарна за чуткость.

Сняв обувь, я с Латом направилась к бухте и, чувствуя стопами сначала мягкую влажную траву, а затем и деревянный настил причала, иногда бросала взгляд в сторону бассейна.

Тем временем Назари с Шарафом отошли от компании и скрылись среди гостей, а Барретт остался с Глорией, которая что-то продолжала ему говорить. Я была уверена, что разговор касался бизнеса, Барретт поступал так, как считал нужным, но со стороны выглядело так, будто эта женщина целенаправленно не пускает Ричарда ко мне, добиваясь одного - вывести меня на эмоции и выставить не в лучшем свете в обществе. И, судя по ее иногда мелькавшей улыбке, я была права. Собственно, я это уже проходила с Мартой в “Никки”, когда она меня спровоцировала, и я, напившись, пошла в пляс. Но в отличии от той ситуации, сейчас я уже была другой и должна была справляться со своими эмоциями.

- Вам принести шампанского? - тихо спросил таец.

- Нет, спасибо, - ответила я и, видя, как некоторые гости, а вернее гостьи, подружившиеся с Латом еще на свадьбе, машут ему рукой, добавила: - Ты не беспокойся, я в порядке, иди пообщайся с друзьями.

- Я ненадолго, - поклонился Лат, а я, оставшись одна, устремила взгляд на противоположный берег, где яркими вечерними огнями мерцал Сингапур во всем своем футуристическом великолепии.

- Кому-то мелочь дашь, навек запомнит. Кому-то жизнь отдашь, а он и не поймет, - внезапно услышала я знакомый бархатный баритон и повернулась в сторону его обладателя.

Амир Назари в непринужденной позе стоял рядом, как обычно, небрежно опустив руки в карманы, и смотрел на меня.

С момента нашего последней встречи на свадьбе прошло много времени, и сейчас, изучая спокойное лицо араба, я чувствовала, что он застыл в своем развитии, а зная о его непростых бизнес-отношениях с Ричардом, я жалела Назари.

"Прямолинейность друга или выпад врага?" - внимательно смотрела я на араба, и мне не хотелось думать о нем хуже, чем было на самом деле. Но несмтря на его дружескую улыбку, для меня было очевидно. Назари знал, что я люблю Ричарда - мы расставили все точки над “i” еще в Испании, а значит, понимал, что мне сейчас непросто видеть Барретта с другой женщиной, и выбранной цитатой бил по цели. Друг бы так не поступил. Я понимала, что он пришел вывести меня на эмоции, воспользовавшись ситуацией, но, как бы мне не было сложно, я должна была держать лицо и не поддаваться на его провокации.

- Разве вы празднуете Сонгкран? - сменила я тему.

- Я всегда там, где нужно.

- Вы должны держать руку на пульсе, - задумчиво произнесла я, зная, в каком он положении.

Он некоторое время внимательно рассматривал мое лицо, хотел что-то сказать, но вновь вернулся к Хайяму.

- "Да, в женщине, как в книге, мудрость есть. Понять способен смысл её великий Лишь грамотный. И не сердись на книгу, Коль, неуч, не сумел её прочесть", - вновь процитировал он, якобы делая мне комплимент, и спросил: - Вы согласны с Хайямом?

Я понимала, что он тонко намекал на первое четверостишие, намекал, что Барретту не суждено понять и оценить моей любви, и мне не понравилось, что он возобновил эту тему, когда я однозначно дала ему понять, что не хочу говорить о моих отношениях с Ричардом Барреттом.

- Хайям всегда прав, - ответила я и сделала грустное лицо. Мне нужно было посмотреть, куда он выведет.

- Может быть, мое близкое к вам присутствие поможет мистеру Барретту привлечь внимание? - и он тепло улыбнулся.

Я улыбнулась в ответ и поняла, что он пытается вывести меня на доверительный разговор, чтобы я начала жаловаться на Барретта и его поведение. Участливое лицо, дружеское плечо. Мы ведь так долго друг друга знали. Ситуация была настолько располагающей, чтобы вывести меня на эмоции, а там недалеко и до истерики.

Но правды я не сказала, не собираясь обсуждать мои с Ричардом отношения с Амиром Назари. Барретт, безусловно, пил меня, брал мою энергетику, как должное, он знал, что все это по праву принадлежит ему, но и эгоистично заботился обо мне. Его забота проявлялась по-разному. Начиная моим образованием, физическим здоровьем, поддержкой моих проектов, и заканчивая шрамом на его затылке от пули или его звонком из Цюриха в ночь непогоды. Но он не зависел от этой любви. Он мог ею подпитываться, принимать, но не был ею ограничен. Он был и оставался Свободным.

- Не думаю, что он отреагирует на вас, - спокойным голосом ответила я, наблюдая, как Ричард продолжал разговаривать с Глорией.

Видя, что я не поддаюсь на его провокации, араб бросил взгляд на мои туфли, которые я держала в руках, и улыбнулся.

- Можете метнуть в меня туфелькой. Я поймаю…

Я понимала, на что намекал Назари. Конечно, самым легким решением было обратить на себя внимание, но как бы мне не было неприятно видеть сейчас Ричарда с другой женщиной, когда уже было непонятно, с кем, собственно, он приехал на праздник, я не имела права вести себя так, как раньше. У меня не было уверенности, но хотелось верить, что Барретт сейчас работает, и если он ведет беседу с Глорией, значит так нужно. А Назари, может быть, хотел сорвать важный разговор и спровоцировать меня на скандал, чтобы выставить Ричарда в нелучшем свете. Я перевела взгляд на Назари и, секунду подумав, всё же поставила на веру в своего мужчину, а не на участие араба.

Мне надоела эта игра, и я, улыбнувшись, пошла в наступление.

- Знаете, у Массеса есть замечательная картина…

- “Саломея”? - с интересом посмотрел он, и я была не удивлена, что Назари знает этого художника, который часто изображал женственность обнаженной.

- Нет, не та, которая наделала много шума, из-за чего ее даже сняли с лондонской экспозиции. Но его “Ночь Евы”, по моему мнению, не менее скандальна.