Dave Admirer - Девочка. Книга первая

И сейчас я молила только об одном — о терпении, чтобы пережить оставшиеся несколько дней до начала университета и поскорее уехать из резиденции. “Главное, не поддавайся эмоциям, как это случилось в Стелсе, они могут привести к новому сроку заключения, — проговаривала я про себя, как мантру. — При встрече с ним веди себя спокойно, равнодушно, всем видом показывая, что ты решила свою проблему с чувствами”.

Наступило утро, и на смену всем эмоциям, вместе с зарядившим на весь день дождем пришла апатия. Я, словно кукла с нарисованной улыбкой на лице, делала домашние дела, не осознавая, что именно я делаю, ела пищу, не ощущая ее запаха и вкуса, занималась учебой, не вникая в суть, вела беседы с Латом, не понимая, что он говорит, — все происходило будто не со мной, а с моей обездушенной улыбчивой копией. Но все же одна эмоция пробивалась наружу — это ожидание окончания срока заключения. Иногда я посматривала на мощное ограждение, мороком проявлявшееся вдалеке, и опускала глаза, понимая, что сбежать из этой цитадели невозможно, да и некуда было бежать — от таких людей, как Барретт, не скроешься.

Барретт не появился ни в этот день, ни на следующий. Шли секунды, минуты, часы, но он не выходил на связь и вообще никак не напоминал о себе. Я научилась жить с этим вакуумом внутри меня, без вкуса, без цвета, без запаха, загружая себя с утра до позднего вечера учебой и зубрежкой, тем самым заполняя пустоты в груди. С каждым прожитым в этом вакууме часом мне становилось легче — на горизонте, словно яркая жемчужная заря, проступала надежда, она словно красная шелковая полоса с надписью “ФИНИШ” мерцала перед глазами, открывая во мне второе дыхание, заряжая меня позитивом на скорый отъезд домой. Вспоминая слова Саши "только я знаю, что ему нужно в постели, он всегда возвращается только ко мне", я была уверена, что он вернулся к сестрам Романофф, и теперь оставалась лишь пустая формальность — разрешение Барретта отпустить меня домой.

Этой ночью я проснулась внезапно, словно меня кто-то разбудил. Открыв глаза, я резко села на постели и поняла — Барретт вернулся в резиденцию.

* * *

(1) Похожи как две капли воды.

(2) Вечная любовь

(3) Дерьмо

(4) Пан или пропал

(5) На войне, как на войне

(6) Немного

(7) Поживем — увидим

Я не слышала ни шагов по холлу, ни звуков из спальни — дом по прежнему был погружен в ватную тишину, но я была уверена, что Барретт приехал домой, — я ощущала его физически, чувствовала его присутствие, знала это наверняка, словно сейчас он находился здесь, в моей комнате. Сердце колотилось, как бешеное, вакуум внутри меня внезапно схлопнулся, и меня накрыло очередной волной самых противоречивых эмоций: от любви и желания протянуть руку к этому опасному Хищнику и нежно погладить его, до ревности, ненужности и желания вырваться на свободу из плена его лап и логова.

Внезапно послышались шаги — спокойные, уверенные, они эхом раздавались по пустынному мраморному холлу, и мое сердце вторило каждому звуку поступи, которую я уже знала наизусть.

Сжав одеяло у груди, я перестала дышать, одновременно желая и не желая видеть сейчас своего Призрака во плоти. Звук шагов стих, и я бесшумно выдохнула — значит он вернулся к сестрам Романофф и приехал домой только с одной целью, чтобы наутро поставить меня перед фактом, что я покидаю резиденцию. Да, так и должно было быть — скоро я уеду отсюда, вновь выстрою кирпичик за кирпичиком свой мир и заживу прежней жизнью. Мне просто нужно как можно дальше быть от этого человека. Здесь, в его логове, где все пропитано его энергетикой, было гораздо сложнее ментально отстраниться от Барретта, но как только я покину эти мраморные стены, у меня получится забыть его, после того, какой ад он мне устроил в эту неделю, — должно получиться. Сделав такие выводы, я облегченно вздохнула и погрузилась в неясный сон.

Утром я открыла глаза, и увидела приближавшегося к моей кровати Барретта.

Он был бос и одет только в черные спортивные штаны, низко сидевшие на бедрах. Спросонок, пока мой мозг все еще пробуждался, а чувства уже бодрствовали, на меня опять нахлынула вся гамма эмоций: и любовь, и ревность, и боль от ненужности, и желание убежать от него. Но я быстро скрыла чувства под маской безразличия, окончательно просыпаясь, а он все это время спокойно смотрел на меня, и мне казалось, что он в очередной раз сканирует мою душу.

