— Стой. Погоди.

У меня в голове колесики завертелись, уж слишком сходилось все:

— Настя, ты же сейчас не про меня?

—…. про тебя.

Нет, так в жизни не бывает, наверно. Чтобы, вот так все красиво, как в сказочке для малышей. На тебе замок, на тебе принцессу, а дракон давно побежден и не факт даже, что это ты его завалил. Я еще чего-то пытался сообразить, а она повернулась ко мне и дышит прямо в лицо:

— Я с тобой хочу в первый раз. Только с тобой. И больше ничего не надо. Я все понимаю, обещаю, что не буду к вам в семью лезть, звонить и надоедать. Я уже все решила. Только помоги мне… пожалуйста.

Да понял я, о чем она просит и чего хочет… в первый раз. И я даже совсем не против, но как-то все это неправильно, нехорошо. Не так оно могло у нас быть. Проще, быстрее, безо всяких разговоров. Тут делов-то на пять минут, по большому счету, а сколько предисловий.

— Настя, я в этом плане тебе не очень подхожу.

Сам свой голос не узнал и зачем я это ей говорю, будто кто-то сейчас за меня даже не моим голосом. В добропорядочность дядя Володя решил поиграть на старости лет, не иначе.

— Ты сам не хочешь, да? Я не нравлюсь тебе?

— Дурочка. Какая же ты ду-урочка, Настя.

Глажу ее рукой по спине и понимаю, что поздно давить тормоза. Даже если она вдруг передумает. Потом целую ее и она неуклюже обнимает меня за плечи. Целоваться не умеет совсем, мало опыта. Но я пока не тороплюсь. У нас впереди целая ночь, мы же ничего не упустим. Она дрожит в моих руках, как в ознобе и мне скоро передается это блаженное состояние.

Только где-то на задворках сознания мелькнула гадкая мыслишка, — лишь бы в нужный момент «прибор» не подвел, да вроде не случалось еще такой оказии. Нет, сегодня точно моя волчья ночь — темная, холодная и сырая. Я ее не никому не отдам!

Задираю Настину кофточку, помогаю полностью снять. Господи, худышка ты моя, ребрышки все можно пересчитать, а грудь почему-то налитая, крепкая… Стаскиваю лифчик, ловлю на язык ее торчащий сосок и кайфую от того, как кровь сильней приливает к паху, вот это я понимаю, вот это самое то. Ее вздохи и вздрагивания меня дико заводят, заставляют спешить, но Настя залазит прохладными ладошками мне под свитер и вроде как пытается снять. Надо ей помочь. И с поясом она тоже не справится, сразу расстегиваю сам.

На секунду замираю, представив, что она может потом почувствовать, когда начнет меня трогать. Я, конечно, не атлет, часто пропускаю «качалку», но вроде сохранился еще ничего, а ведь хочется ей нравиться — забытое чувство, уже не помню, чтобы кому-то так же нравиться хотел. По-настоящему, от души.

Раздеваюсь до конца, в комнате нагрелось уже, а у нее кожа в пупырышках, соски сжались — не поймешь, то ли так замерзла, то ли уже «приплывает». Еще шепчет, что надо ей, наверно, сходить помыться и эти ее внезапные комплексы будят во мне какую-то звериную нежность. Хочется ее ласкать и гладить, защищать всегда, беречь и никому уже не отдать. Никогда.

Болезненное предчувствие нависает тенью крылатой, что-то вроде дремучего страха потери самого важного для себя, но я гоню эти заморочки прочь. Потом, все потом, не знаю, что будет дальше, но сейчас она так доверчиво прижимается ко мне, так неуверенно водит пальчиками по плечу, что я отключаю мысли.

Я, конечно, не ожидал, что она откажется от «резинки», сказала, можно сейчас и она это знает точно. Опять, дуреха! Это же не факт, что она высчитала безопасные дни, может, и с первого раза "залететь". Но я спорить не буду, раз мне такой подарок достался, тем более она — "девочка", а значит, так и для нее даже лучше. А если "залетит", я не против, сейчас я готов на все.

Она морщится, и я стараюсь не смотреть на ее испуганное лицо, целую шею, посасываю мочку уха, пытаясь двигаться медленно и осторожно. Ей, наверно, больно, уже отстраняется от меня, но тут же стискивает пальцами руку и даже ищет мои губы, чтобы ответить. Потом я чувствую, что уже полностью в ней, мне сухо и так тесно, что я уже сдерживаться не хочу. Хватит для первого раза. Особенно ей. Приподнимаюсь на локте и еще чуть продвигаюсь вперед. У нее делаются такие умоляющие глаза, что я уже выругаться готов. Все! Все… Осталось еще словить эти последние «смачные» секунды и отдышаться. Уфф… Теперь точно — все…

Упираюсь лбом в ее подмышку, чувствую запах ее пота, но не раздражает, как обычно, а хочется даже носом туда залезть. Снова захватываю ртом ее грудь, искоса поглядываю на выражение лица, вроде моргает, задумчиво смотрит в потолок. Отодвигаюсь и смотрю себе вниз… оп-па, вот оно как… да-а-а, согрешил я под старость или это сама овечка совратила седого волка.

