Пока я поглощала хрустящий аппетитный бутерброд, Барретт сидел в шезлонге со своим лэптопом и был погружен в работу, но как только я допила сок, услышала его тихий голос.

— Надень купальник или шорты, — распорядился он, не отводя глаз от монитора.

— Я не брала с собой, — нахмурилась я.

— Поедешь так, — констатировал он, не слишком тревожась на счет отсутствия одежды.

— Куда мы едем? — задумчиво произнесла я, рассматривая себя в махровом халате, накинутом поверх майки.

— Никуда. Покатаемся, — захлопнул он ноут и, коротко бросив "идем", направился к лифту.

Я заторопилась вслед за ним, стараясь не отставать, но укутанная в большой не по размеру халат, с трудом успевала. Барретт привычным движением подхватил меня под попу и я, крепко обхватив его торс ногами, опять прижалась к нему. Уткнувшись носом в его шею, я закрыла глаза и тихо улыбнулась — сейчас я была счастлива — в его надежных сильных руках я чувствовала себя дома.

Как оказалось, конечным пунктом движения лифта была не нижняя корма, куда причаливали катера, а трюм. Очутившись в узком коридоре, я услышала отчетливое гудение мощных двигателей на ходу и улыбнулась — сейчас я ощущала сердцебиение Косатки. Барретт толкнул большие металлические двери с круглыми окошками в виде иллюминатора, и мы очутились в огромном помещении, скорее похожем на ангар, где нас ждал Дуглас и еще несколько человек из персонала "Нарушителя".

Первое, что бросилось в глаза, была "Limitless", стоявшая на полозьях в неглубокой нише, — раскрыв свой портал, она будто приглашала нас отправиться в увлекательное путешествие.

Приблизившись, я увидела еще один отсек, скорее напоминавший бассейн, в котором был зафиксирован огромный агрегат, похожий на черную капсулу обтекаемой формы.

— Что это? — спросила я Ричарда, не смея отвести глаз от еще одной загадки "Нарушителя".

— Подводная лодка, — невозмутимо ответил Барретт.

— Мы на ней покатаемся? — затаив дыхание, спросила я, рассматривая это чудо техники.

— Нет, — констатировал он и занес меня в салон летающей яхты.

Обустраиваясь в удобном эргономичном кресле, я рассматривала "Limitless", отмечая, что ее убранство очень напоминало салон Барреттовского самолета, только в миниатюре.

Пока я изучала приборную панель с мониторами, Барретт подготавливал машину к пуску, активируя кнопки и рычаги.

"Интересно, как мы отсюда выедем", — только промелькнуло у меня в голове, как внезапно боковая часть стены "Нарушителя" медленно начала отъезжать, а внизу я услышала отчетливый шум воды, наполнявшей своеобразный шлюз, в котором размещалась яхта. Как только Косатка полностью подняла свой плавник, открывая портал, люди, стоявшие по краям шлюза, подали жестами знак, и Барретт взявшись за штурвал, сдвинул рычаги сбоку от сидения. Пока мы медленно выходили из чрева Косатки в открытое море, салон постепенно наполнялся солнечным светом, проникавшим через затемненные поверхности Малышки.

Как только мы оказались в нескольких ярдах от "Нарушителя", послышался более отчетливый шум моторов, "Limitless" ожила, и мы быстро начали набирать скорость. На одном мониторе мерцало изображение радара с движущимся по кругу курсором, на втором карта — как я поняла, GPS, а третий, судя по картинке, отображал положение яхты относительно уровня моря.

— Просторная кабина, — обводя взглядом все вокруг, отметила я.

— Кокпит, — на автомате поправил меня Барретт, подготавливая яхту к полету.

— Кокпит, — повторила я и внимательно посмотрела на Ричарда.

Опасаясь нарушить его гармонию, я все же тихо спросила, не надеясь на ответ.

— Как называется этот прибор? — и я показала на монитор с изображение "Limitless" в фас.

— Авиагоризонт.

— Это радар? — тихо продолжила я, с интересом изучая устройство Малышки.

— Навигационный дисплей.

— Навигационный дисплей, — повторила я за ним и перевела взгляд вниз: — Что делают рычаги сбоку?

— Управляют двигателями.

— Как педаль газа в машине?

Барретт не ответил, но в подтверждение моих слов в очередной раз медленно надавил правой рукой на рычаги, и я почувствовала, как мы набираем скорость. Левой рукой он потянул штурвал на себя, мы завибрировали еще интенсивней и через несколько секунд оторвались от поверхности водной глади.

