Dave Admirer - Девочка. Книга первая

Мое ладони подрагивали, и мне было сложно контролировать свои действия, а его пальцы между тем скользнули к моему клитору, отчего у меня вновь закружилась голова, и я на мгновение закрыла глаза, словно пытаясь избавиться от морока.

Наконец все пуговицы были расстегнуты, и я, развернув края рубашки в сторону, оголила его грудь с жетоном на цепочке. Он протянул свободную руку локтем вперед, подставляя мне запонку, а я чувствуя жесткий узор, выводимый его пальцами на клиторе, старалась не упустить нить реальности и аккуратно начала снимать запонку. Внезапно он словно талантливый художник, исполнил очередной арабеск на моем лоно, и я, пребывая на грани, схватила его предплечье, роняя запонку.

— Нет, Девочка, кончать ты будешь не в ладонь, — вставая, сказал он, а уже в следующую секунду, он усаживал меня на кровать.

Возвышаясь надо мной, он одним движением снял свою рубашку, оголяясь по пояс, и обхватив мои скулы, приподнял лицо.

— Продолжай, — тихо приказал он, и я потянула пальцы к ремню его брюк.

Когда на нем остались лишь боксеры, я аккуратно подцепила их за широкую резинку, освобождая его возбуждение, и, наклонившись, потянула белье вниз, ощущая под ладонью его стальные мышцы и мягкую шелковую поросль волос на ногах. Я уже хотела выпрямиться, но внезапно почувствовала, как его тяжелая ладонь опустилась на мой затылок, придавливая меня вниз, а вторая его ладонь прошлась по моему позвоночнику, активизируя новую череду нейронов, словно зажигая одна за другой лампочки и погружая меня в новую волну ощущений.

По спине пошел приятный озноб, а Ричард, потянув меня вверх за затылок, спустя секунду, подхватив мои колени, переместил нас на кровать.

Сидя откинувшись на подушках, Ричард в одно движение развернул меня спиной к себе и посадил на свой живот, а его член, почувствовав близость моего лоно, агрессивно дернулся и ударил меня по животу.

Приподняв мои ягодицы, он начал уверенно насаживать меня на член, а я, памятуя, что я не должна сжиматься расслабилась, чувствуя, как медленно, но верно он проникает в меня. Чтобы не потерять равновесие я сжала его предплечья, и лишь тихо опустилась на него, полностью принимая своим лоно его агрессивную суть.

Внезапно он надавил на мою поясницу, и я, в поисках баланса, опустила руки на его стальные голени, найдя тем самым удобную точку опоры.

Сжав мою попу, он начал свои движения, направляя меня в удобное ему русло и темп, и мое тело, находясь под его полным контролем, лишь поднималось и опускалось в такт ему.

Он набирал темп толчок за толчком — все сильнее сжимая и сминая мою попу, он нанизывал меня на член, и его уверенные движения, его притягательный мужской запах, его влага на моей коже подводили меня к краю, отчего казалось, что даже кончики моих волос возбуждены.

И сейчас, когда мое тело находилось во власти его уверенных рук, когда мы находились в одном с ним пространстве, я как никогда чувствовала, что каждая клеточка моей сути тянулась к нему, и это казалось таким правильным, будто так и должно было быть всегда.

Мощный толчок — и его левая ладонь сжала мое шею, отчего мое дыхание, находясь под его контролем, стало горячим, а сердце начало выбивать жесткий ритм в унисон Его пульсу.

Мощный толчок — и его правая ладонь легла на клитор, отчего моя кровь, находясь под Его управлением, устремилась по венам быстрым потоком к низу живота вслед за его рукой, закручивая там тугую спираль.

Мощный толчок — и мое лоно, подчиняясь его желанию, судорожно сжалось вокруг члена, крепко обнимая его.

Чувствуя его тяжелую ладонь на горле, я глубоко вдохнула, и меня накрыло горячей волной удовольствия, унося в подпространство, где я чувствовала лишь ЕГО — его дыхание, его пульс, его руки, его член.

Где-то на краю сознания я зафиксировала еще один мощный толчок, и Ричард прорычав, бурно кончил, больно сжимая мою попу и крепко фиксируя мой затылок.

Успокаивая свое дыхание, я откинулась на его плечо, чувствуя лопатками его мощный мотор, но не прошло и минуты, как Барретт снял меня со своих бедер, разрывая наше пространство, и я вновь осталась один на один со своими ощущениями.

Барретт, откинувшись на подушки, закрыл глаза, а мое сердце кольнуло ноющей болью одиночества, словно там вместо нашего общего космоса, образовалась пустота.