Вытираюсь своими трусами и думаю, надо ли с ней так же проделать. Нет, лучше из ванны полотенце принести.

— Нася…

Улыбается. Тянется ко мне — теплая, нежная, родная и уже вся моя. И я уже знаю, что все сделаю для того, чтобы она была рядом. Пусть и не насовсем, на моем месте об этом странно мечтать, но чтобы захотела подольше. Сама захотела. А ресурсы для этого у меня пока еще есть.


Настя.

Это оказалось легче, чем я думала. Но особенно легко стало потом. Как будто я избавилось от чего-то гнетущего, что давно меня беспокоило. Будто разжались какие-то оковы и я стала свободной. От давних страхов, от неуверенности, от чувства своей неполноценности. Да, он сделал меня целой, хотя это странно звучит, обычно в таких случаях говорят иначе, все наоборот.

Но сейчас я чувствую именно так — он склеил какую-то трещину в моей душе, соединил осколки и наполнил осознанием своей правоты и защищенности.

— Пару дней здесь поживешь, пока найдем квартиру в городе. От Рыжего тебе надо уходить, лучше снова учиться, незачем работу искать.

"Что он такое говорит? Зачем квартиру? И почему я увольняться должна…"

— А мы где с тобой видеться-то будем, радость моя? Я сюда приезжаю ближе к ночи, одной тебе весь день скучно станет.

— Так мне есть, где жить. И я останусь в «Перестройке», я хочу работать, а диплом и так получу через два года.

— Ты меня разве не слышишь? Ты теперь со мной. Я тебе помогу.

Я все слышу и догадываюсь, чего он добивается, но я ведь сразу ему сказала, что не претендую на какую-то роль в его жизни, он мне ничем не обязан. Так ему и сказала, а он вдруг разозлился, я даже испугалась.

— Ты чего себе там напридумывала в своей голове? Ни хера себе, поиграла с дяденькой, спасибо и прощай! Я тебе нужен был только для первого раза, как опытный пользователь? Ты совсем офигела, зайка?

— Не надо меня так называть…

— А как тебя называть? Ты себя ведешь, как дитя несмышленое, не пора ли уже взрослеть? Глазки открой свои! Перебиваешься с чая на хлеб, купить себе ничего не можешь, живешь у старухи в закутке. Настя! Хватит чудить, сниму квартиру, с учебой сама решай, но работа тебе точно нужна другая. Я подумаю об этом еще.

— А ты почему все решаешь за меня? Где мне жить и работать я сама знаю. И насчет чая ты преувеличиваешь, у меня нормальная зарплата, мне хватает.

— Так. Так… Ладно. Ну, и что теперь? Что ты дальше предлагаешь делать? Надо отвезти тебя обратно к твоей старухе? И все? Погоди, может, тебе не понравилось со мной сейчас? Ты это себе как-то иначе представляла, знаешь, я по другому-то не умею. И так уж старался как мог, исходя из ситуации. Нет, ты объясни, объясни, я че-то не врубаюсь пока.

Я сама не очень понимала, что делать дальше. И он ведь все очень заманчиво говорил, я даже этого втайне ждала и представляла, как мы будем вместе. То есть раньше представляла, а сейчас почему-то спорю с ним. Будто сейчас мы на равных и я не должна уступать. Это все трудно выразить, что у меня сейчас на душе творится — суматоха какая-то, но есть твердая уверенность, что я правильно поступаю. А он злится все больше и мне его даже было чуточку жаль.

— Ты чего сама-то хочешь от меня?

«Чтобы ты был только мой навсегда!»

Но я же не могла ему так сказать, мужчины заранее так не могут, чтобы «только мой» и тем более «навсегда». Этот урок я вынесла еще с детства на примере своего отца. И потом уже стала замечать, если и есть семьи, где мир и лад на виду, кто же знает, какие мышки скребутся в этой идеальной избушке по ночам.

Даже после многих лет видимой гармонии распадаются браки, мужчины уходят к другим женщинам, даже не обязательно более молодым, красивым и умным. Просто устают быть вместе, а иногда бывает, что женщина спокойно отпускает мужчину и находит себе другого. Все бывает, иногда кажется, что и самому себе в этом случае нельзя доверять. И свое сердце тебе не подвластно, будто по собственным законам живет. Можно его в клетку запереть, цепи накинуть, так оно же не перестанет любить и желать. А если вдруг перестанет, этого уже не изменить. Оно свое слово сказало, а ты живи и разбирайся потом.