Вплотную приблизившись ко мне, он по-хозяйски откинул мое одеяло, и я машинально прикрылась руками, потому что в этот момент была нагой — единственный комплект белья был мной постиран и сейчас сушился в ванной.

Первым моим желанием было свернуться калачиком и закрыться от него — я совсем не хотела, чтобы он сравнивал меня со своими длинноногими ухоженными красавицами, с которыми он провел ночь, не хотела, чтобы он сравнивал мою щуплую фигуру и бледную, почти прозрачную кожу с их безупречными силуэтами и ровным красивым загаром. Хотя почему же… пусть проводит параллели… сейчас он взвесит все "за" и "против" и отправит меня домой.

Он скользнул равнодушным взглядом по моим узким плечам, маленькой груди, бледным ногам и остановился на ступнях. От волнения я непроизвольно поджала пальцы на ногах в ожидании его слов об освобождении, а он вернул одеяло на место и бросил взгляд на кресло, где лежали мои джинсы и блузка.

— Тебе были куплены новые вещи и белье, — наконец произнес он спокойным тоном. — К завтраку переоденься в нормальную одежду.

Ожидая совсем не этих слов, я собралась было вспылить и сказать, что я буду носить то, что мной куплено, но решила, что лучше с ним не спорить сейчас, когда на горизонте ярким пятном просматривалась финишная лента и мой скорый отъезд домой.

Пока я поплотнее укутывалась в одеяло, Барретт спокойно развернулся и пошел к двери, демонстрируя широкую спину с грозным орлом, который, нахмурившись, смотрел на меня.

Неуютно поеживаясь от наготы, я посмотрела на свою одежду, аккуратно сложенную на кресле, и нахмурилась — и чем ему не угодили мои вещи? Чистые, аккуратные. Да, я не носила брендовые наряды и дорогое нижнее белье, которое рекламируют и носят девушки Романофф. Да даже если бы у меня было достаточно средств, чтобы покупать дорогое нижнее белье, я теперь из принципа не согласилась бы носить белье этой марки — я не хотела ни соревноваться с этими девушками, ни быть на них похожей.

Внезапно в дверь постучались, и голос Лата, сообщавший, что завтрак уже готов, вернул меня в реальность. Первым моим желанием было отказаться, чтобы не сталкиваться внизу с хозяином резиденции, но я вновь взяла себя в руки и тихо произнесла:

— Спасибо, Лат. Я скоро спущусь.

Приведя себя в порядок в ванной, я надела тяжелый махровый халат и направилась в гардеробную, где все так же мертвым грузом громоздились объемные коробки, перевязанные красивыми шелковыми лентами.

От нежелания надевать обновы, я скривилась: “Черт, хоть голой выходи”. Но я знала, что никогда не позволю себе такого бунта. Во-первых, это было недопустимо с точки зрения моих личных правил этики, во-вторых, мне бы было безмерно стыдно перед Латом, а в-третьих, мой протест, даже если я выйду в халате, ничем хорошим для меня не окончился бы, в этом я была уверена.

Приблизившись к коробкам, я села рядом с ними на пол, и, поставив ближайшую подарочную упаковку на колени, развязала розовую шелковую ленту. Поднимая крышку, я ожидала увидеть нечто гламурное и открытое, в стиле сестер Романофф, но, заглянув внутрь, вскинула брови от удивления. В глубине коробки лежал нежно-голубой сарафан от Chanel, длиной до середины икр, из очень забавного материала, похожего на матовую тафту: закрытое горло, завышенная талия, перевязанная лентой. К сарафану прилагалась трикотажная кофта на тон темнее платья, с шелковой оторочкой и рукавом в три четверти. Надо же, никаких открытых туник и гламурных изысков, скорее напротив, этот сарафан был в моем стиле, как в свое время то платье с бабочками, которое я оставила в Нью-Йорке. Теперь уже с бОльшим интересом я потянулась к следующей коробке и обнаружила в ней красивый джинсовый комбинезон с вышивкой логотипа Chanel на карманах. К комбинезону прилагалась белая из тонкого хлопка блузка, отделанная красивым кружевом, с рукавами-фонариками, почти такая же, какую я надевала в дорогу из Нью-Йорка в Сиэтл. И этот наряд можно было назвать “в моем стиле”.

Я открыла следующую большую коробку и обнаружила платье кремового цвета из тонкой, словно паутинка, ангорской шерсти, длинное, практически до пят, с закрытым горлом и длинным рукавом.