Я бросила взгляд на его спокойное лицо, и видя, как он моментально погрузился в глубокий сон — будто выключившийся киборг, свернулась калачиком по другую сторону кровати, все еще приходя в себя и чувствуя слабость, оттого что он в очередной раз выпил меня до дна, только теперь по моей же собственной воле.

“Надо встать и уйти в свою комнату”, - пунктиром пронеслось в моем сознании, но в следующую минуту я отключилась, погружаясь в вакуум сна.

Сквозь плену каких-то неясных образов я отчетливо услышала знакомую мелодию — я не могла вспомнить, почему она мне знакома, но одно я знала наверняка — она мне нравилась, а между тем глубокое сопрано пело по-французски что-то о жасмине, весне и птицах.

Открыв глаза, я поняла, что это звонит мой мобильный, и резко села на кровати, спросонок пытаясь найти телефон. Но оглядевшись, я осознала, что нахожусь в спальне Барретта, и судорожно начала искать свое белье, краем глаза отмечая, что я в постели одна.

Впопыхах, так и не найдя свою майку, я накинула рубашку Барретта и, плотно ею укутавшись, побежала в свою спальню, краем глаза отмечая, что за стеклянной панелью уже рассвело.

Между тем телефон смолк, а я, вбежав в свою спальню, ринулась к тумбочке. На экране мобильного высвечивался пропущенный звонок от Джули и время — 6.44.

Понимая, что в такую рань Джули от нечего делать не звонила бы, я быстро нажала на вызов и уже через гудок услышала голос подруги.

— Лилл, ну ты доигралась со своим отпуском… — сказала Джулия встревоженным голосом.

— Что случилось? — напряглась я.

— Твой Тигр случился! — с досадой ответила подруга.

— Что с ним? — и я замерла, ожидая ответа.

— Твой Тигр вчера вечером убежал из дому. Я облазила все близлежащие помойки в его поисках, чего я тебе в жизни не прощу. Но это отдельная история, и я тебе еще успею вынести мозг. Сейчас не об этом. Сегодня этот потерпевший пришел домой весь в крови, и у него очень сильно распухла задняя лапа, однозначно перелом. Я его пыталась отвезти в ветеринарку, так этот засранец не дается в руки. Забился в угол у тебя в шкафу и держит оборону там. Так что если хочешь спасти свое рыжее чудовище, приезжай срочно домой! Там не только нога, мне его рваные раны тоже не нравятся — и где его так угораздило? Их однозначно нужно обработать, а может и швы наложить. Я к нему даже подойти не могу, не то чтобы отвезти его к ветеринару. Ты же знаешь, он дается в руки только тебе.

— Джули, милая, я сейчас приеду! Ты только не нервируй его и постарайся не делать резких движений, он этого не любит, — выпалила я и, поплотнее завернувшись в длинную рубашку Барретта, вылетела в коридор, в надежде, что Барретт еще в пентхаусе, и я смогу с ним поговорить, пока он не уехал на работу.

— Ладно, — ответила Джулия уже более спокойно. — Я просто не знаю, как его выманить из твоего шкафа.

— Расстели мой синий мохеровый свитер на моей кровати — он его очень любит. К тому же моя постель — его любимое место… — давала я быстрые инструкции, направляясь из зала в столовую.

— Хорошо, попробую, — согласилась подруга, а потом тихо пробурчала: — "Не нервируй его". Это еще нужно разобраться, кто кого нервирует!

— Ну прости его. Ты же знаешь, он привык только к моим рукам.

— Вот и приезжай, — заключила Джулия, а я, ворвавшись в столовую, резко остановилась, наткнувшись на спокойный взгляд стальных глаз.

Уже не пытаясь понять, в каком Барретт настроении, и что будет, если я вновь ему возражу, я быстро проговорила, не в состоянии успокоить нервный тремор:

— Мне нужно домой. Сейчас. Очень срочно нужно!

Но Барретт, по обыкновению, никак не отреагировал и, лишь просканировав мое лицо, тихо приказал:

— Подойди ко мне.

Понимая, что он вероятно хочет померить мой пульс, я, обогнув стол, быстро подошла к нему и, выравнявшись по стойке смирно, встала перед ним.

Он протянул пальцы к моему горлу, а я, чтобы не терять времени продолжила уже более спокойным тоном, чтобы моя просьба не выглядела истерикой, какую я устроила в день возвращения из Нью-Йорка.

— Звонила моя подруга. Джулия. Мой кот, — и я на секунду остановилась, чтобы сформулировать мысль, — он попал в беду. Вероятно, где-то подрался. У него сломана лапа и рваные раны на теле. Мне нужно срочно отвезти его к ветеринару.