Рассматривая темную синь воды, поблескивающую на солнце, чувствуя скорость под ногами, ощущая ее на кончиках пальцев, на коже и даже в волосах, я закрыла глаза и представила себя чайкой Джонатаном Ливингстоном, берущим очередную планку скорости.

— Тошнит? — услышала я спокойный голос Барретта.

Я резко открыла глаза и посмотрела на Ричарда — в его лице не было беспокойства, он просто в очередной раз сканировал мое физическое состояние.

— Нет, мне хорошо. Чувствую себя Джонатаном Ливингстоном, — улыбнулась я и, спохватившись, тут же добавила: — это повесть Ричарда Баха. В ней рассказывается о чайке Джонатане Ливингстоне, который учился всю свою жизнь искусству полета. Он считал, что смысл жизни в том, чтобы достигнуть совершенства и рассказать об этом другим. Желая довести скорость до абсолюта, он стремился научиться перемещаться в пространстве и времени со скоростью мысли. Не желая мириться с правилами социума, он был изгнан из стаи… — поясняла я и, сама того не заметив, погрузилась в подробный пересказ.

Барретт все это время молчал, не перебивал и не задавал наводящих вопросов, из чего я не могла понять — слушает он или погружен в свои мысли. Несмотря на это, я продолжала рассказывать об идее духовной свободы, о цели стремления к совершенству, цитировала полюбившиеся строки, иногда проводила параллели с самим Ричардом, который в своем деле тоже стремился к абсолюту, и каждый раз, вскидывая взгляд на него, надеялась, что ему интересно.

Закончив свой монолог, я в очередной раз посмотрела на Барретта, но он все с тем же непроницаемым выражением на лице продолжал пилотировать "Limitless". Я решила больше не нарушать его гармонии и отвернулась в сторону окна.

— Подойди, — услышала я распоряжение Барретта и резко повернула голову.

Пытаясь понять его желание, я внимательно посмотрела на него.

— Сними халат, он будет мешать, — добавил он тем же тоном.

Все еще не очень понимая его намерений, я отстегнула ремень безопасности, стянула халат и, аккуратно обойдя панель с рычагами, встала вплотную рядом с его креслом.

Барретт, продолжая пилотировать, отъехал в кресле немного назад и, одним движением руки обхватив меня за талию, посадил к себе на колени.

— Без резких движений, — тихо распорядился он, и я, уже понимая его мысль, аккуратно ухватилась за небольшой штурвал в виде буквы "W". Ричард, контролируя полет, накрыл горячими ладонями мои холодные от волнения пальцы, и "Limitless" немного качнуло в сторону. Авиагоризонт тут же показал крен, но в следующую секунду Барретт уверенным движением выровнял штурвал моими руками. От чувства полета, ощущения скорости мое сердце бешено заколотилось о ребра, и у меня перехватило дыхание.

Внезапно Барретт, поколдовав над рычагом, потянул вместе со мной штурвал на себя, и мы, набирая скорость, взмыли еще на несколько футов ввысь. Датчик скорости показал запредельную цифру и у меня перехватило дыхание.

Барретт медленно отпустил мои ладони, и я осталась один на один с "Limitless".

Невесомость скорости. Как откровение. Как момент истины.

От остроты ощущений, осознания того, что я управляю летающей яхтой на безлимитной скорости, сердце ухнуло вниз, а в кровь стремительным потоком ворвался адреналин, накрывая меня жаркой волной. Сейчас я знакомилась с живой птицей, и это было незабываемым ощущением. Несясь над гладью воды и пронизывая пространство, я чувствовала биение Ее сердца, Ее дыхание. Ощущая ветер под Ее крылом, брызги на глянцевой поверхности Ее корпуса, я будто сама, слившись с ней воедино, парила птицей над океаном.

— Рада с тобой познакомиться, — прошептала я ей, и она, вступая со мной в живой диалог, тихо завибрировала, давая понять, что она меня слышит.

Сейчас она показывала мне свой мир, и внезапно я поймала ту эмоцию, которую испытывал Джонатан Ливингстон, разбивая цепи своего сознания, стремясь к свободе. Теперь я и сама могла ее ощутить каждой клеточкой плоти. "Скорость — это мощь, скорость — это радость, скорость — это незамутненная красота"*. И это было беспрекословной истиной, это ощущение полета было абсолютом свободы, моей свободы.

