Наступил четверг. Открыв глаза, я посмотрела на дату и улыбнулась — я ждала этот день с большим нетерпением. Сегодня был День рождения моего отца. Еще месяц назад, до всей этой эпопеи с банком, я созвонилась с мистером Броуди, или, как я его называла с малых лет, дядей Питером — другом и неизменным напарником отца по рыбалке — с просьбой посоветовать мне недорогую, но хорошую рыболовную снасть в подарок папе. Но у дяди Питера оказалось встречное предложение — купить совместный подарок — новый спиннинг. Он был не самый дорогой, конечно, но зато надежный и именно тот, о котором мечтал отец. Дядя Питер по моей просьбе обещал завезти отцу подарок утром, перед работой и теперь я лежала и улыбалась, представляя, как обрадуется отец этой приятной неожиданности.

Звонок от отца не заставил долго ждать.

— Ребенок, спасибо за подарок! — услышала я радостный голос отца.

— Поздравляю тебя, папа, — улыбнулась я в ответ, довольная, что мой сюрприз удался.

— Это как раз то, что я хотел! — продолжал папа, и в этот момент он как никогда походил на мальчишку, получившего заветный подарок.

— Я знаю, что это не самый самый дорогой спиннинг…

— Что ты! — перебил меня отец. — Это именно то, что надо! У тебя с Питером получилось угодить старику, — чуть ли не мурчал папа от удовольствия. — Обязательно испробую его в ближайший выезд на рыбалку.

— Желаю тебе поймать самую большую рыбу в озере! — тихо засмеялась я.

— Как у тебя дела? — спросил он, когда все теплые пожелания прозвучали и радостные эмоции улеглись.

— Все в порядке, — лаконично ответила я и, чтобы побыстрее перевести тему, спросила: — Как новая работа? Как сердце?

— На работе все ОК, дома тоже, сердце стучит и выбивает ритм "Viva Las Vegas", — пошутил отец.

— Ты там поосторожней, — улыбнулась я. — Балагурь, но в меру. А то знаю я тебя, "Великого Элвиса".

— А я что? Я ничего, — весело парировал отец. — Между прочим этот костюм на Хэллоуин мне сшила наша мама, и я был самым завидным женихом в тот вечер. Можно сказать, это был мой звездный час! Мама сильно рисковала!

— Ни секунды не сомневаюсь, что с легкой руки мамы, это был твой звездный час, — уже рассмеялась я. — И все же, мне кажется, рисковал ты.

— И то верно, — с ноткой грусти от нахлынувших воспоминаний и нежностью в голосе ответил отец.

— Я надеюсь, ты соблюдешь диету, и питаешься чем-нибудь еще, кроме пойманной тобой рыбы, — перевела я разговор в более спокойное русло.

— Да что там диета! Дочка, ты будешь мной гордиться! Я записался на курсы какой-то хитроумной дыхательной гимнастики, которую мне советовал кардиолог, и теперь вот дышу через раз правильно.

— А почему через раз? — улыбнулась я шутке отца.

— Ну я еще не научился дышать правильно постоянно. Дай старику скидку на возраст и трудно-обучаемость!

— Ну какой же ты старик? По-моему ты завидный жених! — подбодрила я.

— Нет. Твою маму никто не заменит, — как-то философски произнес отец.

Я вздохнула — отец так и не связал свою жизнь с другой женщиной после ухода мамы. Не знаю, пытался ли? Может и пытался, но он никогда мне не рассказывал, а я не спрашивала. В любом случае, как показала жизнь, папа был и остался однолюбом. “Наверное, это семейное…” — грустно отметила я, и мое сердце заныло от пустоты.

— Я уже в прошлом, ты лучше скажи, появился ли у тебя кто-нибудь на горизонте, или по-прежнему книги — твои друзья? — отвлек меня от размышлений отец.

— Так и есть — книги мои верные друзья, — подтвердила я.

— Дочка, так ты ни с кем не познакомишься. Тебе чаще нужно выходить с твоей Джулией погулять-развеяться.

— Буду иметь в виду твой совет, — улыбнулась я заботе папы, вспоминая, как он всегда переживал, что мой выбор между интересной книгой и прогулкой с одноклассницами обычно останавливался на книге.

— Слушай, у меня к тебе вот какое предложение, — внезапно произнес отец. — А не устроить ли нам на выходных грандиозный дебош по поводу моего Дня рождения.

— Ты хочешь приехать в Сиэтл на уикенд? — не на шутку насторожилась я.

— Нет, ты же знаешь, я не любитель огней большого города, да и селиться в гостинице — лишние траты.