Но Барретт продолжал молчать, вероятно, не видя никаких причин для того, чтобы меня отпустить раньше субботы, и я продолжила: — Кот чужих не любит, никогда никого к себе близко не подпускает и никому в руки не дается, кроме меня! Мне нужно срочно домой! Пожалуйста! Я сама на такси доеду! — уже не на шутку нервничала я, чувствуя, как мое сердце неистово застучало о ребра.

Я попыталась успокоиться, понимая, что Барретт, державший палец на моей сонной артерии, очень явственно мог отметить, как мой пульс сейчас выпрыгивает, и вообще никуда не отпустить.

Барретт спокойным взглядом просканировал мою фигуру, рубашку, в которую я была одета, задержал взгляд на моих худых торчащих коленках, бледных ногах и манжетах на щиколотках, а я, все еще чувствуя нервный тремор, поджала пальцы на ногах, ожидая его ответа.

Внезапно на пороге появился Дуглас, и я, машинально завернувшись в рубашку поплотнее, спряталась за Барреттом, чтобы не было видно моих голых ног.

— Машина готова, — произнес телохранитель, на кухне повисла секундная пауза, и мне показалось, что Барретт принимал решение.

— Пять минут на сборы. Ты едешь домой.

— Насовсем? — на всякий случай переспросила я, помня о визите доктора в субботу.

— Да, — коротко констатировал он и добавил: — В субботу съездишь к Генри на осмотр в клинику. Мой референт Пол свяжется с тобой и уточнит время приема.

Я кивнула и уже было хотела рвануть в свою комнату, но Дуглас все еще стоял в проеме, а я была в одной рубашке Барретта. Рубашка была длинной, но я, будучи без нижнего белья, чувствовала себя голой.

— Иди одевайся, — услышала я жесткий нажим в голосе и замялась, не зная, как сказать, что стесняюсь пройти без нижнего белья перед телохранителем, а Барретт недовольно проследил за моим взглядом.

Телохранитель, вероятно уже без слов понимавший босса, молча развернулся и направился в сторону парадной, а я понеслась наверх в свою спальню на пятой скорости, опасаясь, что Барретт передумает и уедет без меня.

Залетев в гардеробную, я схватила из сумки первые попавшиеся джинсы, но увидев, что на моих бедрах застыли следы от вчерашней ночи, на секунду замерла, вспоминая его грубые ласки и горячие уверенные ладони, но думать было некогда, и я понеслась в ванную за влажным полотенцем.

Ровно через три минуты я вылетела из своей спальни умытая, причесанная и одетая, собравшись за три минуты, как воин Спарты, и в коридоре наткнулась на Дугласа.

— Давайте сумку, — тихо произнес он и, подхватив мой багаж, направился вниз.

Мы пробирались по утреннему просыпающемуся Сиэтлу, за окном накрапывал дождь, и я, нервничая и представляя, что там с Тигром, теребила сотовый. Чтобы не выдавать свою нервозность, я старалась не думать о самом плохом, что могло случится с котом, и пыталась отвлечься, рассматривая проносящийся за окном городской пейзаж, умытый утренним дождем. Барретт сидел с открытым лэптопом и, как обычно, работал, отчего в машине был слышен лишь стук клавиш.

Внезапно в салоне раздался такой же звук, как и вчера, когда звонила женщина, и я машинально напряглась, ожидая вновь услышать ее голос. Но я ошиблась — звонил мужчина, и я, чтобы в очередной раз отвлечься от тревог, машинально перевела внимание на его голос.

— Рэдд, привет, — услышала я незнакомый мужской голос. — Я вылетаю сегодня вечером в Нью-Йорк и хотел уточнить: “Фалькон” уже наладили?

— Да уже пригнали из Чикаго.

— Что спецы сказали?

— То же, что и Макартур: сбой навигации из-за сильной грозы. Дело обычное.

— Хорошо, Чикаго обеспечил хороший коридор.

— Да, чикагские диспетчеры хорошо нас вели до полосы.

— Ты Макартуру должен премию выписать, что он самолет посадил практически вслепую.

— Уже.

— То-то он в отпуск попросился. Крупная сумма спать спокойно не дает, — усмехнулся мужчина.

Я прислушивалась к его голосу, вникала в услышанное и, прокручивая снова и снова этот маленький разговор — квант информации о Барретте, приходила к выводу, что эта авария самолета могла случиться именно в тот день, когда я лежала прикованная. Я могла себя ложно обнадеживать, чтобы оправдать Барретта за этот поступок, но мне очень хотелось верить в то, что Барретт не забыл обо мне, а его задержали форс-мажорные обстоятельства.