— Сама ты не знаешь, чего хочешь, маленькая еще и глупая. Поэтому слушай взрослых и не капризничай. Ну, чего отвернулась-то, давай уже ближе ко мне.

Когда он меня целует, кажется, ничего в жизни не может быть лучше. Я просто не могу ни о чем думать, когда он держит меня в руках и прижимает к себе. Кажется, это самое главное, ради чего мы появляемся на свет. Чувствовать такое единение душой и телом с другим человеком, становиться с ним одним целым. Хотя бы на краткое время.

— Ты чего ревешь-то? Нась, я же тебя люблю, не плачь.

Вот зачем он это сказал, это было вовсе не обязательно. Но теперь я тоже могу ему так сказать, теперь не будет считаться, что я навязываюсь со своей любовью. И даже, если он просто хотел меня утешить, не так уж важно. На краткое время я смогу в это поверить легко.

А что будет дальше


Владимир.

Я не ожидал, что она окажется такой упертой! "Ничего не хочу, ничего не надо". Так не бывает, золотце! Дядя Володя не вчера родился и кое-чего понимает в этой жизни. Если женщина говорит «не надо ничего», значит, ей надо все. Решил почву прощупать:

— Нася, а если я разведусь, будешь здесь со мной жить?

— Зачем тебе разводиться? Из-за меня точно не надо этого делать.

Опять не надо. А я точно разводиться собрался? Черт знает. Придется тогда делить с Ларкой добро, нажитое непосильным трудом. А что, собственно, делить-то? Весь бизнес на друганах, я с боку припека, много чего неофициально. Я Ларке уже как-то говорил, что в случае чего ей законные алименты на Лизку — пшик, а не деньги. Квартира, конечно, общая, ну, «Субарика» ей придется отдать. Дом в Успенке по наследству мой, тут я подстраховался. Должна быть у мужика собственная нора или нет? Вот хотя бы на случай такой вот нежданной любви под старую жопу.

Это Наська тут заявила, что у нее ко мне "любовная любовь". Ни больше, ни меньше. Серьезно сказала так, проникновенно, я очень растрогался. Вот же смешная. Хочет казаться самодостаточной взрослой тетей. А ей до взрослой тети как до Луны. Я даже думал Наську сразу в Успенке оставить, закрыться здесь с ней на пару дней и просто валяться под одним одеялом с перерывами на еду. Заманчивая перспектива. А что? Работа у меня такая, что сама себя делает, пару звонков и внеплановый отпуск вполне себе устроить могу.

Так нет, ей приспичило в город уже к обеду. Неуютно себя она чувствует в этом доме, надо же, какая принцесса — будто на горошине спала. А спали мы, кстати, мало. Правда, не трогал ее уже, вроде нельзя сразу, хоть денек обождать. Зато нацеловал вдоволь, всяко и везде.

Наська стеснялась, уворачивалась, а глаза были довольные, как у сытой кошки, этим меня еще больше распаляла. Сдерживался, сколько мог, а потом попросил ее немного помочь, ну что поделать, всему в этой жизни надо учиться, все бывает в первый раз. А целоваться ей понравилось, уже осмелела под утро, сама начала приставать, пока я притворялся спящим.

Сперва носом потерлась об руку, потом прижалась губами, а меня уже стрельнуло куда надо и так по утрам хороший «стояк», грех жаловаться.

Я в деда Гришу, наверно, тетка говорила, у него и на восьмом десятке водились бабенки лет на тридцать младше. Озорной был дедуля, хороший генофонд передал. Будет чем Наську порадовать, когда попривыкнет. Даже не помню, когда и с кем мне в последний раз было так хорошо. И не хочу вспоминать, когда держу ее в руках и она вся такая гладкая и горячая, тает на мне как воск. Кажется, душа замирает. Чего мне еще желать? И вот надо ей в город, на работу завтра собралась, а ночевать будет у своей бабки на Энергетиков.

Не понравился мне такой расклад. Но виду не подал. Еще не хватало за нее хвататься, как утопающему за соломинку. Сама должна знать, что теперь я от нее не отстану. А мыслишки скверные царапали изнутри — «первый раз хочу с тобой» — это как понимать? Первый с тобой, а десятый — как получится? Разберемся, нам не привыкать, и не такие заварушки расхлебывали. Просто настроение боевое с утра, наверно, правду говорят, ночь с молодой мужику пару лет убавляет.