Я улыбнулась, вспоминая, как прошлой зимой отец, приехав в Сиэтл на обследование, поселился у нас, и, хотя он спал в моей комнате, а я в гостиной, был ужасно смущен необходимостью жить несколько дней в девичьем царстве среди женских вещей, косметики, непрерывного щебета Эмили и уважительного молчания Джулии. А Тигр, который не был рад гостю, так и норовил цапнуть отца за руку, считая, что в этой квартире может господствовать только одна особь мужского пола — и это вовсе не отец. Уезжая, папа мягко намекнул, что в следующий раз, если он захочет приехать, нужно будет заранее забронировать гостиницу, что тоже было не очень удобно, так как было связано с дополнительными финансовыми расходами. Так что обычно наносила визиты в отчий дом я, заодно проверяя жизнь и быт отца, а также навещая маму. Так было удобнее для всех.

— Подруги твои, конечно, очень гостеприимные хозяйки, — между тем продолжал отец, — но я чувствовал себя в вашей квартирке индюком среди цыплят. Прямо даже как-то неудобно было. Нагрянул в ваш девичий теремок.

— Девочкам ты очень понравился, и они сочли тебя милым, — рассмеялась я, вспоминая выражение лица отца, с задумчивым и смущенным видом, пытавшегося пристроить свой одинокий бритвенный станок в ванной среди баночек, скляночек, тюбиков и бутылочек с женскими ухищрениями.

— Милым, говоришь? — довольно усмехнулся отец. — Ну все равно это не повод пугать ваш девичий коллектив приездом старого дровосека.

— Ты преуменьшаешь силу своего обаяния, — улыбнулась я.

— Права. Тем более твои подруги считают меня милым, а такими комплиментами в моем возрасте не пренебрегают, — пошутил отец и продолжил: — Но открою тебе страшный секрет. Признаться, я сторонюсь твоего кота — он мне чуть палец не отгрыз в мой прошлый приезд, и, кстати, мне все-таки пришлось выбросить свои ботинки, после того как твой рыжий бандит их пометил, а они, если ты помнишь, были моими любимыми.

— Я же их помыла! Что, не помогло?

— Нет, не помогло. Это какой-то скунс, а не кот! — и отец тихо рассмеялся.

Я так соскучилась по его тихому смеху, лучистым добрым глазам, и вечной манере тереть себе подбородок, поджав губы, когда он о чем-то задумывался, что не заметила, как вытираю ладонью намокшие глаза.

— Можно было бы приехать утром и уехать вечером, чтобы без гостиницы, — продолжал между тем отец, — но я бы все-таки предпочел, чтобы ты приехала на выходные домой. Может, ты отпросишься с работы в своем кафе и навестишь старика, заодно отдохнешь — еще наработаешься в своей жизни. Закатим пир горой по случаю моего дня рождения! Позовем твоих школьных друзей, и я приглашу парочку своих, опять же, соседей не забыть.

Я вздохнула — конечно, я хотела навестить отца, наш уютный дом, и у мамы я давно не была. Мне так много ей нужно было рассказать. Но отпустит ли меня Барретт в Порт-Таунсенд? Выходные еще входили в срок моего заключения, а, зная Барретта, я совсем не была уверена, что он пойдет на уступки.

— Папа, я посмотрю, смогу ли я отпроситься в эти выходные, — уклончиво ответила я.

Попрощавшись с отцом, я продолжала крутить сотовый в руках, раздумывая, относительно поездки в Порт-Таунсенд. Я не знала, как Барретт относился к своим родителям, но он должен был понимать, насколько важен был для меня отец.

В любом случае, я должна была попробовать хотя бы поговорить с ним. Может он меня все же выпустит раньше из заточения. Ведь не нужна я ему — наигрался и вернулся к Саше.

Мысль о том, что я могу вырваться из этой мраморной крепости уже на этих выходных, будоражила кровь, но, памятуя о характере Барретта, сильно я не обольщалась и сразу настроилась на отказ, давая себе обещание принять его “нет” спокойно и с достоинством. В конце концов, устроить день рождения отца можно будет и через неделю, когда срок моего заключения окончится.

Еще на лестнице почувствовав аромат свежесваренного кофе и запеченных с корицей яблок, я улыбнулась и ускорила шаг.

— Доброе утро, Лат, — зайдя на кухню, поздоровалась я с парнем, пока тот с серьезным видом колдовал над плитой, готовя оладьи.

— Завтрак еще не готов, кун-Лили, — увидев меня в проеме, немного растеряно произнес парень.