Почувствовав, как Барретт опять накрыл мои пальцы, забирая управление в свои руки, я наклонилась над штурвалом и тихо произнесла птице на ушко:

— Спасибо, что поговорила со мной, "Limitless".

А вокруг нас волновалось бескрайнее море, уходя далеко за горизонт, и мне в какой-то момент казалось, что мы попали на планету-океан, которая состояла сплошь из темной глубокой воды. То тут, то там неожиданно вздымались небольшие водные барханы, гонимые ветром, и создавалось ощущение, что океан был живым и разговаривал с нами, являя собой некую разумную субстанцию, как в фильме, который я когда-то смотрела. Увидев очередной вздыбившийся бархан-приветствие нашей "Limitless", я тихо произнесла:

— Солярис.

Барретт по обыкновению никак не отреагировал, а я, положив голову ему на плечо, закрыла глаза и попыталась навсегда запечатлеть это состояние в памяти, как кадр на фотопленке. "После победы над пространством остается только Здесь. А после победы над временем — только Сейчас"*.

"Она в настоящем? Можешь считать и так", — тихо пронеслось в моем сознании, и я улыбнулась. Что ждало меня завтра, как всё сложится по возвращению в Сиэтл, я не знала. Здесь и сейчас я наслаждалась настоящим. "Здесь и Сейчас" было абсолютом моего счастья.

* * *

*Цитаты из повести Ричарда Баха "Чайка по имени Джонатан Ливингстон"

БОНУСНАЯ ГЛАВА 42

Мы неслись над поверхностью синей глади, которая уходила за горизонт, и казалось, что она сливается с небом.

Внезапно вдалеке я увидела зеленую точку, а уже через минуту мы приводнились и, ощутимо сбросив скорость, медленно продрейфофали к берегу. Наконец, выехав на белый песок, Барретт резко развернул "Limitless", и она остановилась.

Пока я осматривалась по сторонам, портал в хвостовой части медленно открылся, запуская теплый морской бриз внутрь.

— Куда мы приехали? — рассматривала я пустынный берег с белым песком.

— Один из малайских островов, — информировал он.

Вставая, я уже хотела надеть халат, но Барретт остановил меня отрицательным жестом.

— Я же только в майке и трусиках, — скептически произнесла я и перевела взгляд на Ричарда, который был в одних шортах. Если его можно было принять за туриста, то меня — в одном нижнем белье и майке, причем с мужского плеча, с трудом можно было назвать путешественницей.

— Остров необитаемый, — коротко ответил он.

Я еще раз бросила взгляд на пустынный берег и медленно направилась к выходу, но Барретт, привыкший действовать быстро, настиг меня сзади и, подхватив под мышки, вынес на обдуваемый ветром и прогретый солнцем пляж.

Ноги тут же увязли в белом, похожем на сахарную пудру песке, а глаза ослепило яркое солнце. Чувствуя теплый но сильный бриз в волосах, я убрала их в косу, чтобы ветер их окончательно не растрепал. Как только глаза привыкли к свету, я еще раз осмотрелась — остров оказался совсем небольшим, холмистым и покрытым густой растительностью.

Это был рай, только наш с Ричардом рай. Только безбрежный океан, белый песок и яркое солнце. Только Он и Я.

Ричард вернулся в салон и через пару минут вышел в купальных шортах и кепке военного образца. Он нес крем от солнца и большое черное полотенце через плечо. Щедро плеснув белой субстанции на ладонь, он начал резкими движениями смазывать мои щеки, нос и лоб, будто наносил на меня маскировочную краску. Натянув на меня кепку, которая, определенно, была не по размеру, он бросил:

— Снимай майку.

Я выполнила приказ, и Барретт продолжил ритуал моей "маскировки", нанося штрихи на мою грудь. Крем был прохладный, а Его пальцы жесткими, отчего кожа тут же покрылась мурашками, но мне нравились эти прикосновения — они воспринимались мной, как мужская ласка. Я рассматривала сосредоточенное лицо Ричарда в темных очках, и как только он немного наклонился, чтобы достать до моих бедер, я осторожно, чтобы он не заметил, прикоснулась губами к его макушке. Чувствуя его короткие волосы, горячие от солнца, я нахмурилась и, придерживая кепку, посмотрела вверх — на небе было облачно, дул ветер, что давало ощущение приятной прохлады, но все же сквозь облака проглядывало яркое послеполуденное солнце.