Клаудиа Бонне позаботилась и об обуви — в одной из коробок я обнаружила не тонкие шпильки, какие носили женщины Барретта, а две пары удобных балеток с вышитым логотипом все той же фирмы. Одна пара была из голубой замши, другая из кремовой мягкой кожи. Я вытянула ногу и, не вставая, обула одну балетку — точно по размеру.

Потянувшись к следующей упаковке, я отметила, что она и еще несколько таких же отличаются от предыдущих. Они были обтянуты ярко-красным шелком и перевязаны бархатной лентой. Уже не задумываясь, я открыла крышку и мое сердце ухнуло вниз.

В коробке лежало нижнее белье, рекламируемое Сашей, которое я видела в Google на проспектах. Точно такое же, как две капли воды, вероятно из последней коллекции. Ярко-красное боди из тончайшего кружева с подвязками для чулок. К ним прилагались ажурные трусики и чулки телесного цвета, но с такой же красной кружевной резинкой. Словно Саша лично сняла этот наряд и положила в эту коробку. Мне даже показалось, что я чувствую приторно-сладких запах дорогих духов.

Я схватила следующую красную шелковую коробку и резко открыла крышку. Да, вся та же коллекция из рекламных постеров от Саши и Наташи. Белый атласный корсет на шнуровке и трусики с такими же атласными широкими лентами, завязанными по бокам бантами.

Я потянулась к следующей коробке — все то же самое: черная кружевная комбинация, а может быть и ночная рубашка, на тонких бретельках-бантах, с меховой мягкой оторочкой по лифу, словно снятые с топ-моделей нижнего белья Agent Provocateur.

Зачем Барретт так со мной поступает?! Учитывая его характер, думаю, он дал руководящие наставления даме по имени Клаудиа Бонне, какую именно одежду и белье подбирать для меня.

И меня накрыло едкой волной ревности: перед глазами встали картинки Саши и Наташи в этом белье. Как он их раздевает, скатывает тонкие чулки с их стройных ног, расшнуровывает ленты корсета на тонкой талии, развязывает шелковые банты по бокам трусиков. Потом представила себя в этом белье. Мою худенькую фигуру в том же корсете, чулках и трусиках. Значит, надев на меня их белье, он будет представлять на моем месте этих красавиц! Возбуждая меня, он мысленно будет возбуждать их! Получая удовольствие от секса со мной, он мысленно будет не со мной, а с ними! Сердце опять сжал безжалостный спрут и пропитал грудь чернильным ядом.

Почему он хочет лишить меня моей личности?! Превратить в другую женщину, каковой я не являюсь?! Я никогда не стану Сашей или Наташей, будь на мне такое же белье или макияж. Я не хочу никому подражать или становиться чьей-то копией! Не буду я носить белье, "снятое" с женщин, с которыми он спал!

Я вспомнила ночь, когда он ушел с сестрами Романофф из казино, и на меня опять навалились вся гамма эмоций тех бессонных часов. Во мне закипали ревность, гнев, негодование и всепоглощающая злость. Сердце выпрыгивало из груди, в горле стоял ком, в голове шумело от нахлынувших чувств. План, как всегда в такие моменты злости, возник быстро — я вытряхнула все вещи в две коробки и стремительно вышла с ними из гардеробной, а потом и из спальни, намереваясь вернуть ему всю эту дорогую гламурную экипировку его любовниц.

“Скорее всего он внизу завтракает”, - пронеслось в голове, и я понеслась вниз по лестнице с коробками наперевес.

Сердце стучало как бешенное, меня накрывало негодование и я чуть не упала, столкнувшись в вестибюле с Латом.

— Доброе утро, Лат, — поздоровалась я на более высоких нотах в голосе.

— Доброе утро, кун-Лили, вам помочь? — удивленно произнес парень.

— Лат, подскажи пожалуйста, где сейчас хозяин резиденции?

— Он сейчас в спортзале, в бассейне, — ничего не понимая, ответил парень.

— Очень хорошо, что он в бассейне! Это даже лучше! — поправки к первоначальному плану возникли в секунду.

— Давайте я все-таки вам помогу донести коробки, куда вы хотите.

— Нет, спасибо Лат, я сама! — ответила я, останавливая парня решительным тоном, и повернула по направлению к спортзалу.

Никакая сила в мире не заставит меня надеть эти брендовые шмотки! Я избавлюсь от них раз и навсегда! Хочет белье от Agent Provocateur, пусть едет к своим девушкам! На них весь этот гламур будет смотреться гораздо эффектнее!