— Я не за завтраком, — пояснила я. — Мне нужно поговорить с Ричардом. Но я не знаю его номера телефона.

— У вас что-то случилось? — насторожился таец.

— Нет. Просто у моего отца день рождения и я бы хотела уехать на выходные домой.

Не требуя от меня более ни слова, Лат вытащил телефон и, нажав на вызов, протянул мне трубку.

Совсем не рассчитывая, что срок моего заточения сократят, я взяла сотовый и через пару гудков услышала тихий, но уверенный баритон:

— Барретт.

Глава 27

Пока я собиралась с мыслями, Лат тактично вышел из кухни, а я, глубоко вздохнув, начала разговор.

— Доброе утро, — тихо произнесла я, но, внезапно услышав на заднем плане мужские голоса, предположила, что он на встрече, и быстро добавила: — Если я не вовремя, я перезвоню в другое время.

— Что ты хотела? — коротко спросил он.

— Я бы хотела в субботу поехать домой к отцу. У папы сегодня день рождения и мы хотели на выходных отметить праздник небольшим кругом близких друзей.

— Нет, — спокойно отрезал Барретт, но я, предполагая такой ответ, продолжила:

— Тогда в воскресенье. Может быть, я могу…

— Нет, — все тем же спокойным тоном прервал меня Барретт.

— Отец очень хотел меня видеть… — произнесла я, но уже понимала, что дальнейшие уговоры бесполезны.

— Не обсуждается, — отрезал он.

Этот человек был непробиваем. Вести с ним беседы было одним сплошным удовольствием — удивительно развернутые предложения и великолепно обоснованные ответы.

— Еще вопросы?

Вопросов у меня не было — но у меня было желание наступить со всей силы пяткой ему на ногу и назвать Тираном. Но я держала себя в руках и, лишь сглотнув досаду, бесшумно выдохнула.

— Нет вопросов, — нахмурилась я и дала отбой.

Несмотря на то, что я была готова к этому отказу, в душе все же теплился лучик надежды повидать отца на день рождения и уехать из этой крепости хотя бы на день раньше, поэтому, отдавая телефон Лату, я опустила глаза, чтобы скрыть свое негодование и плохое настроение от испорченного дня, так хорошо начавшегося.

Четверг проходил неприветливо — небесная канцелярия напомнила нам всем, что осень вступила в свои права, и подтвердила этот факт дождем и штормом на море. Я смотрела на большие вздымающиеся волны, которые разбивались о берег, превращаясь в белую бурлящую пену, и мне казалось, что природа своим ненастьем вторила в унисон моей грусти.

Весь день тянулся, словно липкая вязкая нуга, и я полностью погрузилась в учебу, в сотый раз дав себе обещание больше не думать о моем Тиране.

Вечером, перед сном, я почувствовала ноющую боль в низу живота, грудь уже днем налилась, стала твердой, как яблоки, и к ней невозможно было прикоснуться — вероятно, начались месячные, и организм меня об этом предупреждал. Я тут же подорвалась в ванную, но тревога оказалась ложной — мое белье было лишь немного запачкано.

Потянувшись к несессеру, который для меня упаковала в свое время Джулия, я облегченно вздохнула — слава богу, что несессер, в котором были и прокладки в том числе, я переложила в ванную комнату, а то бы и он ушел с сумкой.

Сон не шел, я металась из стороны в сторону по своей большой постели, прокручивая снова и снова один и тот же вопрос у себя в голове: "Почему он не отпустил меня к отцу?" Но другого ответа, кроме того, который лежал на поверхности, у меня не было — хозяин жизни решил таким образом показать, что он распоряжается своей собственностью по своему усмотрению: захотел не отпускать в Порт-Таунсенд к отцу и не отпустил. В такие моменты меня накрывало злыми эмоциями по отношению к Барретту, и мне хотелось сделать ему больно, чтобы он испытал хоть толику той муки, которую он причинял мне своей жесткостью и эгоизмом. Но стоило мне закрыть глаза, как мой Призрак возвращался ко мне, злые эмоции отступали, и я желала только одного — обнять его и уткнуться носом в его плечо.

В пятницу, спустившись вниз чуть позже обычного, Лата на кухне я не обнаружила. Лишь теплый свежеприготовленный омлет и печеные яблоки с медом и корицей были свидетельством того, что парень выполнил свои обязанности шеф-повара и удалился к себе. Завтракая в полном одиночестве, я наблюдала за дождем и ненастьем из теплой кухни и думала только об одном — когда я уже уеду из этой тюрьмы.